Александр внутренне сморщился от этого признания и сквозь горькую улыбку выдавил:

– Давай не будем всех вспоминать…

Вот здесь, на стадионе, он впервые ощутил нехороший толчок в душе. Если то, первое, сообщение насчет мужчины он еще как-то проглотил, то воспоминание об этом некрасивеньком ухажере подействовало удручающе.

«Господи, – подумал он, – неужели на любительницу этого дела напоролся? Но почему же она так откровенна? Почему хочет казаться проще, чем там, на занятиях?»

И этот переход от образа внимательной и умной Елены, живущей по моральным законам, имеющей естественные взгляды на жизнь, к новой Елене, непритязательной, простецкой, дающей понять о своей иной сути, был весьма неприятен. «Но, что же делать? Не посылать же ее ко всем чертям… Да и нетактично это: прийти к человеку, быстренько выяснить, кто он такой, и тут же бросить – только из-за того, что он не отвечает твоим представлениям о порядочности».

Словом, опять в нем сработал предохранительный клапан. Или – полусработал? В общем, Александр постарался взглянуть на это нормальным образом, лишь сожалея о том, что прикоснулся к ее второй сути… «А может, никакой второй сути и нет? – подумал он. – Ведь логичнее предполагать, что двойной человек умолчит о своих делах».

В хозяйственном магазине Елена долго осматривала разные склянки-железки, поочередно желая купить то ту вещь, то эту, но потом заключила, что сделает это не сейчас, а после, прихватит с собой достаточное количество денег и разом все купит.

– Ты мне поможешь донести? – подытожила она свои размышления.

– Естественно, – ответил Александр.

Выходя из магазина, он взял ее под руку, и ненавязчиво потянул в сторону своего дома.

– Куда мы идем? – спросила Елена, едва противясь его жесту, но, судя по всему, уже догадавшись куда.

Александр решил пригласить Елену к себе. И сейчас повел ее к своему дому, чувствуя, что она не будет возражать. Видимо, хватило этих откровенностей, чтобы он в какой-то мере раскрепостился.

– У меня есть книжка о системе йогов, ты же хотела посмотреть, – ответил Александр, дипломатично отыскав для нее предлог, чтобы зайти в дом к малознакомому мужчине.

– Ладно, – согласилась Елена. – Только ненадолго.

И эту фразу он уже ждал – внутренне предвидел.

«Да и что тут такого? Все вполне естественно. Повод для того, чтобы зайти, есть. Она не замужем, стало быть, никакого покушения на мораль, она не привередлива, не капризна и не так недоступна, как показалась вначале. Почему бы и нет?»

У дверей его квартиры Елена замялась.

– Ой, неудобно, – произнесла она, но таким голосом, словно бы соблюдая этикет.

– Так, что же теперь поделать, мы уже пришли, – ответил Александр, также угадав насчет заминки.

– А кто у тебя дома?

– Не знаю. Может быть, никого… Сейчас посмотрим. – Он открыл дверь, щелкнул выключателем. – Проходи, не стесняйся.

– Как не стесняться? – с этими словами она и переступила порог. В жизни всегда важно переступить порог, а там либо все будет, либо нет – как получится.

– Вот видишь, никого… Давай я тебе помогу, – Александр снял с Елены шубку, подал тапочки.

Она прошла к зеркалу. Давно у него в доме не было женщины. А тем более – красивой. Приятно, когда к тебе в гости приходит красивая женщина. Мораль моралью, а приятно – это отдельно от нее. Это чувство, как у ворон – предэстетическое (там у них тот самец победитель, который больше стекляшек натаскает).

– Куда дальше? – спросила Елена.

– В переднюю, – Александр указал на дверь.

Она пошла к двери, а в его голове всплыл, вычитанный в чьих-то стихах, образ: тигр двигался как знамя. Елена шла, изменяясь в пространстве с каждым шагом – колыхались волосы, плечи, талия, контуры юбки… И отчего-то вдруг так хорошо стало у него на душе, наверное, оттого, что в квартире такая гостья. Та, заставившая его встревожиться Елена, словно бы осталась за дверью, а сейчас перед ним был другой человек: приятный, красивый, и что самое главное – естественный. Александр предложил ей кресло. Сразу, чтобы оправдаться, достал модные книги о системе йогов, о целебных травах, о лечебном голодании. Елена стала листать их, а он поставил стул рядом, присел и начал комментировать:

– Эти упражнения стимулируют сердечную систему, а эти – успокаивают нервную.

– А вот такие я делала… – Елена показала на рисунки в книжке.

