Некто сказал: «Конфуцианцы — последователи Чжоу-гуна и Конфуция. Их письменные тексты — шесть канонов, а эти книги есть то, откуда проистекают деяния по упорядочению мира и установлению правды. Они суть мерило установления личности и ее поступков, их действие распространяется вдаль и вширь, а дела, основанные на их учении, — драгоценны. Деяния, вдохновляемые ими, велики, а слова их прекрасны. И если руководствоваться ими, то и государство, и семья непременно окажутся под надежным контролем и управлением.

А даосы не следуют учению о ритуале, не смотрят на великие принципы морали; как лисы и барсуки, они живут среди трав и вод, как макаки и прочие обезьяны, они живут в лесной чащобе и на горных склонах. Они ведут себя, словно начальники и хозяева, но их соседи — просто деревья и камни. И они, и их друзья-обезьяны равным образом «ходят на восток»[496], сбиваясь с пути, а также забыв сладкий вкус мальвы»[497].

Баопу-цзы сказал: «Ваши слова цветисты и фразы вычурны, вы не цените простых и прямых слов. Вы словно бы атаковали мое невежество, чтобы избавить меня от заблуждений. Я уже объелся вашими рассуждениями и никогда больше не захочу, поверьте, вновь сравнивать с вами принципы сущего и оценивать, какие из них хороши, а какие нет; это все равно что попусту шевелить губами.

Ведь безучастно созерцать, как ребенок падает в колодец[498], отнюдь не идеал для человека, наделенного гуманностью. И можно ли назвать приверженцем идеала всеобщей любви[499] того, кто безразлично наблюдает, как слепец наталкивается на столб? Но если говорить об общем смысле ваших слов, то я грубо и попросту отвечу на ваши речи.

Хуан-ди и Лао-цзы — это такие люди, которые через воплощение Дао-Пути в себе выверяли сущее и посредством почитания Благой Силы-Дэ продлевали свою жизнь. Хуан-ди смог упорядочить дела всего мира и установить великое равновесие-благоденствие, а потом взошел на небеса как бессмертный. Поэтому никак нельзя сказать, что он уступал Яо и Шуню[500]. Лао-цзы объял учение о ритуале, и к тому же обрел вечное видение. Поэтому ни в коем случае нельзя сказать, что он меньше Чжоу-гуна и Конфуция. Поэтому и сам Чжун-ни тайком вздыхал, сравнивая себя с Лао-цзы. Но никто не слышал от него никаких клеветнических и хулительных слов по поводу последнего. И лишь посредственности поздних времен, не понимая подлинного смысла учения Конфуция, стали придерживаться в своем совершенствовании только учений конфуцианцев и моистов, клевеща при этом на даосизм. Но не все ли это равно что хвалить детей и внуков и поносить их предков? Такое положение дел свидетельствует о полном непонимании того, откуда произошли эти учения.

Рукам карликов-конфуцианцев не опрокинуть горы Суншань и Хуашань, а ногам недомерков не суждено измерить глубину лазурных морей. Каждый раз, когда я вижу заурядных обывателей-конфуцианцев, твердящих день-деньской одно и то же, не понимая при этом никаких высших принципов, я говорю об их ограниченности и беспросветной глупости. А они только и делают, что злобно говорят о даосизме, поносят его и предъявляют ему всевозможные обвинения. Слушать всю ту грязь, которая исходит из их уст, все равно что видеть, как мчащаяся вскачь лошадь угождает ногой в расселину. Когда же им надо переправляться через пучины духа, они немедленно тонут в них, губя себя. Это все равно что перепелу на его куцых крылышках попытаться перелететь через царственную ширь реки Янцзы или зеленой мухе из всех сил постараться перелететь через горный пик, где живут обезьяны. Они ничего не добьются, а только попадут в беду. Так не лучше ли им поскорее спрятаться в их укрытиях и щелях? Ведь не может быть слуха, более чуткого, чем у господина Куана, и зрения, более острого, чем у господина Ли[501]. А эти ничтожные люди пытаются встать на цыпочки и дотянуться до трех светил и, похлопав себя по животу, превзойти грохот небесного грома. Но не смешно ли это?

