— На днях его вызвали на контакт с новой группой. Видимо, хотели не только подтвердить ранее полученную информацию, но и убедиться, что за «Сенсеем» нет слежки.

Очки Андропова блеснули, как шарик на елке.

— «Ранчеро» доложил?

— Он, — кивнул Иванов, и улыбнулся: — Инсайдер наш… Никого из группы «Ранчеро» не знал, но в ситуации разобрался. Верховодит там Мензис Клегг, личность известная, от него трупами смердит, зато «деза» на этого Джеймса Бонда недоделанного подействовала, пробрала до самых печенок. А информация, полученная из двух источников, вызывает больше доверия…

— Это в том случае, — заворчал президент, ерзая, — если самодеятельный спектакль «Совещание» удался! Хм… Ну, не знаю… Не слишком ли мы подняли ставки? Я понимаю — такая выдумка, как тахионная бомба, отбрасывает настолько густую тень, что в ней даже перемещения во времени скроешь! И все же…

— Не бойся, Юр, — усмехнулся Борис Семенович. — Пускай обделаются, как следует! Это ж такая публика — пока не дашь им по сопатке, будут корчить из себя высшую расу. А как только юшкой умоются, сразу пардону запросят!

— Так-то оно так… — затянул Андропов, и вздохнул. — Ладно, разберемся. Это я натуру балую, ною в узком кругу, а Цвигуну передал уже — так, мол, и так, операцию продолжаем без изменений. Кстати, почему она до сих пор без кодового названия?

— А кому называть? — ухмыльнулся Иванов. — Ты ж у нас мастак был по этому делу!

Экс-председатель КГБ самодовольно улыбнулся.

— «Метель»! Как тебе?

— Годится!

Пятница, 4 января. День

Московская область, объект «В», п/я 1410

С утра похолодало, небо насупилось тучами, и вот десантировались первые снежинки — кружась, виясь, снижаясь плавными зигзагами, словно на разведку.

Видимо, донесение удоволило небесное начальство, и осадки пошли гуще. Ветер стих совершенно — ледяной прах сыпался отвесно, пряча горизонт за белесой мутью. Как там Дзёсо сочинил?

«Снег тихонько всё украл…»

Видимый мир скукожился, оттирая бесконечность до мнимых величин. Даже недалекий ельник виднелся размыто, будто сквозь клубы белого дыма.

Я усмехнулся: погодка как раз к моему настроению. И в лаборатории сумрачно…

Радостно вздрогнул принтер — визгливо скрежеща, заерзала каретка, выкатывая ежедневное послание от Риты. А, нет, подписались мама с Настей. Соавторы отчитались о поездке в Ялту: гуляли-де по бесснежному берегу, а Черное море парило, ворочая стылую воду… Ну, хоть у них всё хорошо.

Во мне тотчас же плеснуло ёдким раздражением: тебе-то чем хуже? Ленка четвертый день не появляется? И что теперь? Удалиться в самоизгнание или в запой уйти? С чего вдруг? Мне, вообще-то, не в чем каяться.

Иногда фигурка Браиловой мелькала в отдалении, а первого января, вернувшись с обеда, я обнаружил, что девушка заглядывала в лабораторию — сперва учуял аромат ее парфюма, затем углядел пропажу халата, белья, расчески и любимой чашки.

«Развод»? Ладно, переживем…

Чуткое руководство оборудовало комнаты отдыха на четвертом этаже — вот вам, товарищи, спальные места, вот вам удобства. Пользуйтесь.

Народ там и ночевал, а вот я привык к лаборатории, и подниматься в «спальный корпус» не собирался. Еще с Леной пересекусь…

И как себя вести? Не играть же роль вечно обиженного Пьеро! А кого мне тогда изобразить? Или сделать вид, будто ничего не произошло? А что было-то?

«Ой, да пошло оно всё к черту! — поморщился я, машинально проверяя установку. — Любимое ремесло женщин — создавать проблему на ровном месте!»

Баба с возу… далее по тексту. Дзёсо такого не писал, но хокку отличное.

Утопив клавишу интеркома, я сказал ровным голосом:

— Володь? Ты на месте?

— Туточки мы! — пропел аппарат.

— Тащи тогда Тузика, у меня всё готово.

В принципе, я «кошатник», но местная Мурка совсем еще котенок, и Пика своими мохнатыми телесами превзошла не слишком. А вот породистая дворняга, прибившаяся к эксплуатационникам, для опытов годилась вполне — технари до того ее раскормили, что псина едва влезала в клетку.

