– Слышал, что она говорит? – вторит ей парень.

– Отцепись, козел, – цежу я, почувствовав на своем плече тяжесть его руки.

– Как ты меня назвал?!

Ножки моего стула скрипят по полу, когда я поднимаюсь.

– Я сказал, убрал свои грабли от меня, недоумок, – толкаю в плечо этого назойливого мудака.

– Да ты чего?! – возмущается тот.

Я снова его толкаю, на этот раз посильнее, и парень заваливается на свободный столик. На нас все пялятся.

– Что-то тебя штормит, приятель, – прыскаю я.

Наконец у парня сносит башню. Вытаращив глаза, он прет на меня, но ему навстречу выскакивает Арсеньева и тормозит его, уперев ладони в грудь.

– Саша, не надо! Он же просто пьяный!

– Si. Как Челентано, – добавляю я.

– Ну ты и придурок! – огрызается Дина.

Недолго думая, я хватаю девушку за локоть, дергаю на себя и впиваюсь в ее губы. Дина поджимает их и колошматит меня по плечам. Поцелуй длится считанные секунды, я даже не успеваю ее распробовать, лишь провожу языком по сомкнутым губам. После чего, вполне ожидаемо, мне по морде прилетает звонкая пощечина.

– Ауч, – потираю горящую щеку.

Распахнув глаза, Дина втягивает в себя воздух. Ее рот приоткрывается.

– Да ты просто больной алкоголик! – злится она, с явным отвращением вытирая губы тыльной стороной ладони.

Я провожу языком по зубам и улыбаюсь во все тридцать два. Затем хватаю со стола стакан и делаю несколько глотков апельсинового сока.

– Отличный удар. А поцелуй – не очень. Но в следующий раз нам обоим понравится, поверь, – обещаю девушке.

– Какой же ты гад! – разъяренно пыхтит она, прожигая злющим взглядом.

– Наслаждайся вечером, сладкая, – я облизываю губы. – А ты присмотри за ней, только руками не трогай, – бросаю напоследок обалдевшему от моей выходки парню.

Минуту спустя я вламываюсь в мужской туалет, подхожу к раковине и включаю воду, чтобы немного освежить свою тупую пьяную рожу, а затем смотрю на отражение в зеркале.

Гребаные уши по-прежнему горят, в груди все содрогается.

Мне стыдно.

Стыдно за все: за разговор с отцом, за гадкую кощунственную ложь о нем, за свое поведение с девушкой.

Как же я ненавижу это чувство. Оно делает меня таким ничтожным, жалким, уязвимым. И сколько бы я не боролся со своей совестью, не душил, не умасливал, ее голос нет-нет да и прорвется в самый неподходящий момент.

– Парень, с тобой все нормально? – рядом моет руки какой-то сердобольный чувак.

– Порядок, – бубню себе под нос, тянусь в задний карман за пачкой сигарет и достаю одну. – Будешь? – протягиваю незнакомцу.

Тот озадаченно качает головой.

– Здесь же нельзя курить.

Пожав плечами, я щелкаю зажигалкой и глубоко затягиваюсь, раскуривая сигарету.

– А мне все можно.

Я снова зеваю, подумывая о том, чтобы повторить себе латте с карамельным сиропом.

После посвящения мы вернулись в общагу только под утро и спали от силы часа три. Отсидев пары, Аня поехала дальше отсыпаться, а меня ждет долгий день в “КофеМане”, небольшом закутке под скошенным потолком на втором этаже торгового центра “Весенний”. Проходимость тут так себе и много явно не заработаешь, впрочем, я не жалуюсь. Светлана, владелица кофейной точки – тетка деловая, но понимающая. Она сама когда-то одновременно и училась, и работала, поэтому знает не понаслышке, как живется бедному студенту. Однако, если я буду каждый час накачивать себя кофеином, то точно посажу сердце и останусь без дневной зарплаты, потому что совесть не позволяет готовить напитки мимо кассы.

Вот так меня воспитали.

Обслужив семейную пару, я навожу порядок на рабочем месте и беру свой телефон. От Ани пришло голосовое сообщение. Я нажимаю на воспроизведение, подношу мобильник к уху и слышу довольно бодрый голос Петровой.

“Он уже пришел?”

Хлопая ресницами, я записываю короткое сообщение.

“Кто пришел? Куда пришел?”

