Голос Мавлы присоединился к хору. Чародей позабыл о теряющем силу, беспомощном Магистре и жадно следил за трансформацией дракона. С отчаянием Магистр пытался что-то сказать мне, но с его губ срывались лишь хрипы. Руками он показывал на горящий ковёр и шатался на нём из стороны в сторону. Одна из рук ухватила меня и прижала к студенистой груди.

— Помоги, — услышала я и, наконец, поняла, что от меня требуется.

Враскачку я стала пытаться столкнуть Магистра с ковра, но с его необъятной массой это было почти невозможно. Дракон принял свой истинный облик и, раскрыв пасть, изрыгнул огонь, который разбился о магический щит чародеев. Рванулся, и две цепи лопнули по перебитым звеньям, рванул ещё раз и лопнула третья. Захлопав крыльями, он попытался взлететь, но последняя цепь крепко держала его за лапу. Мавла направил в дракона посох. Я раскачивала Магистра, и когда он, словно корабль, накренился, присела и ударила в днище ковра Аардом. Магистр вывалился, как тесто из чана, и в следующий момент одна из его настоящих рук шевельнулась — заклинание Мавлы, летящее в дракона сгустками огня, впиталось в ледяной щит. Голова Магистра бессильно свесилась к земле. Дракон бился на последней цепи, посох Мавлы снова разгорался.

— Иорвет! — заорала я и швырнула рукояткой вперёд в сторону лежащего эльфа меч.

Иорвет сориентировался мгновенно, меч тут же полетел в сторону Мавлы. Руки того взметнулись, и меч, изменив траекторию, скрылся за краем ритуального круга. Последний луч солнца поблёк. Виллентретенмерт, получив секундную передышку, рванул опять, и четвёртую цепь вырвало вместе с крюком из камня. Дракон взмахнул крыльями и, звеня цепями, взмыл в небо. За ним летели сгустки огня следующего заклинания Мавлы, но, не догнав его, растаяли в воздухе. Солнце погасло, и на ковриках под чародеями вспыхнули руны. И пока догорал ковёр Магистра, не стихал крик братьев, катающихся по земле и раздирающих на себе одежды. Рубашка на груди Мавлы горела, и с ненавистью, перекосившей его красивое лицо, он смотрел на Магистра и пытался поднять посох. Но рука его замерла на полпути, он покачнулся и упал ничком. В наступившей тишине испуганно заблеяла овца.

***

— Болит?

Мы стояли у палатки Мавлы, откуда Иорвет вынес своё оружие, и эльф целовал по краешку моей раскалённой щеки.

— Болит! — воскликнула я.

— Я же сказал «прости», — он поцеловал чуть выше. — А тут?

— И тут болит.

— А где не болит?

— Тут, — я дотронулась до лба, и он, пригладив в сторону выбившиеся из косы волосы, поцеловал над одной бровью, потом над другой. Я прикоснулась пальцем к губам. — И тут…

Спустились тёплые сумерки, и небо было светлее накрытой тенями земли. Магистр лежал неподвижной горой и дышал тяжело, с присвистом. Мы подошли, Иорвет задумчиво рассматривал его, положив руку на рукоять меча.

— Он спас Виллентретенмерта, — сказала я.

— Он спас себя, — ответил Иорвет. — Если бы Мавла успел наложить заклинание на дракона, то довел бы ритуал до конца.

Магистр едва заметно шевельнулся.

— Время, — прошептал он, — это единственное, что у меня осталось. Не забирайте у меня время.

— Зато у нас времени нет, — отрезал Иорвет и вытянул из ножен меч.

— У вас есть молодость — это больше, чем время. Больше, чем мудрость, — тело Магистра заколыхалось, и я с удивлением увидела, что он смеялся. — Глупость обманула мудрость. Вы хотели освободить дракона и обвели всех вокруг пальца. Но мне теперь всё равно. Золотые драконы спариваются раз в сто лет, и следующего золотого дитя мне не дождаться в том, что осталось от моего тела. Я победил время, но потерял всё остальное. Отнесите меня к Месту Силы, и мир больше не услышит о Великом Магистре Харуне аз-Занджани.

— Нет, — Иорвет поднял меч.

— Нет! — воскликнула я. — Не надо, это неправильно!

— Неправильно оставлять в живых могущественного чародея, который при первой же возможности убьёт и нас, и Виллентретенмента. И ты это прекрасно знаешь!

