— Ты всё-таки настаиваешь на разговоре с Драйк Кином, — констатировала она и шагнула к Борху. Веструм была босиком, а то, что я приняла за длинную чёрную юбку в складку, оказалось брюками с широченными штанинами. Тот отступил.

— По правде сказать, я прошу не столько ради себя, сколько ради моих друзей, — Борх кивнул на нас. — Так же, как и я, они попали в чрезвычайно сложную жизненную ситуацию…

— Такой большой мальчик, а всё хитришь, — укоризненно сказала она и обернулась на нас. — Но я смогу провести лишь одного из них.

Взгляд Веструма задержался на Иорвете, своей балетной походкой она подошла к нему и, протянув тонкую руку, отчего широкий рукав чёрной рубашки задрался по локоть, взяла Иорвета за подбородок. Слегка наклонила его лицо к себе. Потом подошла ко мне, заглянула в глаза.

— Однако лишь только одному и нужен проводник, — сказала она. — Что же, я исполню ваши просьбы. Присаживайтесь, до заката у нас есть немного времени.

Мы направились к креслам, расставленным у портьеры у стены, а Веструм вышла на балкон и неожиданно зычным для её хрупкой фигуры голосом скомандовала что-то по-зеррикански. Снизу ответили. Вернувшись, она потребовала, чтобы Борх представил нас с Иорветом.

— Зоуи, зовите меня просто Зоуи, — сказала она, пожимая нам руки. — Веструм — это для учениц. Сегодня утром Вилли рассказал мне, какую значительную роль вы сыграли в его судьбе. Хранительницы искали его, и даже они не смогли бы сработать лучше. Но ещё большее уважение и благодарность вызвало во мне то, что вы не вмешались в судьбу дитя.

Она с осуждением посмотрела на Борха.

— Вы все сговорились против меня, — с обидой в голосе сказал тот, откидываясь в кресле. — До сих пор не могу поверить, Зоуи, что ты знала тайну Хатун Мелике и все эти годы скрывала от меня.

— Тайна перестаёт быть тайной, если её рассказывают, не так ли, Вилли? Веструм школы Мадрахатун просила меня хранить секрет, на то были и есть свои причины. Есть только два прохода к Сердцу Мира и два Стража — ты сам мог был догадаться, кем является Хатун, и она, в свою очередь, делала попытки к сближению…

— Как же, делала, — язвительно произнёс Борх. — Например, наняла наёмников, которые отыскали меня на Севере и как животное на потеху публике провезли через полстраны прежде, чем мне удалось сбежать. Если бы я раньше знал…

— Мы с Веструмом Хлои не занимаемся случками золотых драконов, как бы это ни было необходимо для поддержания Баланса, — холодно прервала его Зоуи. — Свой путь каждый должен найти сам.

— Да-да, я помню, а потом ещё и нести ответственность за выбор, — с досадой сказал Борх.

— Вот видишь, ты всё знаешь, — улыбнулась она. — Но Хлои ничего не сказала о рождении дитя, видимо желая потянуть время, и новость, которую ты сообщил мне — радостное открытие. Родился мальчик, а это значит, что, когда он повзрослеет, он будет под моей опекой, а не под её. Ты должен был рассказать мне об этом раньше.

— Последние годы, как ты понимаешь, я был занят, — пробурчал Борх.

Зоуи подошла к стене и отодвинула в сторону половину портьеры. На крашенной чёрным гладкой поверхности золотом было нарисовано генеалогическое древо.

— Ты знаешь эту картину, Вилли, — сказала она Борху. — Но есть и другая.

Она отдёрнула вторую половину шторы, за которой открылось ещё одно золотое генеалогическое древо. И у первого, и у второго на верхнем ярусе кроны осталось по одному листу.

— Древние роды соединились, — торжественно сказала она, — это будет особенный ребёнок.

— Я знаю, что он особенный, потому что это мой ребёнок, — проворчал Борх.

— Ты упрям, как мул, — ответила Зоуи, присела с прямой спиной на край кресла и с любопытством посмотрела на Исенгрима. — Какое же дело ведёт тебя к Сердцу Мира, Вольф Исенгрим?

Эльф тяжко вздохнул и глянул на нахмурившегося молчаливого Иорвета.

— Мой брат зовёт меня обратно на Север, — сказал он. — Он говорит, что всё изменилось. Вот только…

— Вот только ты не можешь измениться? — продолжила она.