Да и традиция у нас, еще с собачек Павлова повелась. И в космос первой Лайка слетала…

— Ну, и кабан! — пропыхтел Киврин в дверях, затаскивая самодельную переноску. Тузик жизнерадостно гавкнул.

— Тележку надо было взять, — улыбнулся я, тестируя подачу энергии.

— Заносить? — с натугой спросил Володька, перехватываясь.

— Заносить…

Мне пришло в голову, что наш дружный коллективчик, похоже, не заметил потери бойца в новогоднюю ночь. Не довелось мне орать здравицы и водить хоровод вокруг елки, а бутылку коньяка, подаренную Дедом Морозом, распили аналитики, как невостребованную…

Похоже, о нашем разладе с Леной коллеги тоже не в курсе.

— Ф-фу-у… — выдохнул Киврин, покидая техотсек. — Я поприсутствую?

— Поприсутствуй…

Огоньки индикаторов замигали разноцветными трассерами, вспыхивая поодиночке и очередями. Басистый гул, валясь с инжекционного комплекса, опадал в хронокамеру — Тузик боязливо прижал уши.

— Дистанция заброса — четыре минуты… — сообщил я по привычке, забывая, что Лены рядом нет.

Не мигая, мои глаза следили за подопытным псом, моргнув, когда тот исчез, унесенный тахионным ветром.

— Здорово… — шумно выдохнул Корнеев. — Даже гавкнуть не успел! — он оглянулся. — А Ленка где?

— Не знаю, — я рассеянно пожал плечами. — Бегает где-то.

Володька яростно почесал нос, забавно морщась.

— Миш…

— М-м?

— А что дальше?

— Дальше? — механически повторил я, и усмехнулся. — А вот, отгадай! Даю подсказку. Если бы мы даже могли впрямую наблюдать за тахионами, то не сумели бы определить, откуда и куда они движутся — в будущее или из будущего.

— Ты хочешь сказать… — пробормотал Володя, тужась сообразить. — Ты что… Хочешь Тузика в прошлое забросить?!

— Нет, ну почему сразу Тузика, — скупо усмехнулся я. — Сначала обычные образцы сбагрим: бронзу, алюминий, деревяшки… Потом нашего первопроходца Пика отправим…

— Ничего себе… А парадоксы?

— Ну, куда ж без них? Будут тебе парадоксы, не волнуйся. И нарушения причинности будут, и двойники… Всё, как полагается.

— Двойники?! — вытаращил глаза Корнеев.

— Ага… — хладнокровно вытолкнул я, откидываясь на спинку и потягиваясь. — Только надо тогда всех предупредить, чтобы нервы себе не портили. Так, мол, и так, ровно в полдень перемещаем псину в прошлое на пять минут. Просьба не удивляться, когда клетка с Тузиком Вторым — тыдыщ! — появится без пяти двенадцать…

— Кошмар, — Володя покачал головой. — Ну, да… Мы-то собакена еще... как бы не совали в хронокамеру… Слу-ушай… А если и не станем совать?! Что тогда?

— Тогда по главному корпусу будут бегать два Тузика, — меланхолично ответил я. — Но вдобавок произойдет бифуркация, и наш базовый временной поток… или мировая линия, как угодно, разветвится. В одном потоке… или линии псина переместится, а в другом — нет. Или ничего такого не произойдет, а изменения реальности помаленьку затухнут. Но, знаешь, я бы не стал зря шалить со временем. Уж больно серьезная это штука…

За стеклом радостно залаял пес.

— Забирай подопытного, — улыбнулся я, — пересчитай блох, все ли перенесли заброс… Но, вроде, хвостом молотит штатно. Значит, основные рефлексы в норме, жрать хочет, как всегда…

Корнеев поступил мудро — выпустил Тузика, и тот поскакал своим ходом, радостно взвизгивая и цокая когтями по пандусу.

— Гулять, гулять! — повысил голос Володя, и собака перескочила комингс. В свежем-то снегу поваляться — милое дело, а там, глядишь, и поесть дадут…

Я хлопнул по красному «грибку», глубокомысленно взирая на камеру. Пролетая по ускорителю, тахионы теряют энергию с массой, пусть даже мнимой — и разгоняются. Весь их заряд утекает с черенковским излучением.

Слабая улыбка тронула мои губы. Правильно тогда Ленка сказала — не ускоритель у нас, а замедлитель. Электрическое поле заряжает тахионы, подпитывает их энергией — и сверхсветовые частицы тормозят свой бег.