Зерриканка полусидела, прислонившись к скале, и смотрела на заходящее над озером солнце. Рядом свернулся кот, и её рука лежала на его боку. Другая была прижата к окровавленному животу, кольчуга была разодрана, а землю вокруг заливала кровь. Я упала на колени около неё.

— Рэя! — с отчаянием воскликнула я, осторожно отвернула кольчугу, достала и прижала к рваной ране чистый платок, тут же пропитавшийся кровью, и её рука безвольно соскользнула с живота.

— Я нашла её, ведьмачка, — едва слышно прошептала она и посмотрела наверх.

Над её головой из трещины в скале тянулись к свету крепкие ветки пустынной розы, занесённой сюда неведомыми ветрами. К закату остроконечные лепестки сомкнулись, почти закрылись.

— Я победила… — сказала Рэя, и из угла рта со словами потекла струйка крови.

Она попыталась приподняться, и я поддержала её под спину. Иорвет присел на корточках рядом.

— Ты всегда побеждаешь, — сказала я, и горло свело спазмом. — Сейчас я найду эликсиры.

Иорвет перехватил мою руку на животе Рэи, а я расстегнула сумку на поясе.

— Нет, — прошептала она. — Надо спешить. Мне так тепло…

— Тихо, — бормотала я, — тихо. Тебе нельзя говорить.

— Возьмите записки, — с трудом сказала она, взглядом указав себе на грудь. — Найдите Виллентретенмерта и передайте ему. Скажите, что мы подложили чародеям информацию, что дитя погибло. Он скажет, что делать. Обещайте мне!

Кровь опять хлынула из её рта, спиной она начала соскальзывать по стенке, и я подхватила её.

— Ты сама передашь Виллентретенмерту эти записки! — воскликнула я. — Держись, ты должна победить!

Она тихо засмеялась.

— Не ищи эликсиры, — сказала она и с усилием повернула ко мне лицо. — Я победила, но правда в том, что порой жизнь это шутка, жестокая шутка.

Её тело потяжелело в моих руках.

— Мы хорошо полетали вместе, ведьмачка, — прошептала она.

— Нет, Рэя, нет! — закричала я. — Пожалуйста, Рэя!

Она вдруг приподнялась, выпрямив спину. Впилась взглядом в Иорвета, посмотрела на меня.

— Запомните моё имя — Рэанэрдана, — сказала она и умерла.

Слёзы лились из глаз, я стискивала её, не в силах поверить, что её больше нет.

— Отпусти её, Яна, — тихо сказал Иорвет.

— Так не должно было быть! Она не должна была умереть, не должна! — я уже ревела навзрыд. — Я полюбила её…

— Мы все умрём рано или поздно.

— Нет, нет, нет! Она умерла из-за нас!

— Она умерла ради нас, — сказал Иорвет.

Я опустила тело Рэи на землю. Кот тут же подошёл и опять устроился у неё под боком. Я переползла к Иорвету и рыдала у него на груди, а он обнимал меня и тихонько приговаривал что-то на эльфийском, прижавшись щекой к макушке.

***

Солнце уже зашло, а мы так и сидели, обнявшись. Силы потихоньку возвращались в тело. Иорвет прикоснулся губами к моему лбу. Кот равнодушно приподнял голову.

— Ты видела дракона там, на изнанке? — наконец, спросил Иорвет.

— Да.

— Я думал, что мне показалось.

Он потянулся к коту, приподнял под передние лапы и стал вглядываться в усатую морду. Кот смотрел безразлично и медленно вытекал длинным телом из его ладоней.

— Ты думаешь, это он? — спросила я.

— Я уверен, что это он. Ни один дикий кот никогда не привязался бы к человеку. И не просто к человеку — к Хранительнице. Да и верёвка на лодке была перегрызена.

— Сила не вернётся к нам до завтра, а то и дольше, когда мы сможем взглянуть на него с изнанки. Может быть, его стоит поймать? — неуверенно предложила я.

— Если это и вправду дракон, он никуда не уйдет от неё, — ответил Иорвет и отпустил кота.

Тот выгнул спину, потянулся и, покрутившись на месте, улёгся под слегка отведённой в сторону рукой Рэи.

