– Хелки… – Алане было очень сложно попросить, но, оправдывая себя тем, что это – дело ее интересов, она все же решилась: – Можешь рассказать мне о Даоре Карионе? Что ты знаешь? Мне никто ничего почти не говорил о нем, в книгах написано мало, мастер Оливер упоминал его со страхом, но он мало слышал, и знаком лично не был. Я знаю только, что герцог Карион опаснен – и подтверждения этому встречаю на каждом шагу, на него даже герцоги боятся глаза поднимать.

Алана прикусила язык, чтобы не сказать больше. Она и сама понимала, что то, насколько ей хочется услышать ответ, выходило за рамки простого практического интереса. Алана отмахнулась от этой мысли. В конце концов, и правда нужно было себе представлять, на что он способен, да?

Хелки немного помолчала. Потом встала, согрела воды, заварила чай. Все еще не говоря ни слова, налила себе и Алане по чашке и вернулась на кровать, поджала под себя ноги.

– Я тебе расскажу, конечно, – сказала она, и Алане подумалось, что подруга очень осторожно выбирает слова. – Но хочу тебя попросить. Ты не говори ему, что я тебе рассказала, ладно?

– Конечно, – удивленно ответила Алана. – Неужели ты думаешь, что он как- То узнает о нашем разговоре?

– Я боюсь упоминать его имя, – призналась Хелки. – И это уже о чем- То говорит, да? В общем… – Она сделала глоток. – Папа говорил, что черный герцог – самый старший из герцогов, и что он самый сильный маг среди знати. Что с теми, кто переходит ему дорогу, неуважительно о нем отзывается или бросает вызов, он быстро расправляется, и даже не скрывает этого. Что ему плевать на условности, он прямо нарушает законы Империи, а император все ему прощает, потому что вся Империя зависит от черной армии. Папа видел Даора Кариона только несколько раз. Один раз черный герцог пообещал ему помочь с артефакторикой разрушающегося семейного склепа… И папа выполнил свою часть, что- То сделал, а потом узнал, что герцог починил амулеты задолго до того, как папа оказал ему услугу. И еще… – Тут Хелки сжала губы, и это был совсем нетипичный для нее жест. – Алана, никому, пожалуйста, ладно?

– Конечно! – воскликнула Алана.

– Один раз черный герцог, скажем так, заинтересовался маркизой. Из наших, из желтых.

Сердце Аланы пропустило несколько ударов. Она закрыла глаза, переводя дыхание. Почему ей сейчас захотелось накричать на Хелки? Почему так захотелось узнать все, все подробности?!

– И что? – спросила она настолько ровно, насколько смогла.

– Папа говорил мне, что у нее не было шансов отказать Кариону. То есть… Не в том смысле, что он ее заставил. Просто что никто не отказывает ему.

«Понимаю, почему, – с каким- То невеселым весельем подумала Алана. – В нем тонешь».

– Ты говорила с ней?

– Нет, она умерла задолго до моего рождения, – ответила Хелки.

– Она выглядела так же, как вы все? – не удержалась Алана и тут же прикусила язык.

– Ты что имеешь в виду? – Хелки взъерошила волосы. – А, светловолосая и худая как рыбья кость? Ну да. Вся порода такая.

– Красивая, – грустно заметила Алана, злясь на себя. – Он, и вы, из другого мира. Туда могут вписаться такие, как ты. И танец с директором Сином тоже оттуда. А я нет.

– Знаешь, если ты и правда Вертерхард, ты впишешься в любой мир, – туманно заметила Хелки. И тут же пояснила: – Как Вертерхардов называют? Ходящие меж миров. Есть такие закрытые хроники, они обычно спрятаны серьезнее, чем родовые книги. Только у герцогов. Я читала одну, когда гостила у тети. Так вот, там было написано, что у Вертерхардов какой- То особый талант, то ли путешествовать, то ли открывать двери. Когда ты раньше говорила, что черный герцог… ну… так с тобой себя ведет, я думала, что он мог тобой как девушкой увлечься. А сейчас я думаю, что он действительно может хотеть от тебя чего- То. Открыть какую- То дверь, куда- То попасть или достать что- То из другого мира. Есть вещи, которые и ему не подчиняются, и родовой талант белых герцогов вполне может оказаться такой вещью. Забудь, что я говорила раньше. Пожалуйста, будь очень осторожна. Очень- Очень.