Когда человек осознает огромность и необъятность вращающегося свода небес, он понимает, сколь ничтожны размеры долин и колодцев. Когда человек созерцает великое сияние прекрасного неба, то понимает, сколь тускла желтизна окраски птички крапивника. Я отнюдь не являюсь человеком, наделенным врожденным знанием этого, и даже нельзя сказать, что я поверил в это, будучи совсем юным. Вначале я был таким же незрелым и невежественным, как вы. Но когда я стал наблюдать великую тайну многомощных методов совершенствования, то пожалел, что не слишком рано освободился от этих трудностей. Ведь в делах изучения пяти канонов разъяснения и комментарии оказывают большую помощь, орошая их подобно чистой росе. Но для начинающих учиться все равно многое остается непонятным. А тем более это справедливо относительно золотых табличек и нефритовых листов, на которых написаны каноны учения о бессмертных. Кроме того, многие наиважнейшие наставления в них вообще не записаны. Воздвигается алтарь, губы смачиваются кровью жертвенных животных, и тогда только, когда клятва хранить молчание таким образом скреплена, тайные наставления передаются из уст в уста. Если окажется, что человек не подходит для передачи ему этих таинств, то пусть даже он поднесет огромные участки земли или целые ряды городов, наполнит залы золотом и нефритом, все равно он ничего не получит. Ведь эти наставления указывают на глубину и уводят вдаль, а поэтому даже если и записать их, то все равно человек, не получивший их от своего учителя, ничего в них не поймет: он будет смотреть вверх — и не увидит головы, опустит глаза — и не увидит ступней. А откуда же вы, государь мой, так подробно все знаете?

Люди обретают бессмертие и возносятся на Небеса Великой Чистоты или парят в Пурпурных Небесах[502], они отправляются на Сокровенный континент или поднимаются на Баньтун[503]. Они слушают божественную небесную музыку, вкушают яства из девяти видов волшебных грибов, или они соединяют свои длани с дланями бессмертных Чисун-цзы и Сяньмэн Гао там, где свет течет вверх, или они пируют с бессмертными Пин Чан-шэном и Линь-ян Цзы-мином в нефритовых чертогах[504]. Что же в них общего с лисами и барсуками и с чего бы им дружить с макаками и прочими обезьянами? Вот про такое и говорят: «Не знает, а делает».

Дао-Путь ведет своего адепта, бродящего в беззаботном скитании, по радуге-арке, дарует ему возможность реять в Киноварных Небесах, охватывать все безграничные шесть пустот вселенского пространства и делать все, что он только пожелает. Он всегда держится как вельможа и хозяин, и не знает он никаких невзгод.

Для жертвоприношения приготовили жирных свиней. Их разукрасили и приубрали. Но даже если они, как говорят, и правда радуются этому, то разве может сравниться их радость с блаженством единорога, скрывающегося от толпы и живущего в одиночестве, наслаждающегося немеркнущим сиянием благодатной доли и всем множеством проявлений счастья?!»

Баопу-цзы сказал: ««Четыре канона Шэнь-нуна»[505] гласят: «Высшее снадобье оказывает такое воздействие, что тело человека обретает долгую и здоровую жизнь. Человек, принимающий его, может вознестись в мир горний как небесное божество. Он может парить и странствовать в пространстве, то поднимаясь, то опускаясь; он может заставить служить себе все множество одухотворенных существ. Тело его покроется шерстью и перьями, и двигающаяся кухня[506] всегда будет к его услугам». И еще в них говорится: «Если регулярно принимать пять грибов-чжи, облатки из киноварного порошка, пластинки из нефрита, вещество цэнцин, мужскую желтизну-реальгар, женскую желтизну-аурипигмент, облачную мать-слюду и зерна, оставшиеся от Великого Первоначала[507], делая пилюли из этих веществ, то можно приобрести способность летать, а также продлить годы своей жизни». И еще там сказано: «Снадобье среднего уровня пестует природную сущность, снадобье низшего уровня уничтожает болезни. Употребляя их, можно не бояться, что ядовитые твари ужалят тебя или хищные звери нападут на тебя. Пневмы зла не овеют тебя, и всякая нечисть убоится тебя». Книга, помогающая соединиться с божествами в соответствии с «Каноном сыновней почтительности»[508], гласит: «Перец и имбирная настойка регулируют влагу тела, пахучий аир и тростник улучшают слух, сезам продлевает годы жизни, древесный гриб „мощь и радость»[509] предотвращает применение оружия"».