И все же какое чудо! Такая легкая беременность, даже токсикоз почти не мучает. Иногда подташнивает, но совсем чуть-чуть. Это все мелочи. Мечта моя на глазах сбывается, еще немного потерпеть и буду мамой!

- Оксана! – голос за спиной раздался, будто гром среди ясного неба. Я тут одернула руки от животика и закрылась ночной рубашкой. Леша стоял при входе в комнату и сверлил глазами. Поджала губы, растерянно наблюдая за его отражением в зеркале.

Он все видел.

Он все видел!

- Что ты делаешь? – его вопрос зазвенел в ушах. Алеша прошел в комнату, а после его рука упала на мое плечо. Волна мурашек скатилась градом по спине. Мужчина убрал волосы, выбившиеся из косы, наклонился ко мне и поцеловал в шею. Неприятно.

- Леш, пожалуйста. – Молю, чтоб отпустил. Что на него нашло?

- Вот подумал, а чего это моя невеста без внимания? – его грязная рука поползла по шее, груди. Пальцы расстегнули верхние пуговицы рубашки, шероховатая ладонь скользнула за ворот.

- Леша, не надо. – Шепчу, закрыв глаза, а пошевелиться не смею.

- Ну как же не надо. Не все же мне любовниц трахать, нужно и родную жену иногда ублажать. – Пальцами скользит между грудями, прижимает меня к себе. – Ты что делала? Зачем себя рассматривала?

Я перестаю дышать. Стальными клещами сжимает грудь. Судорожно распахиваю рот, стараясь глотнуть хоть каплю воздуха, и Леша расценивает это по-своему.

- Что, девочка, хочешь меня? Еще не забыла, как стонала подо мной? Как изгибалась? – Мужчина, наконец, смелеет окончательно. Его ладонь ложится на грудь, пальцы находят сосок и сжимают его до пульсирующей боли.

- Не хочу. – Слезы катятся по щекам, попадая в рот.

- А я подумал, к черту их всех. У меня же есть ты, моя родная.

- Я тебе не родная. – Нахожу в себе силы отшатнуться от Леши, но он тут же хватает меня за живот и вновь впечатывает в себя. Замирает. В отражении зеркала вижу, как его глаза снова темнеют, становясь ядовитыми.

- Что это? – гладит по животу. Его едва заметно. Если не трогать, то и не догадаешься, а он… трогает.

- Плотно позавтракала. – Брякнула первое, что в голову пришло.

- Нет! – одним рывком рвет рубашку. Пуговицы звенят по полу, а я остаюсь в одних лишь трусиках. – Ты меня хотела обмануть? Ты беременна?

- Нет! – хочется вскрикнуть, но вырывается лишь глухой шепот. Отчаянный, лютый. Будто крик о помощи.

Он не должен был узнать так рано, не должен! Я уже знаю, что он скажет. Боюсь услышать это, как огня!

- Я не слепой, Оксана. – Шипит меня на ухо, отпуская мое тело из своих рук. – От него?

Я молчу. Только слезы роняю, и качаюсь из стороны в сторону на ватных ногах. Стараюсь закрыть обнаженную грудь руками, живот под разорванной рубашкой прячу.

Леша не должен бы узнать. Не должен. Не должен.

- От своего малолетнего уголовника залетела? – будто сейчас взорвется. – Говори!

Я судорожно киваю.

- Собирайся. Поедешь аборт делать! – приказывает, хватает меня за плечо и ведет к шкафу. А я цепенею, не в силах ответить ничего. Живот болезненно сжимается от его слов, голова чугунная.

- Ну, что встала! Одевайся! – Бросает в меня первые попавшиеся брюки, блузку. – Оксана, не нервируй меня! Ты чем думала? Думала, я разрешу оставить выродка этого?

- Ребенок ни в чем не виноват! – Сама от себя не ожидала, что вскрикну. Зря.

Ладонь Алеши падает мне на щеку, звонко и больно. Ударил так, что перед глазами цветные мошки запрыгали.

- Остынь и собирайся. – Его кровожадная улыбка нависает надо мной.

У меня нет выбора. Леша все равно этого так не оставит. Я знала, что так оно и будет. Тешила себя пустыми надеждами. Даже если бы позже узнал, не разрешил бы оставить ребенка. Заставил бы написать отказ и оставить малыша в роддоме. Зря я строила планы. Зря радовалась. Размечталась. Так только в сказках бывает, что все счастливы. В жизни не так, жизнь жестче, несправедливее.