Хелки вдруг порывисто обняла Алану. Той хотелось плакать, но она молча признавала: Хелки права. И как же Алана злилась на себя за то, что на секунду поверила, будто черному герцогу нужна она сама!

– Спасибо, – глухо прошептала она в волосы Хелки. – Спасибо. Ты вовремя поставила мне голову на место. Мне стыдно признаваться, но я…

– Я поняла, – перебила ее Хелки, отпуская. – Правда. Не озвучивай это.

– Не знаю, почему не рассказывала тебе раньше. Прости.

– И это я понимаю, – в голос Хелки вернулась привычная легкость. – Такое страшно рассказывать. Я о Сине тоже сказала не сразу. И еще про ту хронику. Там писали, что в крови некоторых герцогов течет магия. И что эту магию даже когда- То объединяли на благо континенту. Там точно упоминались белые, черные, желтые, коричневые, серые. Остальных не помню. Может, ему еще нужна магия твоей крови?

Девушки некоторое время молчали, допивая чай.

– В общем, с ним лучше не связываться, а я связалась, – подытожила Алана. – И что делать?

– Давай посмотрим, что будет дальше, – ответила Хелки. – Я думаю, ни ногой за пределы Приюта, пока тут директор Син. Он точно тебя в обиду не даст. А когда Син уедет… В крайнем случае, сбежишь с наставником Келланом. Если кому и под силу тебя укрыть, так это ему.

При упоминании Келлана Алана почувствовала укол совести.

– Кстати, я не знаю, что с ним. Он был на совете, но куда- То ушел со своим отцом. Не нашла его сегодня… Надеюсь увидеть завтра. Я ему все расскажу, он поймет. Я бы хотела с ним все обсудить, – тихо сказала она, поджимая ноги.

– Вот то, что сейчас со мной?

– Да. И не только.

– Не знаю, стоит ли говорить ему об объятиях, – почему- То сказала Хелки, потягиваясь. Алана не поняла ее. – Ладно, спать мы явно больше не будем, хесешшахаи.

Солнечный свет ворвался в келью сквозь снова ставшее прозрачным окно, и Алана зажмурилась.

Начинался новый день.

Кровать была удобной, не то что те плетеные крупным шагом гамаки, покачивавшиеся в такт бьющихся под полом волн. Резные ножки, намертво впечатанные в доски, вырастали вверх, расширялись широкими балясинами, раскрывались ветвями искусно вырезанных деревьев. А уже на их переплетения кроной был накинут балдахин из зеленого бархата. Поглощавшая свет ткань скрывала мерзкий серый потолок. По верху, между пробитыми под самым потолком круглыми окнами, гуляли сквозняки, и Юории нравилось наблюдать, как колышется тяжелый полог. Он был похож на листву, на меняющееся небо.

Комната мужа была намного роскошнее того клоповника, который ей определили раньше. Не уступавшие площади ее собственной спальни в Скальном замке, покои Вестера были разделены на несколько зон. Восхитительно мягкое ложе, высокие медные подсвечники, мягкий ковер с длинным ворсом и даже столик с зеркалом – Вестер никогда бы не позволил себе такой роскоши раньше. Что уж говорить о необычных низких столиках, похожих на традиционную мебель Пурпурных земель, о будто бы самих по себе появлявшихся на них подносах с неизвестными и пьянящими экзотическими фруктами, и, конечно, о купальне! Сначала Юория не поняла, как вода остается всегда теплой, но после нашла крупный артефакт, вплетенный в дно импровизированной ванны. Сама ванна была вытесана из какого- То неизвестного ей сорта гладкой как металл древесины. Юория с упоением намыливалась травяными настоями, прочесывала ароматными растворами свои гладкие волосы, натирала лицо, а когда вода становилась мутной или слишком пахучей, нажимала на тяжелое кольцо – и чистый поток наполнял деревянную емкость до краев.

Юория лежала в ванной и ждала Вестера. Она проводила пальцами по розовеющим следам от ожогов – уже затянувшимся, даже не зудящим. Вестер вылечил их, но Юория никак не могла вспомнить, когда он это сделал.

Но Вестер все не возвращался.