Была тут какая-то вчера.

Мама наклоняется, чтобы поднять с пола мою разбросанную одежду.

Я незаметно просовываю руку под одеяло.

Слава яйцам, трусы на мне!

– Да? – делаю удивленное лицо. – Не знаю я никакую девицу.

Но маму не проведешь.

– Опять пьянки-гулянки? – она качает головой. – Опять штраф? Совесть есть у тебя?! – мама заводится с полоборота.

– Мам, ну хватит, – морщусь от ее резкой интонации. – Башка и так трещит, – пытаюсь вызвать у матери сочувствие.

Хоть каплю.

Как бы не так…

– В кого ты превратился, Тима? – причитает мама, развешивая мои измятые прокуренные шмотки на спинке кресла. – С твоими возможностями, с твоими способностями ты бы мог многого достичь, но, нет, ты будто нарочно гробишь свое будущее. Из московского вуза тебя отчислили… – она начинает перечислять все мои достижения.

– На меня плохо действует разлука с домом, – перебиваю ее.

– Летом в Испании ты что-то не очень рвался вернуться в родные пенаты, – язвит моя старуха.

Ну как старуха? Через два года ей будет сорок, но выглядит она намного моложе. Мои знакомые часто принимают ее за мою старшую сестру. Они же не видели и не слышали, как она меня строит.

– Ты обвиняешь меня в недостатке патриотизма? И что мне делать? Поднимать по утрам государственный флаг? Слушать Баскова? Матрешек коллекционировать?

– Хватит ерничать! – отрезает мама. – Я думала, хоть в этом году за ум возьмешься, – она разочарованно вздыхает.

Ее плечи опускаются.

– Мам, да все нормально, – пытаюсь замять ситуацию.

– Я поговорила с твоим отцом, – сообщает мама после паузы. Я навостряю уши – не нравится мне ее тон. – Больше он тебе ни копейки не переведёт. А я забираю машину. Посмотрим, так ли все у тебя будет нормально.

Я подпрыгиваю на кровати, сообразив, что мать все-таки перешла от угроз к действиям.

– Подожди, ну хорош! – таращу глаза. – Да ничего же не случилось! Ну позависали вчера немного. Выходной же! – оправдываюсь я, но вовремя вспоминаю, что сегодня лишь пятница. – Завтра! Завтра выходной!

– У тебя вся жизнь – сплошной выходной, – с горечью замечает мама. – Нет, Тима. Хватит, – и вновь ее голос тверже стали. – Избаловали мы тебя… Мы же с отцом как лучше хотели, ни в чем тебе не отказывали… – качая головой, она словно не ко мне обращается, а свою совесть успокаивает.

– Вы от меня откупались, – перефразирую ее слова.

Мама с укором смотрит мне в глаза.

– Да как ты можешь?!

– А что нет? – Я знаю, что говорю.

– Ты же меня позоришь! – мама решает зайти с другой стороны.

Не даром она – главный прокурор области.

– Ну извини… – пожимаю плечами.

Не знаю, что ей еще сказать. Подумаешь, штраф за превышение. Ну побухтели вчера с парнями. С кем не бывает?

– Нет, я это уже слышала, – хмурится мама. – По-хорошему ты не понимаешь. Где ключи от машины? – решительно спрашивает она.

– Это же подарок! – напоминаю ей.

– Ну и что? Получишь ее обратно, когда заслужишь. А если не отдашь ключи, я объявлю ее в розыск. Машина-то на мне.

Я закатываю глаза, но не могу не оценить мамину дальновидность.

– Мам, ну, блин, я что пешком ходить должен?

– Будешь ходить пешком, будешь на общественном транспорте кататься, в столовой студенческой питаться будешь, пока не докажешь, что тебе можно верить, что ты ответственный и самостоятельный. Что ты мужчина, в конце концов, а не маленький мальчик!

– Тим, я телефон свой ищу, – в комнату входит девушка, с которой я вчера познакомился.

– Какой телефон? – невинно хлопаю глазами.

Девушка, не обращая внимания на мои слова, осматривает комнату, а я разглядываю ее.

Кажется, Милена. Или Милана. Нет, Милана, была у меня до этого.

Точно, Милена.

А у меня отличный вкус.

Брюнетка. Люблю темненьких (Тейлор исключение). Такая фигуристая, симпатичная и, кстати, полностью одетая. Так что маман зря на меня погнала.

– А-а-а, вспомнила! – произносит девушка, уверенно направляясь ко мне.

