— Так легенда о Белом Хладе — правда? — спросил Иорвет.

— Белый Хлад существует, это несомненно. Миры — такие же обитатели Вселенной, как и мы с вами на этой земле, и, как и среди любых существ, у них есть те, кто не прочь сожрать собрата. Белый Драйк Кин из таких. Однако текст пророчества Итлины, как и другие тексты этой прорицательницы, подвергся изменениям в процессе пересказов и переписывания, и текущий вариант несколько далёк от истины.

— Миры, пожирающие друг друга… — заворожённо прошептала я себе под нос и тоже покрутила полусферы.

— Боюсь, я утомила вас, — доброжелательно сказала Зоуи и, взяв Иорвета и меня под руки, увлекла обратно к креслам.

Борх поднялся.

— Солнце зашло, — сказал он.

Я удивлённо огляделась — комната и вправду погрузилась в сумеречный мрак, хотя минуту назад света хватало, чтобы в подробностях рассмотреть все детали карт на глобусе.

— Ты прав, нам пора, — сказала Зоуи и наклонилась к моему уху: — Оставь медальон здесь, волк не выдержит перехода.

Почти растворившись в своей чёрной одежде в темноте, она прошла к занавешенной стене между шкафами и отдёрнула шторы, за которыми скрывалась дверь. Зоуи отворила её. Я положила боязливо подрагивающий медальон на кресло и вслед за моими спутниками направилась в чёрный дверной провал.

Тоннель, начавшись из комнаты Веструма, вёл в толщу горы. Никто не зажигал огня, позади нас и впереди была темень, но вокруг Зоуи непостижимым образом сохранялся ореол дневного света, и там, где она шла, из темноты проявлялись выбитые в камне своды. Она не излучала этот свет, он сопровождал её, будто прожектор, который следует за первым актёром. Борх торопился, однако не заступал за световое пятно, а справа от Зоуи возвышалась прямая стройная фигура Исенгрима. Мы шли позади, спрятавшись в темноте, и Иорвет держал меня за руку.

Подуло холодным и влажным, и в тоннель просочился далёкий вибрирующий гул. Постепенно он нарастал, зудел в подошвах, а Зоуи со спутниками шла в светящемся молочно-белом тумане. Гул перешёл в грохот, и коридор окончился на краю пропасти — огромного жерла внутри горы, из которого с вышины обрушивался водопад и уносился в бесконечность внизу. С ног сбивало рваными порывами ветра, в лицо хлестали брызги. Зоуи зябко передёрнула плечами, нахохлилась и поманила всех поближе.

— Вы должны идти рядом со мной! Начинаем спуск! — перекрикивая водопад, скомандовала она и взяла Исенгрима под руку: — А ты — что бы ни произошло, что бы ты ни увидел, не отпускай меня, слышишь?

Исенгрим кивнул с таким невозмутимым видом, будто она предложила ему прогулку по саду. Зоуи подвела его к краю бездны и увлекла за собой вниз, Борх шагнул следом. Невольно я отпрянула от кромки обрыва, вжалась спиной в Иорвета, и тот обхватил меня обеими руками и, чуть ли не приподняв над землёй, сделал шаг за край. От мысли, что умирать в объятиях Иорвета не так уж и страшно, до ощущения, что почему-то под ногами земля, промелькнул лишь миг, в который мы сделали шаг, провернувшись, как стрелка часов от трёх до полуночи, и очутились на твёрдом каменном полу. Водопад, словно в аэродинамической трубе, летел над нашими головами горизонтально вдоль тоннеля. Зоуи с Борхом и Исенгримом ждали чуть впереди, и мы, мгновенно оттолкнувшись друг от друга, бросились их догонять.

В лицо дул ураганный ветер, рубашка надувалась и хлопала мокрыми пузырями. Пригнувшись, я жмурила глаза от колючих брызг, а Веструм шла, гордо выпрямившись, и её одежда развевалась будто лохмотьями. Мы бесконечно долго шли вдоль водопада, потом начали спускаться, и грохот струй отдалялся, теряясь во мраке наверху. Зоуи повела в расщелину под плоским горизонтальным скальным козырьком, и далеко в стороны расстилалась пещера, а потолок был настолько низок, что эльфам пришлось пригнуть головы. Шум водопада растворился в каменных лабиринтах, мокрая одежда стала ледяной и отвердела. Я попыталась разогреть дыханием окоченевшие пальцы. На выдохе изо рта шёл пар.

