– Да, блин, конечно! Делать мне больше не хрен, – фыркаю в ответ. – Моя тачка… ни в каком она не сервисе, – нехотя признаюсь Фрицу. – Мать ее забрала вчера утром, сказала вернёт, когда я встану на путь исправления.

– А при чем тут Арсеньева?

– При том, что она не похожа на всех моих бывших девчонок. Только посмотри, как она одета, – качаю головой, провожая взглядом Дину. – И сумка эта. Я просто в отпаде. Понимаешь?

– Нет.

– Проехали.

– Нет, объясни нормально. Зачем она тебе? – допытывается Немцев.

– Эта домашняя телочка – мой обратный билет в прежнюю жизнь. Чудную жизнь без всяких лимитов, прекрасную жизнь, в которую никто не лез, которую никто не пытался контролировать, где никто не мешал мне веселиться.

– Все равно не понял, – задумчиво бормочет Немцев.

Я нетерпеливо вздыхаю.

– Она нужна мне для прикрытия, что тут неясного?

На лице приятеля мелькает понимание.

– Так ты хочешь мать убедить с ее помощью? – доходит до него. – Типа, что ты исправился, что у тебя серьезные отношения с девчонкой, которая вся такая правильная, которая делает тебя лучше и все такое? – вкрадчиво интересуется Фриц. Я пожимаю плечами. А что? Идея-то – огонь. Да и руки так и чешутся сбить спесь с той провинциальной малышки. – Офигеть, Тим. Ну ты и скотина, – ухмыляется он.

– Сказал парень, который пудрит мозги сразу нескольким девчонкам, – отражаю его попытку достучаться до моей совести.

– Я просто не могу определиться, – самодовольно замечает белобрысый.

– Лучше скажи, ты просто не собираешься определяться.

Довольный собой Фриц снова ухмыляется.

– Главное, чтобы они об этом не знали.

– Да пофигу. Не мы – так другие.

– И то верно… – соглашается Немцев. – Слушай, а зачем такие сложности? Просто посиди какое-то время тише воды, ниже травы, и мать сама на блюдечке тебе принесет твои ключи. Еще и по голове погладит. Предки любят, когда пляшешь под их дудку. Поверь, я в этом большой спец.

– А вот я люблю сложности. Скучно мне, Фриц, так скучно, хоть вой, – жалуюсь я.

– Понятно. Тогда нужно действовать, – решительно заявляет парень. – Могу помочь. Ее подружка у меня на коротком поводке, бегает как шавка. Что я скажу, то и сделает.

– Да ладно, я сам справлюсь, не маленький.

– Нет. Не справишься. Доверие – это ключ к сердцу любой девчонки. Особенно такой, как Арсеньева, – Фриц выдает свою очередную порцию мудрости.

– Ты-то откуда знаешь? – я закатываю глаза, прекрасно понимая, что Немцев, как всегда, прав. – Ладно, – в итоге сдаюсь. – Есть идеи?

– Пока нет. Надо подумать.

– Давай, Фрицик, думай, мне не терпится выяснить, такая ли она неприступная, какой кажется.

– Все нормально, мелкая? – спрашивает брат.

Прижимая телефон к уху, я наклоняюсь и осторожно задвигаю картонную коробку в укромное место между тумбочкой и кроватью.

– Костя, мне восемнадцать, – напоминаю ему, качая головой. – Хватит меня опекать.

– Размечталась, – ворчит Костя. – Я отцу слово дал, ясно тебе?

– Да ясно, ясно, – понимаю, что бесполезно ему что-то доказывать, и перевожу тему: – У меня все замечательно! Нашла подработку.

– В смысле? – Костин голос заметно напрягается.

– Спокойно, Кость. Это не разбор угнанных тачек, не вебкам и, не знаю, что там пришло тебе на ум.

– Вот кто-то дошутится сейчас, – сердится брат. – Рассказывай, что за работа?

– Кофеточка в торговике, – объясняю ему. – Эспрессо, Американо, Капучино. Облепиховый чай. Бисквиты. Клянусь, никакого криминала, запрещенных вещей и занятий, – подкалываю его, намекая на разговор, который состоялся у нас перед моим отъездом. – Вот всю неделю стажировалась, завтра выхожу на смену.

– А как же учеба? – скептически произносит брат.

