— Да у нас на фабрике и мужиков-то нормальных нет, ха-ха, — захохотала соседка Кузнецовой. — У мастера есть мотоцикл, у директора хорошая машина, только он на нас не смотрит. Секретутку свою в кабинете пердолит!

— Ха-ха-ха! — Заржали все девчонки, кто был в комнате.

— Если бы за мной мужик с машиной ухаживал, то я бы его с ног до головы каждый день вылизывала, ха-ха! — Загоготала командирша этой компании безотказная Катюха.

— Ясно, — пробубнил я, отложив в сторону гитару и стал пробираться на выход из комнаты.

— Стой! — Окрикнула меня одна девчонка. — Я вспомнила. Один раз Кузя на выходные к родителям поехала в Луньевку и не на автобусе, а на машине.

— Не пи…ди! Ты-то откуда знаешь? — Гаркнула на неё Катюха.

— Да, б…ь, зуб даю! — Обиделась та же девчонка. — Мы тогда на дискотеку красились, а она забежала и говорит, что скажите Тоньке, вон, ейной соседке, что я уехала к родокам. Меня знакомый один на машине пообещал отвезти.

— А когда это было? И что за машина? — Задал я сразу два наиважнейших вопроса, почувствовав, что вот она — ниточка.

— Перед майскими праздниками, зуб, б…ь, даю! — Ответила девчонка. — Но что за машина? Я не знаю, не видела.

«Как не крути, а картина маслом вырисовывается примерно такая, — подумал я, сидя в библиотеке городского ДК, где обложившись справочниками, работал над «демо» статьёй в газету. — То, что наш маньяк из Шахтёрска имеет свой автомобиль — это 100%. Перед майскими праздниками Екатерину Кузнецову, знающую себе цену «строптивую принцессу», судя по отзывам соседок, подвезли до родной Луньевки, а в мае она пропала. Да и к такой красавице как Дина Гордеева тоже на хромой козе не подъедешь. Завтра ещё в 17-ую школу сгоняю, вдруг там откроются новые подробности? Но что-то мне подсказывает, жертва маньяка из той школы тоже будет гордой красоткой, которую кто-то куда-то подвозил».

Я покосился на библиотекаршу, худенькую черноволосую женщину с приятным интеллигентным лицом, у которой по слухам был роман с лектором Дроздовым, и немного «подвис». Во-первых, типаж не тот, отличный от остальных жертв полоумного убийцы. Во-вторых, если вдруг она пропадёт, то примелькавшийся Дроздов будет первым подозреваемым. А с другой стороны, иметь такую барышню, которая на лекциях смотрит тебе в рот — это отличное алиби на все случаи жизни.

«Так что лектор — пока версия номер один», — тяжело вздохнул я и снова вернулся к статье. Редакцию «Шахтёрской кочегарки», именно так называлась единственная городская газета, я решил всё же поразить парочкой материалов на темы всевозможных исторических загадок. В конце девяностых и в начале нулевых такие статейки из-под моего пера вылетали десятками для разных «желтых» газет и журналов. Это я позже перешёл на криминальную хронику. Само собой темы всевозможных загадок я брал не из головы, многое черпал из заграничных изданий, дополняя переведённые тесты своими мыслями и комментариями. Ведь нужно было как-то выживать, когда на заводе, где я вкалывал, закончив Политех, прошло глобальное сокращение рабочих и ИТР. «Камни Ики или люди против динозавров», — написал я свой первый газетный заголовок в этой новой для меня юности.

В редакции «Шахтёрской кочегарки», которая располагалась на первом этаже хрущёвской пятиэтажки, занимая угловую четырёхкомнатную квартиру, я появился около пяти часов вечера. Сказать, что на меня посмотрели, как на дурачка, когда я заявил, что хочу здесь работать — это не сказать ничего.

— У вас какое образование, молодой человек? — Улыбнулась, словно неразумному дитяти, заведующая отделом писем, женщина лет тридцати.

— Какое образование? — Задумался я. — Вчера только окончил Йельский университет и сразу к вам, чтобы освещать трудовые подвиги в битве за уголёк. Может, вы сначала посмотрите мою статью?

— Йельский университет, смешно, — хмыкнула женщина в простеньком, но деловом костюме, взяв листок, где я постарался донести свои мысли печатными буквами в объёме примерно равным ста газетным строкам или двум тысячам знаков.

