* * *

Я не спал всю ночь. Сидя под дверью, как пес, выброшенный на улицу, слушал, что происходит в комнате. Если честно, то я жутко боялся, что она сделает какую-нибудь глупости, но кроме тихих всхлипов ничего больше не было. Алиса заснула достаточно быстро. Наверно стресс? Слышал, что если человека что-то сильно потрясет, это состояния эмоциональных качелей непременно уронит на дно глубокой ямы после. Не сомневаюсь, что она именно там сейчас и находится. Из-за меня. Твою мать. Я себя ненавижу всеми фибрами души за это. Уверен, что Алиса меня действительно видеть не хочет, но решаю зайти и проверить девчонку. На всякий случай. Интуитивно что ли.

В темноте ее почти не видно. Алиса лежит на диване, свернувшись в калачик, сверху серый плед. Она такая маленькая…Я присаживаюсь на край и долго смотрю на нее — вся сжалась даже во сне. Прости меня, девочка, правда. Я не хотел, чтобы ты все узнала, но я не мог держаться от нее подальше. Просто не мог. Надеюсь, что когда-нибудь ты снова полюбишь и поймешь это чувство, когда ты не можешь расстаться с кем-то, и очень надеюсь, что тебе не придется. Ты заслуживаешь всего только самого лучшего.

Провожу по ее голове, но тут же хмурюсь. Алиса — кипяток. Твою мать! Вот я идиот. Она же все еще в той самой одежде! И столько провела под дождем…У Алисы слабый иммунитет, она заболеть может от каждого дуновения ветра! Я приближаюсь, чтобы убедиться — она просто горит! Твою мать!

Резко встаю и врубаю свет, Алиса только ежится. Помню, что аптечка у нас в нижнем ящике тумбы под телевизор, и не ошибаюсь. Достаю, нахожу градусник и возвращаюсь к ней.

— Алис, у тебя температура, нужно померить.

Что-то мямлит нечленораздельное, и я вздыхаю. Аккуратно снимаю с нее кофту, которая высохла вроде, а все равно влажная. Откидываю ее на пол. На ней только тоненькая футболочка, которая точно также мокрая и липнет к телу. Снимаю и ее. Затем бюстгальтер — она не сопротивляется вообще, только тянется ко мне ближе.

— Алиса, малышка, тебе нужно помереть температуру.

— Хорошо…

Отлично, девочка, придерживай градусник рукой, а я пока сниму твои штаны. Когда я раздеваю ее полностью, тело пробирает дрожь, что меня в свою очередь дико пугает. Я теряюсь, но лишь на мгновение, не даю панике застилать глаза. Встаю за ее пижамой, а когда возвращаюсь, градусник противно пищит.

39.4.

— Твою мать!

Вот теперь меня накрывает настоящая паника. Я быстро беру ее на руки и несу в спальню, потом хватаю телефон.

— Мам! Что нужно делать при очень высокой температуре?!

— Ты заболел? — голос сонный, но моментально будто в кучу собранный ее владелицей — и это достойно уважение.

Я так, наверно, никогда не смогу.

— Не я, мам. Алиса. У нее температура 39.4!

— Олег!

Боюсь на миг, что она скажет: какого хрена ты мне звонишь из-за этой девчонки?! Но мама удивляет.

— С ума сошел?! Чего тянул?! Дай ей что-нибудь от температуры и звони в скорую звони срочно!

Сбрасываю, набираю номер скорой, которую вызываю сразу же, а сам бегу за каким-нибудь лекарством. Врач на том конце говорит, какие конкретно таблетки дать, и если не поможет — звонить еще раз. Окей. Даю этой мелкой, белой дряни на действие полчаса — не поможет, сразу врачам, а пока беру пижаму и начинаю одевать жену. Алиса — марионетка сейчас. Я с ней могу делать все, что хочу, она вообще никак не реагирует, и это так сильно меня пугает, что я, как девчонка, готов сопли размазывать сидеть, но вместо этого тихо шепчу ей на ухо какой-то бред. Рассказываю про застройку. Мда, из меня утешитель так себе, но это единственное, что приходит в голову, а когда она тихо смеется, я готов сальто сделать! Здесь! Она здесь!

— Ты про этот торговый центр рассказывать будешь скоро во сне.

— Алис, не засыпай, хорошо?

— Не хочу спать. Страшно.

— Почему?

— Мне приснился кошмар.

— Расскажи.

Она обнимает меня теснее и утыкает лицо в живот, мотает головой, а я чувствую, как ткань становится мокрой от ее слез.