Аня уже не в сети, и следующие полчаса я то и дело проверяю телефон. Но в переписке с Петровой глухо как в танке. Между делом я готовлю капучино с корицей для очередного посетителя и, когда отдаю заказ, вижу, как из лифта выходит Чемезов.

Несколько секунд парень крутит головой, пока не встречается со мной взглядом.

– Вот ты где спряталась, еле тебя нашел, – заявляет он. – Привет, Дина, – и виновато улыбается.

– Привет, – отвечаю нетвердым голосом.

Мало того, что Тим удивил меня своим появлением, так вы бы знали, что он держит в руках! Букет розовых роз! Огромный! Такого я в своей жизни еще не видела.

– Можно мне эспрессо? Двойной. Пожалуйста, – вежливо просит парень.

Изогнув бровь, я недолго изучаю его заспанное, но еще более очаровательное лицо. Наверное, парни не одобряют, когда их называют очаровательными, только как ещё назвать столь восхитительное выражение на скуластом смазливом лице Тима?

– Прогулял пары? – предполагаю я.

– Да. Еле соскребся, – жалуется парень.

– Пить надо меньше, – замечаю, поджав губы.

– Согласен, – Тим отводит взгляд, продолжая стоять в обнимку с букетом.

– Ты где-то тут рядом живешь? – пытаюсь понять, как он здесь оказался.

– Я? Нет. Совсем не рядом, в другом конце города.

– Тогда что ты тут забыл?

– Тебя хотел увидеть. Я бы написал, но ты меня не добавила, и личка у тебя закрыта. А номера я не знаю.

– И как ты понял, что я здесь? – спрашиваю, переминаясь с ноги на ногу.

– Аня, – объясняет Тим. – Она мне номер тоже не дала, зато сказала, где тебя можно найти.

– Ясно.

Я отворачиваюсь и подхожу к своему рабочему месту, перемалываю в кофемолке зерна, утрамбовываю кофе темпером, включаю кофемашину и ставлю стаканчик на подставку.

Так вот, кого имела ввиду Аня.

Уставившись на тонкую, как мышиный хвостик, струйку эспрессо, я всем телом ощущаю, что Чемезов меня разглядывает, но не подаю вида.

Аня мне сегодня все уши прожужжала, когда я рассказала ей о выходке Тима в баре. По ее мнению, Чемезов без памяти в меня влюбился, а его поведение – ни что иное, как проявление ревности. Но лично мне слабо верится в подобное. Однако Тим здесь. И теперь я решительно ничего не понимаю.

– Держи свой кофе, – передаю ему бумажный стаканчик с крышкой.

Тим делает несколько глотков и блаженно стонет.

– А-а-а, как же хорошо. Ты просто прелесть, Дина.

В ожидании оплаты, я стучу пальцем по POS-терминалу. Чемезов тут же достает карту из бумажника и расплачивается.

– Ну и? Зачем ты пришел? – продолжаю свой допрос, скрестив руки на груди.

– Вчера я вел себя, как козел. Хочу извиниться.

– Извиниться? Непохоже на тебя, – саркастично замечаю я.

Парень корчит гримасу.

– Да брось, – усмехается он. – Ты же совсем меня не знаешь.

Мне не по душе его самоуверенный тон. Я все ещё злюсь на него.

– Тим, вчера ты испортил мне вечер, а сегодня приехал через весь город, чтобы извиниться. Я тебя не понимаю, честно.

– Да я сам себя не понимаю. Вот. Это тебе, – Чемезов протягивает мне свой букетище.

Я недоверчиво смотрю на парня.

– Мне? – изумленно выгибаю бровь.

– Ну а кому же? – криво улыбается Тим. В его глазах загораются хитрые искорки. – Я же сказал, хочу извиниться.

– Стоило ли так стараться?

– Определенно стоило, – без раздумий отвечает он. – Держи, Дин, назад я его не потащу, – парень наклоняется над стойкой и вручает мне букет. Я обхватываю его руками и прижимаю к груди. А букетик-то не легкий. До меня доносится еле уловимый аромат роз, а глаза разбегаются в разные стороны. Да сколько их тут? Сотня? – Не волнуйся, там нечетное количество, – заверяет меня парень.

– Спасибо, успокоил, – нервно сглатываю я.

Еще несколько секунд я любуюсь цветами, а затем аккуратно кладу букет прямо на прилавок.

– Ну так что, ты больше не сердишься? – осторожно интересуется Тим.