– Что наложница забыла в саду императрицы? Неужто взыграла ревность, и ты решила избавиться от соперницы? – продолжал мурлыкать мужчина.

Значит, он принял ее за наложницу. Как же низко она пала. Хотя, чего она хотела с таким-то видом? Даже евнух при виде ее поймет, что она только что выскочила из чьей-то постели. Или, в ее случае, из купальни.

Сначала Цюань захотелось включить все свое презрение и продемонстрировать, с кем на самом деле разговаривает этот дерзкий мужчина, однако в самый последний момент она вдруг передумала.

Наложница? Что ж, пусть так. Сегодня она будет для него наложницей.

– Вы кто? – склонив голову на бок, невинным голосом спросила Цюань.

– Музыкант.

– Вы прибыли, чтобы играть на коронации? Я вас не видела.

– Плохо смотрела, – ухмыльнулся мужчина, не сводя жгучего взгляда с Цюань.

– У меня хорошее зрение. Вас бы я заметила.

Глаза музыканта весело блеснули.

– Вы находите меня особенным?

Цюань прикусила язык и мысленно отругала себя за неосторожные слова. Выпрямившись, она величественно подняла подбородок и надменно посмотрела на мужчину. Его ухмылка стала еще наглее. Он поднялся с места и стремительно шагнул к девушке. Его движения были такими быстрыми и легкими, что Цюань успела лишь моргнуть, как он уже стоял вплотную рядом с ней. Она уловила приятный фруктовый аромат, исходивший от него.

– Так что ты забыла в саду императрицы? – томно прошептал музыкант. – Действительно хочешь убить нашу госпожу?

– А что музыкант здесь забыл? Пытается соблазнить кого-то из слуг? – вопросом на вопрос ответила Цюань.

Она уверенно и с вызовом смотрела в омут темных глаз музыканта и старалась убедить себя в том, что голова у нее начинает кружиться вовсе не от его пьянящей близости.

Мужчина медленно моргнул, чуть отстранился и мечтательно сказал:

– Мне нашептали, что императрица настолько прекрасна, что многие мужчины, находясь рядом с ней, слепнут от ее красоты.

Цюань не смогла сдержать смешок. Боже, неужели ходят такие слухи?

– Этот смех… – мужчина подозрительно сузил миндалевидные глаза. – Неужели, я зря пришел? Императрица не так хороша, как о ней говорят?

Улыбка Цюань стала еще шире. Она кокетливо прикрыла ее ладонью и ответила:

– Вам, мужчинам, лучше знать. Разве женщина способна в полной мере оценить красоту другой женщины?

– Значит, я продолжу томиться в ожидании императрицы, – самоуверенно заявил музыкант.

Резко отвернувшись от Цюань, он вернулся к скамье и сел рядом со своим инструментом. От того, что он удалился, девушке вновь стало прохладно. Все то время, что музыкант стоял рядом, он защищал ее тело от прохладного ветра, а теперь она снова была беззащитна перед ночным холодом.

– Напрасно вы тут сидите, – скрестив руки на груди, как бы невзначай заметила девушка.

– Почему же? – вскинул голову мужчина.

Несколько прядей упали ему на лицо, и он небрежным жестом откинул их в сторону.

– Императрица не придет. Она сейчас в покоях императора.

– Да ты что? А я слышал, что у них разлад в отношениях. Поэтому и удивился, зачем ты сюда пришли. Что проку убивать ту, которая тебе вовсе не соперница?

Ох уж эти сплетни! Кажется, уже не только Запретный город, но и вся столица знает, что муж с ней не спит. Это просто невыносимо!

– Так почему я не увижу императрицу? – нетерпеливо поинтересовался музыкант.

– Потому что она редко выходит из дворца.

– Даже в сад?

– Даже в сад. Она не любит цветы. И пение птиц.

Мужчина недоверчиво посмотрел на Цюань.

– Какая женщина не любит цветы и птиц? – удивился он.

Цюань пожала плечами, мол, хочешь верь, хочешь нет, но императрица именно такая.

– Значит, сегодня я не увижу императрицы? – спросил музыкант, медленно поднимаясь с лавки.

– Нет.

– И не смогу узнать, действительно ли она так красива, как говорят? – Он сделал шаг к Цюань.

– Нет.