— Алис, не плачь. Тебе сейчас нельзя плакать. Температура поднимется еще выше…

— Мне приснилось, что ты мне изменил. Так ужасно…мне так больно было, Олег…а потом ты сказал, что все, что между нами было — неправда. Что ты меня никогда не любил…Но этого же не может быть! Пожалуйста, скажи, что это неправда.

— Это неправда, малыш, неправда. Успокойся…

— Я знала… — слабо выдыхает она, — Знала…Ты бы так не смог поступить. Ты — честный человек. Хороший.

— Алис, не идеализируй меня.

— Надеюсь, что когда у нас будет ребенок, он на тебя похожим выйдет. Больше на тебя. Чтобы сильным был, как ты, а не слабым, как я…

— Ты не слабая, девочка. Ты очень-очень сильная и, поверь, гораздо лучше меня.

— Хочу в Италию…Свози меня в Италию, Олег, когда закончишь со своим Торговым центром…

— Свожу, малыш, — тихо отвечаю ей, оставляя поцелуй в макушку, — Обязательно свожу, обещаю.

Алиса засыпает. Я слышу по мерному дыханию, по тому, как она расслабляется, а сам контролирую ее самочувствие. Через полчаса — эффект совсем незначительный, температур опустилась всего до 39.2. Хватит! Набираю и на этот раз грубо говорю, чтобы прислали бригаду, или я ей по кирпичикам разберу на хрен! Приезжают, как шелковые, еще через пятнадцать минут. Алисе ставят укол. Она просыпается, капризничает, но терпит, а потом мы выходим с врачом из комнаты…

— Говорите под дождь попала?

— У жены слабый иммунитет.

— Что ж…температура очень высокая, и я бы посоветовал госпитализацию, если честно.

— Все настолько серьезно?

— Если это Алиса Чистова? Да.

— Она Елагина.

— Вы меня поняли.

— Понял, — отплевываюсь, отвожу взгляд, а потом пару мгновений медлю и мотаю головой, — Алиса больницы ненавидит.

— Я согласна на больницу.

От тихого голоса жены резко поворачиваюсь. Сразу эта разница ощущается, потому что она опять на меня не смотрит. Стоит в дверях, мнется, взгляд в пол, снова сжалась. Видимо то, что было ранее — это лишь воздействие лихорадки. Нет, мираж. Алиса действительно на меня больше никогда не посмотрит…

— Алис, ты…

Это подтверждается именно в тот момент, когда я делаю на нее шаг — она сразу отступает в сторону и мотает головой.

— Я соберусь и через пятнадцать минут буду готова.

Врач странно поглядывает в мою сторону, и я уверен, что о странном поведении Алисы, ее папаша узнает обязательно. Так и выходит. Он будет меня в своей привычной манере — беспардонно. Холодной водой в лицо.

— Вставай, твою мать, Елагин!

Я резко подскакиваю, тяжело вдыхая. Не каждый день такое со мной происходит, но я не удивлен. И в том, что он, как обычно, с сопровождением тоже. Двое верзил стоят по обе стороны за его спиной. Лица — недобрые. Кулаки — сжаты. Ох, серьезно? Я усмехаюсь и откидываю голову назад, а потом тяну играючи.

— Любимый тесть нагрянул, вы только посмотрите…

— А ты думал, что не нагряну?!

— Уверен вообще-то был, но ждал чуть раньше.

Снисходительно опускаю глаза обратно на мэра, а потом встаю на ноги и, стерев остаток своего пробуждения с лица, складываю руки на груди и жму плечами.

— В спальне будем говорить или на кухню выйдем?

Благоразумие, а скорее отсутствие большей площади для маневров, он выходит молча. Весь хмурый, но направляется в гостиную — ага, понятно. Уверен, что услуги его верзил понадобятся, ну ладно. Что. Посмотрим…

Захожу через мгновение следом. Степан Андреевич расположился в кресле, а двое у окна. Я подпираю дверной косяк плечо и скучающе осматриваю гостей по очереди, потом усмехаюсь вновь.

— Снова вбивать что-то планируете?

— Что Алиса делает в больнице?

— Под дождь попала.

— Ты ее ударил?!

— Никогда женщин не бил, и даже навязанную не буду.

Спорю на что угодно — ему не нравится, как я отзываюсь о его дочери, но мне плевать, если честно. Я молча жду продолжения, жду, когда он проглотит плоды своих решений, и глотает ведь! Не давится, скотина…