В своих мыслях натягиваю брюки и блузку. Леша тут же хватает за руку и тащит к выходу.

- Не поеду! – вырываю ладонь и торможу перед лестницей.

Мужчина поворачивается ко мне, смотрит в упор, будто придушить меня собрался.

- Что хочешь делай, а на аборт не поеду! – голос дрожит, срывается, но я буду бороться до последнего. Пусть бьет, раз больше ни на что не способен. Пусть меня задушит голыми руками, пусть пристрелит, но я никуда с ним не поеду.

Пока плавит меня глазами, где-то во дворе раздается выстрел.

Матвей

Придвинул стул к окну и стал ждать. Как только Распутин доедет до офиса Соколова, ему тут же станут известны все адреса соперника. И тогда он нагрянет. Соколов успокаивает, говорит, что в поселок он не сунется – место людное. Знает, бандитская рожа, что в таких местах обычно не прячутся. Соколов заверил, что этот дом самый безопасный. Но у меня все равно дурное предчувствие. Пистолет на подоконнике, уже заряжен. Пусть только сунется.

Рассвет завладел природой, озаряя лучами небо и таявший снег, отразился в лужах и вскоре потух. Ночь сменилась днем, погода разгулялась. Сейчас бы с любимой женщиной в постели голыми телами друг к другу прижиматься, и говорить обо всем на свете. Слышать смех, видеть блеск глаз и улыбку, растягивающуюся от уха до уха. Ласкать нежную кожу ладонями, горячую, послушную. А вот это все забыть к чертям.

Уже с утра во дворе соседнего дома шевеление. Два охранника у дверей курят сигареты, о чем-то смеются. Они предупреждены об опасности, но ведут себя так, будто не чувствуют приближающейся бури. А я как параноик от окна не отхожу. Все смотрю, высматриваю. Хорошо бы, если бы Оксана куда-нибудь уехала, не попала во все это.

Живет, ни о чем не догадывается. Не знает, что вокруг нее такая канитель вертится, такая грязь. И хорошо бы, чтобы не узнала.

Тишина давит. Решил отвлечься всего на минуту, воды попить. Услышал звук приближающейся машины. Началось.

Подлетел к окну. Черный джип с тонированными стеклами плыл по дороге, рассекая колесами лужи, словно большой корабль. Тут же набатом забило в голове. Паника окутала рассудок, не давая возможности рассуждать здраво. Черт, соберись! Это может и не Распутин вовсе.

Однако, чуйка не подвела. Джип припарковался у ворот, а Гена с Олегом во дворе будто и не заметили ничего, разгильдяи паршивые. Двери джипа мягко открылись, вышли двое – здоровые.

Схватил телефон и набрал Соколова. Гудки словно выстрелы – теряю время. Бандиты уже оружие приготовили. Только Распутин не выходит, на заднем сидении притаился, ждет, пока его псы вонючие территорию проверят. А тут и проверять нечего.

Громко выругался и отшвырнул телефон. Глаза залило кровью, окончательно с катушек слетел. Если сейчас ничего не предпринять, потом уже поздно будет, спасать будет некого.

Раскрыл окно, прицелился.

Пальцы, словно каменные. Руки не слушаются. Сам себя успокаиваю: давай, Матвей, ждать нечего. Соколов еще подвел – трубку не взял. Уж не случилось ли чего? Может, Распутин его уже нашел и закопал, а я звоню, жду распоряжений. Я же на него не работаю, сам по себе, а все равно без команды действовать страшно.

Там она, моя любимая женщина, и она в опасности. Ради нее стоит перешагнуть через принципы и нажать на курок. Хер с ним. Снимаю предохранитель. Осторожничать больше смысла нет.

Руки срабатывают быстрее, чем мозг. Пуля несется на бешеной скорости и метко попадает в голову одного из Распутинских.

Оксана

Я вздрагиваю от громкого звука и впадаю в ступор.

- Что за черт? – Леша спускается по лестнице, и мое сердце падает вниз. Чувствую его пульсацию где-то в желудке. Выстрелы повторяются снова. Со второго этажа мне ничего не видно, только парализующие звуки доносятся. Я даже пошевелиться не могу.

Все как в тумане.

Голова кругом.

Что происходит?

- Оксана! – спустя какое-то время чувствую дыхание у себя на коже. Цепляюсь глазами за лицо Олега Дмитриевича. Он совсем близко, сильными пальцами впился в мои плечи и трясет. – Оксана!