Наблюдая за тем, как она подходит к моей кровати, лезет под другую подушку и достает свой айфон, понимаю, что я влип.

– Пока, Тим, – Милена подмигивает мне на прощанье и жестом показывает, что будет ждать звонка.

Ага, мечтай.

– Что это за девушка? – интересуется мама, когда та выходит.

– А я знаю? Она не моя. Чья-то из парней, – продолжаю отмазываться.

Где-то в других комнатах должны спать мои приятели – Фриц и Гошан. И, полагаю, не одни.

– Ну конечно, – мама мне не верит.

– Ма, да я с ней не… Она вообще не в моем вкусе! Мне серьезные девушки нравятся, умные там, скоромные, – я готов сказать, что угодно, лишь бы мать не лишала меня машины.

Да не тут-то было.

– Ключи, Тима, – изогнув бровь, мама берет быка за рога.

– Я понятия не имею, где они, – раздраженно бурчу в ответ.

Не долго думая, мать подходит к креслу, хватает мои черные джоггеры и прощупывает многочисленные карманы.

Ещё пару секунд, и ключи от моей малышки попадают матери в руки.

Насупившись, я демонстративно отворачиваюсь к окну, за которым начинается новый день.

– Скоро у твоего брата день рождения, – голос мамы немного смягчается. – Не забудь, как в прошлом году.

Я закатываю глаза.

– В прошлом году я не забыл, я не успел. Марк в курсе.

– И на счет подарка… Позвони мне, если нужен совет, – говорит мама на полном серьезе.

– Чего?! – возмущенно смотрю на нее. Да за кого она меня держит? За дурачка? За дурачка! – Ма, что-что, а я точно знаю, о чем мечтает тринадцатилетний пацан, – авторитетно ей заявляю.

– Я о том и говорю. Мы с Владимиром считаем, что подарок должен быть полезным.

Я корчу презрительную гримасу.

С Владимиром…

Терпеть не могу этого нудного стареющего хрена! И что она в нем только нашла?

– Знаешь, что, мам, если вы с Владимиром, – нарочно делаю акцент на имени ее мужа, – решили воспитать не пацана, а ботаника, флаг вам в руки. Только давай, я сам решу, что дарить своему брату?

– Ну хорошо, – нехотя соглашается мать. А после чего добавляет: – Отец заблокировал твою кредитку. Посмотрим, как ты умеешь вести бюджет, – она открывает свою сумку и что-то мне протягивает: – Вот новая карта. Дебетовая.

Я забираю из ее рук кусок пластика и кручу его в руках.

– Сколько там?

– Пятьдесят.

– Сколько-сколько? – ушам своим не верю.

– Пятьдесят тысяч рублей, – отчетливо произносит мама.

– Я умру с голоду.

– Не преувеличивай. В нашей стране минимальный оклад в несколько раз меньше, и ничего люди живут, и семьи кормят.

– Ты меня ненавидишь.

– Ты ошибаешься. Может, я была и не самой показательной матерью, но я много работала и всегда старалась дать тебе все самое лучшее. И где она благодарность?

– Поэтому теперь Марк за меня отдувается? – игнорирую ее попытку пробудить мою совесть.

Мой мелкий братишка – единственный человек, который принимает меня таким, какой я есть. Для него я супер крутой старший брат.

– Он не отдувается, а растет человеком, который знает цену деньгам, – мамин голос сочится недовольством. – Вставай, умывайся, я подвезу тебя до института, – распоряжается она.

– Не надо, – принципиально отказываюсь.

– Ну как знаешь. Я, вообще-то, спешу, – говорит она, загибая рукав белого жакета, и бросает взгляд на свои наручные часы. – Учти, Тима, я даю тебе последний шанс, – снова награждает меня тяжёлым взглядом. – Еще один промах, и я перестаю обеспечивать твою сытую увлекательную жизнь. Папа того же мнения.

Взбешенный тем, что со мной обходятся, как с ребенком, я скребу ногтями щетину на подбородке.

– А он сам мне не может это сказать? Или он, как обычно, слишком занят? – язвлю в ответ. – Какая там уже жена у него по счету?

– Позвони и спроси. Дела твоего отца меня давно не касаются.

Мои отношения с отцом – это отдельная история. Вот уже десять лет он живет в Израиле, и, обычно, мы общались по телефону не чаще, чем пару раз в год. Я звонил ему, чтобы поздравить с днем рождения. Он поздравлял меня и снабжал бабками.