– Это «плуг», а это «бумеранг», – пояснил Александр. – Я тоже делал. Только мне это быстро надоело. Одному заниматься неинтересно.

– И у меня – то же самое. Я даже пыталась по утрам бегать, но вскоре забросила… Лень-матушка.

Елена была рядом, волосы свисали на ее лицо, от них приятно пахло, хотелось потрогать их, почувствовать шелковистость. Александр не удержался, положил руку ей на плечо. «Ничего. Все вроде в порядке…» Так они продолжали рассматривать страницы книги.

Помните, как у лермонтовского Печорина: все решает первое прикосновение… Александр придвинулся к Елене, прикоснулся губами к ее виску. Она чуть отстранилась, улыбнулась, но ничего не произнесла. А ему подумалось, что именно такая реакция и последует – ведь ничего страшного не происходит, желание прикоснуться вполне понятно. Разве же можно осудить мужчину за это естественное желание?

– У меня есть предложение… чего-нибудь съесть, – сказал Александр, чтобы как-то оправдаться и не быть назойливым.

– Я не хочу, я недавно обедала.

– А если – чай?

– В принципе…

– А если без принципов?

– Согласна, – сказала она, улыбнувшись.

– Ну, тогда я – вперед!

Он прошел на кухню, чиркнул спичкой: фыркнул вырвавшийся из горелки газ и загорелся синим пламенем. Александр набрал воды в чайник, поставил его на плиту. Полез в холодильник за продуктами. В дверях появилась Елена с книжкой в руках.

– Тебе помочь? – спросила она.

– Гости у нас в доме не работают.

– Ну, ладно, – Елена согласно кивнула и села за стол. Но тут же, отложив книгу, взяла ножик и принялась делать бутерброды.

Неожиданно громко защелкал в двери замок, и в прихожей появилась мама. Елена встрепенулась, тихо произнесла:

– Ой!

– Ничего… Мама, мы тут чай пьем, давай с нами, – предложил Александр.

Мама от двери поприветствовала гостью.

– Еленой зовут, – представил Александр. – А это моя мама – Наталья Васильевна.

Женщины кивнули друг дружке.

– Вы суп разогрейте или яичницу пожарьте, – предложила мама.

– Да я не хочу, – ответила Елена. – Может, Александр?

– Я тоже.

– Ну, смотрите, – мама оставила их и прошла в комнату.

Они попили чай. Елена засобиралась.

– Ну, что же, спасибо тебе за все… Извини, мне надо идти. Дениска дома уже беспокоится. – Ты меня проводишь до остановки?

– Конечно!

Она поднялась, убрала со стола чашки.

Александр подошел к Елене, встал лицом к лицу, положил руки ей на лопатки и, словно бы исполняя ритуал прощания, притянул к себе, вовсе не для поцелуя, а лишь для того, чтобы прижаться щекой к ее щеке. Она улыбнулась, прочтя этот жест по-своему, задержала его движение, и, когда он нарочито обиделся, сама привлекла к себе, некоторое время подержала на близком расстоянии, а затем шепнула на ухо:

– Не сейчас… Я тебя потом сама поцелую.

И что-то ему напомнило это ее движение. Что-то было знакомое в нем… Откуда?

Они пошли к остановке, а Александр все пытался припомнить, каким образом знаком ему этот жест. И вспомнил.

…Был случайный ресторанный загул. Они – вдвоем с другом – провожали своих новых знакомых, двух не очень симпатичных женщин, по воле судьбы оказавшихся с ними за одним столиком – чего не бывает в жизни? И вот одна из этих женщин при прощании так же брала Александра за пояс, крепко держала, словно бы боясь выпустить, особенно когда он делал равнодушное лицо. Она желала, чтобы он увлекся ею, чтобы знакомство продолжилось, а его это не особенно прельщало, он отстранялся, подчеркивая дистанцию, и тогда она сама притягивала его к себе, как бы намекая, что согласна и так, безо всяких обязательств… Она была не в ладах с мужем. Толстая, болтливая, вся какая-то возбужденная, непонятно чего хочет. Себя хвалила, супруга ругала – обыкновенная история. Впрочем, тогда между ними ничего не произошло – в их распоряжении был лишь подъезд. Потом они на пару с другом скакали по шоссе из одного конца города в другой, потому что уже ничего не ходило. Они скакали приставным шагом, как это делают дети, и напоминали собой мартовских котов после неудачной охоты. Его друг был женат, имел ребенка, но все же скакал подобно насекомому саранче.