Как я и ожидала, Костя не одобряет моей идеи с подработкой. Но как жить на одну стипендию девушке, которой хочется питаться не только дошиками, а иногда еще и одеваться? Костя торчит в своем гараже пятый год в одних и тех же джинсах, ест что попало, у него даже мобильник доисторический – кнопочный, но, как он любит повторять, "неубиваемый". Разве ему понять?

– Ну это же не каждый день, два через два. По будням буду к четырем приходить, мы с одной девочкой меняемся. В воскресенье с утра до вечера. Недалеко от общаги совсем. Все нормально. Я все успею. Честное слово.

– Дин, я ведь тебе говорил, если нужны деньги, просто скажи, сколько, – недовольно говорит Костя. – Давай я тебе переведу?

– Не надо, Кость. Вы с Яшей итак со мной столько лет носились. Как там он, кстати?

– А что с ним будет? Работаем, – коротко сообщает Костя.

Знаю, мне стоит лишь намекнуть, и оба брата в лепешку расшибутся, лишь бы их младшая сестра ни в чем не нуждалась. Только я выросла и больше не собираюсь от них зависеть, и дело тут не в гордости или желании быть самостоятельной, просто должна же и я внести свой вклад в семейный бюджет. И в моем случае он заключается в том, что мне не следует тянуть из братьев деньги.

– Понятно. А Оля как твоя?

– Никак, – глухо бормочет брат.

– То есть?

– В город моя Оля свалила.

– Ну вот…

Виснет пауза.

У меня нет слов. Вернее, конечно же, они у меня есть – сколько угодно. Но Костя точно взбесится, если я попробую его пожалеть или приободрить. Мой старший брат – один из тех людей, которые не привыкли просить помощи, и совершенно не умеют ее принимать. Как бы хреново ему не было, Костик никогда не пожалуется, не подаст вида, как ему тяжело, плохо или больно, а если будет замечен в чем-то подобном – начнет все отрицать.

– Да все нормально, – вот и сейчас он тихо прыскает. – Телки, что с них взять?

Но я понимаю, как ему непросто это дается.

Костя, как и папа – однолюб. С Олей он со школы встречался, даже замуж звал, но та все тянула с ответом. Как видно – ждала подходящего случая, чтобы уехать, а Костю просто использовала.

Как же мне обидно за него! Мой брат – лучший. Молчун, трудяга, иногда резковат и прямолинеен, но, на самом деле, он очень добрый и заботливый. Костя привык доказывать свое отношение не словом, а делом, но глупая Оля так этого и не поняла.

– Кость, выбирай выражения. Если ты все еще не в курсе, я, вообще-то, как бы, тоже девушка, – стараюсь поддержать беседу в шутливом тоне.

– Вот этого я и боюсь, Динка, – неожиданно вздыхает брат.

– Хватит за меня бояться. Я не ребенок, – повторяю в очередной раз.

– То-то и оно, – усмехается брат и неожиданно меняет тему: – Какие планы на вечер?

– Да никаких. Фильм посмотрю на ноуте и спать, – на автомате вылетает у меня.

Аня, которая до этого момента сидела молча, громко хмыкает. Я предостерегающе хмурюсь и показываю ей кулак.

– Ну ладно, не буду доставать, – говорит брат.

Закончив разговор, я подключаю телефон к зарядному устройству, беру массажку, распускаю волосы и начинаю их расчесывать.

– Тебе не говорили, что врать нехорошо? – насмешливо интересуется Аня, перетрясывая свою косметичку размером с маленький чемодан.

– Это ложь во спасение. Скажи я Костику, что собираюсь в клуб, он бы через полчаса уже был здесь и откручивал мне уши.

– Такой строгий? – удивляется Аня.

– Да не строгий. Ответственный. Он папе обещал, что позаботится обо мне.

– А где у нас папа? – осторожно спрашивает она.

– Сидит, – пальцами показываю решетку. – Последние годы меня старший брат воспитывал.

– Ой, – Аня ошеломленно таращит глаза, – я не знала.

– Да. Вот так, – грустно ей улыбаюсь.

– А за что его… Если не секрет? – интересуется она.

– За гордость свою и характер.

Аня морщит лоб и выглядит сбитой с толку.

– Как это? Разве за такое сажают?

– Еще как, – мое сердце обливается кровью.

– Расскажешь? – тихо спрашивает девушка. – Или… наверное, я лезу не в свое дело, – она виновато улыбается.