Иорвет поднялся, пошёл за сумками, которые остались валяться на полу в ротонде. Я держала Рэю за руку, и мне казалось, что она всё ещё жива, потому что ладонь у неё была тёплой. Потом я осознала, что тепло идёт от моих рук, и слёзы снова покатились из глаз. Иорвет вернулся, присел рядом, достал флейту. В тишине заколдованного острова плыла и улетала в ночь мелодия о женщине — великом воине, которую звали Рэанэрдана.

Утром мы похоронили Рэю на том месте, где она умерла, под кустом пустынной розы. Во впадине у скалы я рыла ножом влажную податливую землю и выгребала её руками. Потом Иорвет принёс лопату, которую нашёл в задней комнате ротонды, где спряталась небольшая алхимическая мастерская. Мы опустили Рэю в могилу, и я вложила в сомкнутые на груди руки зерриканки саблю.

— Красивое место, чтобы умереть, — сказал Иорвет, когда мы закончили и сидели на обрыве, глядя на ослепительно яркое до черноты солнце, которое поднималось над озером.

— Место красивое, — ответила я, — только в смерти красивого ничего нет.

— Neén, — он упрямо мотнул головой, — для воина смерть в бою — красивая смерть. А если ты настоящий воин, то и живёшь, считая, что ты уже мёртв. Рэя была настоящим воином.

— А ты так считаешь? — я взяла его за руку.

Он задумался и долго сидел, глядя на воду.

— Считал, — наконец, ответил он.

***

Остров оказался невелик, и вчера в забеге от причала до вершины горы мы пересекли его из конца в конец. Знаки на ладонях не торопились наполняться силой, и мы решили исследовать бухту внизу, на другой стороне горы — той, по которой мы летели с Исманом. Спрятали вещи в мастерской, где Иорвет нашёл лопату, и по крутой каменной лестнице стали спускаться в разлившееся у подножья горы зелёно-жёлто-красное море кучерявых крон.

Внизу ветра не было, а дорожку покрывал толстый слой опавшей листвы. За два года некогда пасторальные лужайки между деревьев захватила сорная трава, и под плющом было не разглядеть статуи, поджидающие на поворотах. Воздух был влажен и неподвижен, прело пахло осенью и запустением. Я смотрела под ноги, вскидывала сапогами листья, те шуршали. Иорвет поглядывал на меня, но молчал и не пытался растормошить, и я была благодарна ему за это. Сквозь дубовую рощу тропа вывела на залитую тревожным жёлтым светом аллею сомкнувшихся клёнов с разлапистыми листьями, а в конце аллеи зачернел дом.

Мы осторожно подошли к нему сбоку, держа наготове мечи — было неизвестно, не оставил ли Назар ещё ловушек. Крыша дома провалилась, а некогда глянцевый чёрный камень стен покрывала неопрятная копоть. Иорвет подсадил меня, я подтянулась и заглянула в лопнувшее окно. Внутри было черным-черно, пол захламляли горелые остатки мебели и вещей, обрушенные балки и осыпавшаяся отделка стен. С развороченного книжного шкафа взметнулась и захлопала крыльями пара горлиц, устроившая себе там гнездо.

— На вид ничего интересного, — сказала я, спрыгнув. — Полный разгром.

— Да, чтобы найти что-нибудь ценное, пришлось бы расчищать завалы, — ответил Иорвет, рассматривая стенную кладку.

Потом, задрав голову, отошёл подальше.

— Этот дом построен на фундаменте эльфийского здания, — сказал он. — Смотри, со второго этажа камни уложены по-другому.

И правда, первый этаж был построен из длинных гладких чёрных плит, которые касались друг друга без малейшего зазора, выше же начиналась стена из некрупных каменных блоков, скреплённых строительным раствором.

— Исман говорил, что во владениях Назара сохранились руины эльфийских построек.

Иорвет кивнул, мы двинулись к фасаду дома и когда вышли из-за угла, я ахнула. Две полукруглые лестницы спускались к бассейну, по краям которого буйствовали и теснились розовые кусты в полном цвету и всех возможных видов: от мелких белых и махровых оранжевых до высоких аристократичных бордовых, и казалось, что их ничуть не затронул упадок.

— На этом острове слишком много роз, — процедил Иорвет и направился вниз по лестнице.

Мы прошли вдоль кромки бассейна, вода в котором была прозрачной и чистой, и я любовалась на розы — радостные, здоровые, полные жизни, так контрастирующие с дичающим и запущенным садом.