– И не смогу подойти к ней вот так? – Еще одни шаг. Мужчина уже снова стоял вплотную к девушке.

Сердце Цюань быстро заколотилось, а дыхание участилось. Ей снова стало тепло, но, не сколько от того, что мужчина загораживал ее от ветра, сколько просто от его непосредственной близости. И от его дерзкого, желанного взгляда. Ни один мужчина еще так не смотрел на Цюань. Глаза музыканта горели неподдельным желанием.

– Значит, я даже не смогу прикоснуться к нежным и сладким губам императрицы? – хрипло прошептал мужчина, опаляя лицо Цюань своим горячим дыханием.

Девушка, не в силах больше говорить, лишь помотала головой. Ухмылка мужчины стала еще шире.

– Тогда, раз я потерпел неудачу с императрицей, то хотя бы попытаю удачу с наложницей, – сказал он и порывисто накрыл губы девушки своими.

Так страстно и пылко Цюань еще никогда не целовали. Ее муж ограничивался лишь легкими касаниями, которые и поцелуем не назовешь. Сейчас же девушке казалось, что весь мир разом сузился и сконцентрировался на мужчине перед ней: на его мягких губах, изворотливом языке и горячем дыхании. Цюань падала в темную, бархатную тьму, которая окутывала ее со всех сторон, согревала и успокаивала.

Когда, спустя, казалось, целую вечность, мужчина отстранился, Цюань не смогла сдержать грустного вздоха. Она понимала, что целовать незнакомого мужчину в ночи совершенно, абсолютно неправильно, но в то же время девушка не хотела открывать глаз, которые закрыла в момент, когда их губы встретились. И не хотела, чтобы этот волшебный миг заканчивался.

Какая же абсурдная ситуация: поцелуй незнакомца вызвал в ней больше чувств, чем ночь с ее мужем, которого, как ей казалось до этого момента, она так любила!

Горько усмехнувшись, Цюань открыла глаза, но перед ней уже никого не было. Девушка повернулась к скамейке, но и там было пусто – ни музыканта, ни его инструмента.

Что ж, это даже к лучшему. Он пришел неожиданно как гром среди ясного неба, опьянил ее своим обаянием и нежным голосом, а потом исчез, оставив после себя лишь слабый фруктовый аромат.

– Буду считать это сном, – прошептала Цюань, глядя на пустую скамейку под ивой.

Я приготовила отвратительный чай: крепкий и горький, словно чифирь. Пить его было совершенно невозможно, однако Чун заверила меня, что так и должно быть.

Бедный император. Представляю, как исказится его кукольное личико, когда он сделает глоток этой дряни. Теперь я понимаю, почему он до этого не пил чаи.

– Лучше ты все это неси, – сказала я Чун, расставив на подносе чайные принадлежности. – Иначе я могу оступиться и все разбить.

Одежда придворных дам была страшно неудобной. Я то и дело путалась в нескольких слоях своих юбок, спотыкалась на ровном месте, а один раз даже чуть не упала в пруд. Благо, Чун вовремя схватила меня за воротник.

– Мне с вами нельзя, госпожа, – с обидой в голосе сказала девушка.

– Это еще почему?

– Потому что император приказал впустить только вас.

Вот же мерзкий мальчишка! Он что, надеется, что я снова буду делать ему массаж? Ну уж нет! Хватит ему и того, что я с раннего утра готовила этот мерзкий чай, который, я уверена, он пить не станет.

Проглотив свое недовольство, я взяла поднос и отправилась в императорский дворец.

Утро, как и вечер, выдалось прохладным, но на небе не было ни облачка, а солнце потихоньку начинало припекать, обещая вскоре теплую погоду без осадков. Я шла по идеально-чистым дорожкам вдоль стен двух дворцов, название которых запомнить так и не смогла. Единственное, что я знала: один из них принадлежит наследному принцу. Сейчас, разумеется, он пустует, однако все в Запретном городе надеются, что вскоре в нем поселится маленький жилец.

Вспомнив исповедь императрицы, я взглянула на покатую крышу дворца наследника и усмехнулась. Интересно, последовала ли она моему совету? Если сделала все, как я сказала, наверняка смогла уложить этого мальчишку на лопатки, а значит, вероятность того, что у императорской четы в ближайший год появится наследник, значительно повысилась.