— Я не хочу, — твёрдо ответил Исенгрим, глядя в её блестящие чёрные глаза.

Веструм тихонько рассмеялась и прикрыла веки.

— Молодость — слабая и гибкая, старость — крепкая и чёрствая, — заговорила она, будто цитировала что-то по памяти. — Росток нежен и податлив, старое дерево — сухое и ломкое. Тот, кто негибок и твёрд, идёт дорогой смерти. Дерево, высокое и крепкое, найдёт свой топор.

— Я уже нашёл свой топор, — тихо сказал Исенгрим.

Иорвет вскочил с кресла и ушёл на другую сторону комнаты к шахматному столику. На полу недалеко от него на мощной деревянной ноге стоял объёмный, странно выглядящий глобус. Иорвет задумчиво рассматривал его и вдруг, заинтересовавшись, протянул к нему руку. Зоуи благосклонно посмотрела на Иорвета, как учительница смотрит на ученика, внезапно проявившего интерес к её предмету.

— Пойдём, — она встала и поманила меня за собой. — Вам двоим будет небезынтересно узнать об устройстве мира, в который вы мельком заглядывали.

Подойдя ближе, я поняла, почему глобус выглядел странно — он состоял из уменьшающихся полусфер, разрезанных по меридианам и насаженных на единую ось. Верхнюю, самую большую полусферу занимала детальная карта, в центре которой я узнала очертания Зеррикании, Северных королевств и Нильфгаарда. Зоуи заговорила таким тоном, будто перед ней была аудитория, полная студентов:

— Внешний уровень мира — слой Порядка. Это реальность — то, что вы видите вокруг. Мир материи в пространстве и во времени, которое движется в одном направлении и с постоянной скоростью. Конечно, магия, как проявление Хаоса, добирается и сюда — всё же наш мир, хоть и напоминает слоистую луковицу, но един.

Зоуи повернула верхнюю полусферу, и под ней открылась другая карта, повторяющая предыдущую, но все контуры которой были выведены белым по чёрному.

— Пограничный уровень, где материальное и магическое проникают друг в друга, а Порядок и Хаос сосуществуют на равных. Материя и её формы — пространство и время начинают терять свои свойства и становятся изменчивыми. Вы попадали сюда, но дальше без поддержки Проводника вас не пускают ваши тела.

Она повернула сегмент с картой изнанки, и под ним, на полусфере меньшего диаметра было нарисовано нечто вроде абстрактной картины из хаотических ярких цветных пятен на чёрном фоне.

— Уровень Хаоса. Чем дальше мы уходим за пограничный слой, тем сильнее влияние субстанции — именно она порождает магию. Этих слоёв, вложенных друг в друга, — она притронулись к полусферам, — бесчисленное множество. И чем глубже, тем больше изменчивость материи, превращающейся в субстанцию, и тем меньше пространство и время отличаются друг от друга. Сегодня мы дойдём до этого уровня, но не дальше.

Она отвернула третий цветной сектор, и последним открылся небольшой чёрный шар.

— Это ядро, порождающее и поглощающее все остальные слои. Предельная точка, Сердце Мира, где пространство и время полностью теряют тот смысл, что мы придаём им в нашем мире, становятся непознаваемыми. Туда уходят навсегда, чтобы потом из этой точки родился новый юниверс, — сказала она. — Это бесконечно малый и одновременно бесконечно большой мир. Драйк Кин.

Она лукаво посмотрела на наши явно ошарашенные от открывшейся информации лица.

— Драйк Кин в переводе с мёртвого языка этой земли значит Дракон. Логично, не правда ли? — с каким-то восторгом сказала она и рассмеялась. — Но мы, конечно, не пойдём до самого ядра, нам же надо вернуться. Мы встретимся с отражением Драйк Кина в слое Хаоса.

Иорвет повернул полусферы обратно, потом выдвинул карту изнанки.

— Почему ты рассказываешь нам это? — спросил он. — Даже лучшие чародеи Севера не знакомы с таким устройством мира.

Зоуи улыбнулась ему, как будто он задал по-детски наивный вопрос.

— Теорий о строении мира столько, что ваше мнение ни на что не повлияет. Да вы и не будете рассказывать, как не будете рассказывать о запутанных семейных делах драконов. Я знаю это. Кроме того, те, кто не знаком с этой моделью мира, не поверят вам, как не верили в пророчества Знающей из твоего народа — Итлины. А те, кто поверят, знают и так.