Минуту заведующая отделом писем читала про перуанскую сенсационную археологическую находку 60-х годов доктора медицины Хавьера Кабреры, а затем ещё столько же она смотрела в мои честные глаза.

— Это же газетная утка? — Пролепетала женщина.

— Почему? — Пролепетал я. — В 1975 году Кабрера передал несколько камней в Институт Археологии академии наук СССР. Их там изучили, и результаты опубликовали в журнале «Наука и жизнь». Это же интересно. Такие факты подталкивают читателей больше интересоваться историей и археологией.

— Но вы пишите, что на некоторых камнях есть рисунки, где люди охотятся на динозавров? Вы в школе вообще уроки посещаете? Вы сами подумайте, когда вымерли динозавры, а когда люди?

— Ну, люди ещё не вымерли, — улыбнулся я. — А вдруг учёные ошибаются? Вот моя вторая статья. — Я вынул из школьной сумки ещё один клетчатый, исписанный печатными буквами листок. — Динозавры, между прочим, изображены на средневековой картине Брейгеля «Самоубийство Саула», там войны едут верхом на брахиозаврах. Это 1562 год нашей эры. А так же в Туркменистане около деревни Ходжапиль есть окаменелые следы динозавров и рядом такие же окаменелые отпечатки голых ног человека. Ну и наконец, в Псковской летописи упоминается лютый зверь коркодил, который нападал на людей в 1582 году. А это год смерти царевича Ивана Ивановича, любимого сына Ивана Грозного.

Против Ивана Грозного грозная заведующая отделом писем уже возразить не смогла и поэтому с двумя моими статьями побежала к главному редактору. Павел Тимофеевич Кривоносов, маленький квадратный мужчина лет 45-ти, который командовал городской газетой, поизучав меня около минуты, тоже спросил:

— А какое у вас образование, молодой человек?

— Кхе, — кашлянул я и ответил. — Сначала закончил журфак МГУ, потом Йельский университет, и сразу к вам, чтобы все как один включится в героическую трудовую борьбу за «чёрное золото» прикамья.

— Складно врёте. — Улыбнулся главный редактор «Шахтёрской кочегарки». — Статьи годные, берём. Здесь примерно на сто газетных строк, я прав?

— Да, я старался уместиться именно в такой формат. — Я почесал затылок и тут же добавил. — Думаю, гонорар в десять рублей за штуку будет справедлив.

— Пять, — упрямо заявил Кривоносов.

— Хорошо. — Кивнул я с ехидной улыбкой на губах. — Поеду в Пермь, говорят там уже газеты перешли на самоокупаемость и включились в конкурентную борьбу за советского читателя. Перестройка, гласность и ускорение, что называется, в действии.

— Стой! — Рявкнул недовольно главный редактор. — Восемь рублей за статью. Сколько ещё можешь подобных заметок написать?

— Сколько смогу? Восемнадцать штук через неделю сделаю. — Я протянул руку для рукопожатия товарищу Кривоносову.

— По частям? — Удивился он, пожав мою ладонь.

— Я бы сделал по частям, но мне надо сразу. Время дорого товарищи газетчики. — Подмигнул я заведующей отделом писем.

Тем же вечером на квартире у Дины Гордеевой появился небольшой повод отметить мои корочки внештатного корреспондента «Шахтёрской кочегарки». Правда сам документ мне пока не выдали, попросили завтра привезти фотографию. Рысец приволок торт «Прага», который ему купила мама, после того как он ей заявли, что намерен получать высшее образование. И ещё Андрюха притащил мою гитару, а я ему из 16-ти рублей аванса отсчитал 8 руб за прошлые его траты. Наташа Исакова отправилась варить кофе. Сама же хозяйка квартиры с сожалением сказала, что вина сегодня не будет, так как в стране идёт антиалкогольная компания и даже в ресторане, теперь каждая бутылка на вес золота.

— Правильно, — согласился Андрюха Рысцов. — Хватит народу бухать, пора всем вставать на лыжи.

— Вот тут я бы поспорил, — сказал я. — Население, конечно, из синьки нужно постепенно вытягивать. Но зачем же уничтожать виноградники? Зачем перекрывать продажу слабоалкогольных вин, от которых только шум в голове?