Малышка спала лучше, чем последние несколько недель, ее дыхание прерывалось шумными ягнячьими всхрипами. Пока текли часы в темноте, Тесс впитывала ее запах, целовала румяные щечки, проводила пальцами по мягкому родничку. Этот ребеночек был ее, Тесс. Она отдаст жизнь за это дитя. Она не могла отпустить Рен.

Но придется.

К тому времени, как первые лучи рассвета проникли в комнату, Тесс уже тошнило. Рен же, напротив, проснулась и приготовилась взорваться. Тесс отнесла ее вниз и накормила, вдыхая молочный запах. Теперь Рен держала бутылочку намного легче, чем вначале. Ее взгляд фокусировался на Тесс, пальцы которой она сжимала своими пальчиками-щупальцами морских звезд.

Норт, в спортивных шортах и футболке, с влажными после душа волосами и покрасневшим от теплой воды шрамом на шее, появился из задней спальни и молча прошел мимо Тесс, чтобы сварить кофе.

Рен допила свою бутылку, как чемпион. Тесс подперла ладонью ее головку, пока Норт принес ей кружку кофе.

— Она не знает, что я не ее мать.

— О ней будут хорошо заботиться.

Если бы Тесс не держала Рен, она бы бросилась на Норта. Какой же он хладнокровный. Бессердечный. Этому мужику, казалось, не ведомы никакие эмоции кроме гнева.

Именно он собирал вещи Рен, пока Тесс обнимала ее в сверкающей спальне-пещере. Это он упаковывал бутылочки, молочную смесь. Достал стопку комбинезонов из ящика комода и положил коробку с подгузниками в спальное гнездо. Положил слинг рядом с подгузниками, но Тесс не могла представить, что Дайана или Джефф его носят. Позволят ли они Рен плакать по ночам, в одиночестве и в отчаянии, в своей постельке?

Одна только мысль об этом заставила Тесс похолодеть.

Она услышала снаружи хруст гравия под шинами.

— Они здесь, — без надобности объявил Норт.

Тесс кивнула.

Он пошел поприветствовать Деннингов.

Холодный пот прошиб Тесс. Она просто умрет. Она не могла этого сделать. Не могла отдать своего ребенка незнакомцам. К горлу подступила тошнота. Тесс бросилась за своей курткой, за флисовым ночным комбинезончиком Рен. Неловко расстегнув защелки, она впихнула ребенка внутрь.

Голоса приближались. Норт собирался привести их в дом. Тесс выбежала из комнаты, через кухню, через черный ход. Она мчалась по лугу, прижимая Рен к груди.

В доме Норта на дереве еще не было стен. Негде спрятаться. Она бросилась в лес, ее сердце колотилось так сильно, что болели ребра. Тесс задыхалась. Свернула с тропы глубже в чащу.

— Все в порядке, мой ангелочек… Все нормально.

Легкие горели. Она не могла пойти в хижину. Туда Норт отправится в первую очередь. Старая церковь… одни руины. Тесс пересекла подлесок и помчалась к пожарной вышке, не ведая, что там найдет, зная только, что ей нужно продолжать бежать.

Она взбиралась по гниющим деревянным ступеням, одной рукой держа ребенка, а другой хватаясь за неустойчивые перила.

— Не волнуйся. У меня есть ты. Никто не заберет тебя у меня. Никто.

Она добралась до вершины. Дверь заклинило. Тесс надавила плечом. Та поддалась. Тесс закрыла дверь за собой и прислонилась к ней, судорожно глотая воздух.

Рен доверчиво посмотрела на нее. Не видя сумасшедшую женщину.

Слезы текли по щекам. Тесс соскользнула по стене, села на грязный пол и, согнув колени, прижала к себе малышку.

— Мы уедем в Висконсин. — Голос дрожал от слез, но она продолжала. — Или в Аризону. У меня там есть друзья. Или в Канаду. Только мы вдвоем. Мы останемся там, где нас никто никогда не найдет…

Тесс все говорила и говорила. Озвучивала один безумный, невозможный сценарий за другим, пока Рен слушала, довольная, на ее руках.

Тесс не знала, сколько времени прошло, прежде чем Норт ее нашел. Дверь пожарной вышки со скрипом открылась. Он вошел внутрь и посмотрел на нее, скрючившуюся в углу.

— Тесс…

Как он произнес ее имя. Так много печали. Он знал. Он понял.

Но нет.

— Отдайте ее мне, Тесс.