— Знаю. Но у него не будет такой возможности, — сказала я, смотря на Магистра, лежащего с закрытыми глазами у наших ног.

Иорвет досадливо цокнул языком и втолкнул меч в ножны. Уже в потёмках мы закатили необъятное тело чародея на срезанный полог шатра и, пригнав лошадь, протащили его через лагерь обратно в пещеру, оставив лежать ничком на Месте Силы.

— Знаешь, почему я уступил тебе? — спросил Иорвет, когда мы вышли из пещеры наружу.

— Почему?

— Я сам не знаю, — ответил он.

Как при оползне в горах, загрохотали камни, и вход в пещеру начал затягиваться и зарастать, и скоро исчез, как будто его и не было. Скала, скрывшая в себе Великого Магистра, со всех сторон стала сплошной.

Лодка вынырнула с изнанки в звёздную ночь, и мы увидели ярко горящий костёр, который маяком светил с острова. Отблески пламени мерцали на безглазой стене сгоревшего дома, пробивались между колонн эльфийской беседки.

— Кот добрался, — сказал Иорвет, выпрыгнул из лодки и подтянул её к ступеням.

Отражение огня плясало в неподвижной воде бассейна, а розы, казалось, замерли при виде кощунственной сцены: там, где сходились ведущие от крыльца дома полукруглые лестницы, прямо на мраморе жарко пылал костёр. С двух сторон к нему были придвинуты перетащенные от бассейна кованые скамейки. На одной из них, расслабленно откинув руку на спинку и вытянув ноги на сидении, полулежал человек.

Мы подошли. У кромки бассейна недалеко от костра валялись цепи с массивными, как на слона, браслетами на концах.

— Вот мы и встретились, друзья мои, — сказал человек тем самым голосом, что говорил дракон, и погладил рукой нечто у себя на коленях. Из-под ладони подняла голову и посмотрела на нас блеснувшими в свете пламени глазами крупная полосатая кошка. — Борх по прозвищу Три Галки, ранее известный вам, как Виллентретенмерт, к вашим услугам.

Он ссадил с колен кошку, которая юркнула под скамейку. Я пригнулась и заметила спрятавшихся там котят. Кошка зашипела на меня.

— Коты-драконы? — насмешливо спросил Иорвет.

— К сожалению, просто коты, — улыбнулся Три Галки, — драконы получаются только у пары драконов. Но немного драконьей крови не помешает любому виду живых существ. Тем более, что из-за меня котам-рыболовам необходимо восстанавливать популяцию.

Он хитро смотрел на нас живыми чёрными глазами, неуловимо напоминающими глаза Саскии, потом вскочил и пожал руку Иорвету. Борх не был высок, но при этом ощущался крупным, и черты лица у него были крупными и вместе с тем подвижными, и было в нём какое-то необъяснимое очарование. Он пригладил пятернёй взлохмаченные вьющиеся волосы, взял мою руку, галантно склонился, а потом передумал и крепко потряс её. На левом рукаве рыжеватого тонкого кафтана я заметила потёртую вышивку герба — три одинаковые чёрные галки с золотыми клювами и лапками расселись треугольником на некогда белом поле.

— Я позволил себе порыться в ваших вещах, — он показал на костёр, сбоку которого стояли котелки. Вода в одном из них закипала. — Считайте, что некая непосредственность досталась мне в наследство от кота.

Без тени смущения Три Галки протянул руку к моему поясу и достал из ножен ведьмачий нож.

— Я ждал инструмент, — сказал он. — А теперь, принесите-ка мне ещё воды и хвороста, и клянусь, у нас будет ужин, лучше которого я давненько не едал!

Он сунул Иорвету в руки пустой котелок, и начал деловито развязывать мешочки с припасами. Иорвет пожал плечами, и мы направились к озеру. Заодно сняли спрятанные в кроне дуба ценные вещи и с водой и хворостом вернулись к костру. Борх колдовал над котелками и попутно говорил, не переставая, будто восполнял время, проведённое в молчании в шкуре кота.

— Лук! Ешьте побольше лука! Как говаривал один мой знакомый торговец — лук полезен для пищеварения, для печени, для желудка, для легких, для сердца и мозга, — он подкинул в руке крупную луковицу. — Ишак того торговца питался только сырым луком и ни дня в своей жизни не проболел.