Чтобы понять, что же происходило в Китае в середине XIV в., надо хотя бы в общих чертах остановиться на последствиях завоевательных войн монголов в Китае и основных чертах их господства в этой стране.
Завоевание Северного Китая, начатое еще при Чингис-хане в 1211 г., было завершено к 1234 г., когда покорилась империя Цзинь. Это был период наиболее варварских действий монгольских завоевателей. Они опустошили Северный Китай, стерли с лица земли цветущее Хорезмийское царство и государство тангутов Си Ся. Когда же в 1257 г. монголы начали решительное наступление на империю Южная Сун, цели и характер их завоевательных походов изменились. К этому времени они создали свое государство с центром в Каракоруме, многое переняли у китайцев и других народов в области организации государства и эксплуатации оседлого населения[2226]. Теперь они не стремились поголовно истреблять население и разрушать все города, оказывавшие им сопротивление. В 1275 г. в одном из своих указов Хубилай писал: «Раньше, когда мы выступали в поход, то, захватывая города и городки, покидали их сразу же и уходили, не оставляя гарнизонов. Поэтому походы не утихали год за годом. Ведь завоевать государство — это значит получить его земли и людей. Если же получить земли и не иметь людей, то кто же будет жить на них? Ныне хочу сохранить вновь присоединенные города и селения Южной Сун, чтобы народ спокойно занимался своими делами и земледелием, монголы ведь не знают этих [занятий]»[2227]. Это, конечно, не исключало разрушений и гибели множества людей при покорении Южных Сунов.
Изменение характера завоевательных войн монголов сыграло большую роль в дальнейшей судьбе Китая.
Китай стал центром и основной частью империи Юань, основанной Хубилай-ханом в 1271 г. При этом опорным районом монгольских правителей стал Северный Китай, где находилась и столица империи Даду (в районе нынешнего Пекина). Естественно, на землях бывшей империи Цзинь, завоеванных на 30–40 лет раньше остальных районов Китая, монголы обосновались прочнее. Вследствие массового уничтожения населения во время завоевания и бегства части его на юг этот край в значительной мере обезлюдел[2228]. Половина оставшегося населения, по свидетельству современника, была превращена в рабов монгольских завоевателей[2229]. Ранее пахотные, а теперь заброшенные земли использовались монголами для привычных им форм хозяйствования — разведения скота и охоты. Именно в Северном Китае находились в основном уделы монгольской знати и владения военачальников и феодалов[2230].
При монголах положение частно-зависимого населения Северного Китая ухудшилось. Как уже говорилось, в ходе завоевания монголы почти половину населения превратили в своих рабов. Возрождение рабства в таких масштабах было по сравнению с периодом Сун и даже Цзинь шагом назад в социально-экономическом развитии этого района. Правда, довольно быстро многие монгольские феодалы оценили выгоду эксплуатации крестьянства путем взимания ренты. Поэтому захваченных китайских крестьян, которые считались их рабами, они нередко оставляли на землях, позволяли им вести свое хозяйство и взимали с них ренту (цзу)[2231]. По существу рабы, и эти феодальнозависимые крестьяне назывались монголами цюйкоу, термином, который, по свидетельству современника, был синонимом китайского термина нубэй (рабы)[2232]. Во всяком случае, в юаньских источниках нет другого устойчивого термина для феодальнозависимых крестьян Северного Китая. Термин дяньху (арендатор), обозначавший эту группу населения на территории бывшей империи Южная Сун (в Цзяннани), в сборнике законоуложений династии Юань «Юань дянь-чжан» не применялся для районов Северного Китая. Юридическое же положение цюйкоу и нубэй в этом источнике приравнено[2233].
Податные крестьяне Северного Китая помимо поземельного (ди-шуй) и тяглового (дин-шуй) вносили еще целый ряд налогов, в том числе на жалованье чиновникам (фэн-чао) и др.[2234] Кроме того, они были обязаны многочисленными обременительными повинностями, такими, как ремонт ирригационных сооружений, строительство императорских дворцов, дорог, несение ямской службы, поставка лошадей, воинская повинность. Все это приводило к тому, что податные крестьяне нередко предпочитали становиться лично-зависимыми того или иного феодала[2235].
Степень и формы эксплуатации северокитайских крестьян монгольскими завоевателями были очень близки к рабству. Это не способствовало подъему сельского хозяйства. Недаром и через сто лет после завоевания районы Северного Китая жили в основном за счет продовольствия, привозимого из южных областей[2236]. Когда же в конце империи Юань привоз продовольствия с юга прекратился, здесь начался хронический голод[2237].
В результате резкого сокращения населения, использования монголами своих владений для скотоводства и охоты, рабских и полурабских форм эксплуатации крестьянства район Центральной равнины, колыбель китайской цивилизации, наиболее развитый в экономическом и культурном отношении, во время монгольского господства переживал глубокий упадок и деградацию.
Немонгольские представители господствующего класса Северного Китая — потомки прежних феодалов и новые китайские, киданьские и чжурчжэньские феодалы, которые, как правило, получали свои владения из рук завоевателей, занимали в империи Юань сравнительно привилегированное положение — они были допущены на роль помощников монгольских правителей[2238].
Положение в Цзяннани заметно отличалось от изложенного. Книга Марко Поло[2239] дает самое общее, но достаточно яркое представление об этом. Южный Китай в отличие от Северного поразил трезвый ум купца многочисленностью городов и их населения, развитием ремесла и торговли. Высокий уровень экономического развития этого края, достигнутый в южносунский период, при монголах в основном сохранился. Урон, нанесенный этому краю в период завоевания, не шел ни в какое сравнение с опустошением северной части страны.
Сохранилась здесь и высокая степень концентрации земельной собственности и развития арендных отношений. В 1309 г. в одном из докладов императору указывалось, что богатые дома в Цзяннани имеют сотни, тысячи и даже десятки тысяч арендаторов, с которых получают до 50 тыс. даней продовольствия в год[2240].
Аренда и субаренда в период Юань были основной формой аграрных отношений в Южном Китае[2241]. Поскольку владений монгольских феодалов здесь было мало и управление ими осуществлялось чаще всего через местных чиновников-китайцев, то главным здесь оставалось противоречие между китайскими (наньскими) феодалами и крестьянами — дяньху.
В известной мере о высоком уровне сельскохозяйственного производства в Южном Китае свидетельствуют доходы казны от поземельного налога с разных провинций. Из общей суммы 12 млн. даней четыре провинции Севера — Ляоян, Чжун-шу (столичная), Шэньси и Ганьсу — давали только 2 638 783 даня. Тогда как провинции Хэнань и Цзянчжэ вносили соответственно— 2,5 и 4,5 млн. даней[2242]. При этом положение податного населения здесь было более льготным. Монголы взимали лишь поземельный налог в размере, установленном Южными Суна-ми, — 1 доу с му. Многочисленные же побочные налоги, существовавшие в Южной Сун, были отменены[2243]. В 1320 г. в докладе, поданном императору чиновниками Чжун-шу-шэна, Шуми-юаня, прямо говорилось, что «по сравнению с ханьским населением [налоговое бремя наньцев] значительно легче»[2244]. Такая система налогов была установлена при Хубилае, и попытки в дальнейшем хотя бы немного повысить поземельный налог в Цзяннани ни к чему не привели. Острое недовольство южнокитайских феодалов и крестьян вынуждало монгольских правителей, не чувствовавших здесь себя достаточно прочно, идти на уступки[2245].