— Нет! Вы не можете ее забрать.

Норт опустился перед ней на одно колено.

— Не делайте этого.

— Она моя!

Он погладил Тесс по волосам, коснулся ее виска большим пальцем.

— Нет. Она не ваша.

Тесс стряхнула его руку.

— Вам плевать! Вы не понимаете!

Резкое движение, пронзительный голос заставили Рен заплакать.

— Я понимаю, — просто сказал Норт. — Дайте ее мне.

Рен закричала громче, ее маленькая грудка напряглась.

— Вы не можете. Не можете ее забрать.

— Мне придется.

Она боролась с ним, пытаясь не отпускать…

— Тесс… Тесс, пожалуйста…

Норт оторвал плачущего ребенка от ее рук.

— Не надо. — Она с трудом поднялась на ноги. — Не делайте этого!

— Все будет хорошо.

Те же слова, которые она сказала своему ребенку. Но он ошибался. Ничего больше не будет хорошо.

— Верните ее мне!

Складки вокруг его рта стали глубже.

— Оставайтесь здесь, — тихо сказал Норт. — Вам же будет легче.

Он открыл дверь пожарной каланчи и с плачущим младенцем на руках исчез.

— Нет! — Тесс побежала к двери, споткнулась и упала на колени. — Нет!

А потом из самой глубины ее души вырвался отчаянный вой.

Сколько будет жить, Иен никогда не забудет этот жуткий звук. Он зажал ладонями голову малышки, чтобы она не услышала, как разбивается сердце Тесс Хартсонг.

Он держал ребенка на руках, когда лгал Деннингсам.

— Рен вела себя беспокойно, и Тесс взяла ее на прогулку.

По своей природе Деннинги не были подозрительными и приняли его объяснение за чистую монету.

— Где она? — спросил Джефф. — Нам нужно ее поблагодарить.

— Тесс держится в стороне. Она привязалась к Рен, и так ей будет легче.

Дайана прижала руку к груди.

— Конечно. Мы понимаем. И мы никогда не сможем достаточно отблагодарить вас за то, что вы сделали.

Как же они оба нервничали. Дайана продолжала облизывать губы. Джефф крутил головой, словно ему жал воротник рубашки.

— Нам нужно было многое сделать, чтобы подготовиться к появлению ребенка, — пояснил он. — Уже не припомню, чтобы Саймон столько требовал хлопот.

— Тогда мы были моложе. — Дайана прикусила нижнюю губу. — Я молилась, чтобы стать бабушкой, но, признаюсь, никогда не представляла себе это именно так.

— Забавно, как жизнь может измениться с одного телефонного звонка, — сказал Джефф. — То вы мирно живете на пенсии, и вам ничего не осталось, кроме как планировать свой предстоящий круиз. А на следующий день вам звонит известный художник и сообщает, что вы стали бабушкой и дедушкой.

Дайана теребила свой серебряный кулон.

— Мы готовы пойти на любые жертвы, чтобы Рен знала, что воспитывается любящими ее бабушкой и дедушкой.

Они были хорошими людьми, но Рен не знала их так, как знала Тесс или даже его самого. Именно он записал расписание Рен этим утром — как часто она ела, сколько смеси ей давать, где находились ее медицинские записи — все, что Тесс должна была записать, но не сделала. Иен удивлялся, как много он впитал, не осознавая этого. Но когда он попытался перепроверить свои записи с Тесс, она промолчала.

Деннинги переживали, можно ли везти недоношенного младенца в самолете, поэтому приехали из Нью-Джерси на машине. Иен продолжал держать малышку на руках, пока они с Джеффом коротко обсуждали юридические вопросы и обменивались контактной информацией для своих адвокатов. Тесс была права насчет того, как пахнет головка Рен.

Когда их обсуждение закончилось, Дайана и Джефф начали переносить вещи Рен в свой «Лексус». Джефф вернулся из последнего похода к машине и пристально посмотрел на ребенка.

— В этих глазках — озорство.

Иен достаточно хорошо знал Рен, чтобы подозревать, что это, скорее, газы.

Пришло время. Иен отнес Рен к машине и под ладонью почувствовал, как она выпустила длинный, удовлетворенный пук: насчет газов он был прав.

Глупышка выбрала этот момент, чтобы встретиться с ним взглядом, и Иен мог поклясться, что на ее лице было удовлетворенное выражение. Он не мог поверить, что когда-то думал, что она похожа на белку.