— Мы у пограничного мира, — хриплым отрывистым голосом произнесла Зоуи, и я увидела, что её чёрная одежда и впрямь превратилась в лохмотья. Она повернулась к Исенгриму: — Держи меня крепко!

На камнях появились инеистые наросты, далеко впереди засветилось. Я смотрела под ноги и вдруг заметила, что одежда моя странным образом почернела. Оглянулась на Иорвета — изнутри его кольчуги пробивался свет, лицо побелело. С таким же удивлением он смотрел на меня.

С каждым шагом изнанка проявлялась всё сильнее — голова Борха вытянулась в драконью морду, хотя он продолжал идти на двух человеческих ногах, а Зоуи скрючилась. Силуэт Исенгрима бледнел и всё более сливался с темнотой. Под сапогами похрустывало, пятно света в конце пещеры приближалось. Зоуи каркнула, лохмотья стали перьями. Она забила крыльями, не отпуская когтями рукав нарисованного белым маркером Исенгрима, и тот, подхватив ворону, усадил себе на плечо. Рядом с ним, распластавшись и еле пролезая под низким потолком, крался дракон. Иорвет принял свой белоснежный вид, его кольчуга сияла, и к моей чёрной, как ночь, руке протянулась от его ладони нить света.

— Вперёд! — Зоуи опять каркнула, мотнула клювом в светящийся проход, и слова были понятны, будто она говорила ртом.

Исенгрим замешкался, изумлённо переводя взгляд с Иорвета на меня, но ворона нетерпеливо захлопала крыльями на его плече, и он развернулся медленно, одеревенело, и зашагал к свету.

Тонкие капиллярные прожилки, приглушённо мерцающие в толще льда, тянулись вдоль стен и освещали путь в ледяном тоннеле. Изредка хвостики прожилок выходили на поверхность, и оттуда пульсирующими толчками сочилась светящаяся жидкость.

— Субстанция, — сказала Зоуи, — лишь в двух местах на континенте она подходит так близко к поверхности.

От шагов разносился и отражался от стен прозрачный хрустальный звон. Я догнала Исенгрима, на плече которого ворона слегка приподнимала крылья в ритме его шагов.

— Чародеи, которые заколдовали Виллентретенмерта, хотели добраться до дитя… — начала я, обращаясь к Зоуи.

— В нём тоже есть частичка субстанции, — проговорила она, открывая клюв совершенно не в такт словам.

— С его помощью они хотели добраться сюда, к Сердцу Мира.

— Жажда могущества неистребима, — ответила она. — Ради него они убивают драконов, не понимая, что разрушают основу, на которой держится вся их магия. Когда-нибудь они придут сюда, и я буду их ждать.

Я могла поклясться, что круглые вороньи глаза зловеще вспыхнули.

— Но сначала им надо догадаться, что проходы к Сердцу Мира не находятся в Алтинадире, как они думают, — она кашляюще рассмеялась.

Прожилки во льду между тем приобрели голубоватый цвет и ветвились, всё гуще заполняя стены. Чешуя Виллентретенмерта зазолотилась, краски проявились и в лице Иорвета, зелёным и чёрным расцветилась его одежда под кольчугой. Наши чёрно-белые образы с изнанки будто раскрасили: мои руки вернули естественный цвет, плащ отливал двимеритовой синевой. К голубому свету ледяного прохода всё добавлялись и добавлялись переливающиеся радугой оттенки, и в этом буйстве цветов выделялись монохромом лишь чёрно-белый нарисованный Исенгрим и угольная ворона на его плече.

— Осталось немного, — проговорила Зоуи. — Мы не зайдём слишком далеко, но ровно настолько, чтобы Драйк Кин услышал нас и дал своё отражение. Ничего не бойтесь, просто идите рядом со мной.

Она сказала это вовремя, потому что материя стен, ещё недавно казавшихся твёрдыми, исчезла, от них остался только цветной прозрачный свет. Пол растворился, и я рефлекторно взмахнула руками, потеряв видимую опору под ногами. За левой рукой прорисовался и растаял в воздухе размытый алый след. В запястье щипало, и чувствовалась давящая изнутри пульсация. Я отвернула рукав рубашки — давно зажившие шрамы от укуса Мариам раскрылись, и из них дымились, как под водой, облачка ярко-красной крови.