— Такой, как вы?

— Нет, я, скорее, человек, нахватавшийся чужих наработок. А практики — это старшее поколение засечников. Я вырос на их рассказах о первых годах самоизоляции, видел фотографии тех, чьи жизни унесли взрывные мутации, пошедшие не туда, и сам сталкивался с последними в реальной жизни. Тем не менее, даже так представляю процесс в разы лучше личностей, считающих себя экспертами…

— …однако ни разу не заводили «туристов» в область, в которой у них могли бы начаться мутации, несмотря на то, что вам предлагались очень и очень серьезные деньги. Не водили туда и «мясо», и рейдеров постоянного состава, не прошедших полноценную мутацию…

— Ваши аналитики сделали серьезную работу… — уважительно заявил я и подтвердил озвученные выводы: — И они правы: я действительно никого туда не водил.

— Почему?

Я посмотрел в иллюминатор, так как в это время самолет начал плавно заваливаться на крыло, и уставился на морскую гладь, «возносящуюся» вверх:

— Обычная «экскурсия» — это поход за конкретным результатом, то есть, подписывая контракт, я обязуюсь дать «туристу» возможность добыть какой-нибудь заранее оговоренный трофей вроде рогового гребня корха, шкуры элоха или теменного отростка ривза, и всегда выполняю оговоренное условие. Поэтому по итогам таких выходов за Стену никаких вопросов не возникает.

— А с мутациями нет и не может быть никаких гарантий… — продолжила выдохнула государыня и как-то уж очень сильно побледнела.

В том, что она не играет, а действительно переживает за дочку, я почти не сомневался, поэтому счел возможным ее успокоить:

— Ну почему? Вашей дочери взрывная мутация не грозит. Более того, если Ярина будет беспрекословно выполнять мои распоряжения, то и обычная пройдет достаточно легко.

— Будет! — жестко пообещала она и потянулась к коммуникатору.

— Дарья Ростиславовна, может, сначала обсудим технические нюансы? — предложил я.

Женщина подобралась:

— Какие именно?

— К примеру, наш перелет от Великого Новгорода до Читы: да, ваша дочка в гриме, а возможности Язвы позволяют попадать в рейсовые самолеты без проверки документов и досмотров, но…

В середине этой фразы Императрица густо покраснела и как-то уж очень напряженно рассмеялась. А когда я прервал объяснения и вопросительно выгнул бровь, снова извинилась. Как мне показалось, абсолютно искренне:

— Простите, но я настолько привыкла к поведению лизоблюдов из своего окружения, что в любой фразе вижу двойное дно, в смысле, желание хоть что-нибудь урвать. Вот и в этой увидела намек на необходимость первым делом оговорить ваше вознаграждение за будущую услугу. И теперь мне стыдно.

Я не знал, как правильно реагировать на это заявление, поэтому взял и ляпнул то, что думал:

— Откровенно говоря, вы меня смущаете и в то же время заставляете напрягаться: я составил впечатление о жизни «внешников» по рассказам отца, матушки, засечников, еще не забывших молодость, и книгам, поэтому во всем, что выходит за рамки рейдов и «экскурсий» в Багряную Зону, ориентируюсь из рук вон плохо…

— А тут целая Императрица — и вдруг регулярно извиняется? — спросила Дарья Ростиславовна, испытующе глядя мне в глаза.

Следующий мой поступок лучше всего описала бы пословица «Сгорел сарай — гори и хата!» — я взял и продолжил откровенничать:

— Меня напрягает не только это. Все старшие засечники до единого утверждали, что вы, «внешники», постоянно играете, то есть, демонстрируете одно, а на самом деле добиваетесь другого. Я понимаю, что иногда это бывает более чем оправданно. К примеру, вам жизненно необходимо разобраться в моем характере, чтобы, в случае чего, успеть уберечь дочь от фатальной ошибки. Однако моментов, которые на самом деле могут оказаться своего рода тестами, как-то уж очень много, и я морально устаю.

Государыня прищурилась, закусила нижнюю губу, несколько секунд рассматривала меня, как какую-нибудь интересную букашку, а затем виновато улыбнулась:

— Самый первый вывод опять оказался неверным: я сочла этот монолог обезоруживающим расчетом, а вы просто сказали правду. И это настолько непривычно и, в то же самое время, приятно, что не передать словами. А еще немного пугает. Ведь мои «тесты» и неискренность могли отбить у вас всякое желание быть самим собой. В общем, давайте так: я приложу все силы, чтобы задавить привычки, ставшие второй натурой, и в общении с вами обходиться без второго дна, а вы поможете мне хоть иногда забывать о той грязи, которая меня окружает.

— Формулировка моих обязательств оставляет слишком много простора для фантазии, но я почему-то уверен, что вы меня не кинете… — ляпнул я и затаил дыхание. Зря — Дарья Ростиславовна без тени улыбки подтвердила, что не кинет, не поленилась встать с кровати, чтобы скрепить эту договоренность рукопожатием и, тем самым, позволила воспользоваться щупом. Слава богу, в эмоциях Императрицы обнаружилась абсолютная уверенность в правильности этого поступка, и я смог расслабиться: — Спасибо за этот шаг навстречу. А теперь, если вы не возражаете, давайте все-таки вернемся к техническим вопросам.

— Да запросто! — заявила государыня, невесть с чего развеселившись, плюхнулась на край кровати, вернула на место чуть-чуть задравшийся подол и посмотрела мне в глаза: — Пункт первый уже решен: я возвращаюсь в столицу на сутки раньше, чем собиралась, только для того, чтобы отправить вас в Читу на этом самолете…

7 июля 2112 г.

…Ротмистра Тверитинова я разбудил часа за полтора до посадки борта Императрицы в аэропорту Читы, то есть, ни свет, ни заря, зато военно-транспортная вертушка «Девятки» встретила нас прямо у рулежной полосы. Поэтому в форт мы вылетели без задержки, тепло попрощавшись с экипажем «Стрибога», пробежавшись от одного трапа ко второму и поздоровавшись сначала с Виталием Михайловичем, а затем и с пилотами.

Так далеко на востоке страны Великой Княжне бывать не приходилось, и она практически весь перелет залипала в иллюминатор, тихо дурела от красоты бескрайней тайги, щелкала камерой коммуникатора и изводила Шахову вопросами. А я в это время терроризировал мага: показал предписание Е.И.В. Канцелярии, наделяющее весьма серьезными полномочиями, описал имеющиеся потребности, подождал, пока ротмистр свяжется и переговорит с начальниками соответствующих служб, внес коррективы в один «заказ» и, слегка успокоившись, начал вытрясать последние новости. В таком режиме время до приземления на аэродроме Савватеевки пролетело, как один миг, так что в какой-то момент ни разу не комфортное нутро вертолета оказалось за спиной, характерный «посвист» лопастей несущего винта начал замедляться, а перед носом возник хорошо знакомый внедорожник Тверитинова.

— Куда едем? — деловито поинтересовался Виталий Михайлович после того, как я забрался на правое пассажирское сидение и захлопнул дверь.

— В форт, к моему ДОС-у.

— Может, сначала к Черепанову, за временными пропусками?

— Можно и так… — кивнул я, резонно рассудив, что с помощью ротмистра все бюрократические вопросы решатся в разы быстрее, чем без нее.

Так оно, собственно, и оказалось: менее, чем через полчаса наша троица вывалилась из штаба, пересекла плац по диагонали и, немного поплутав между постройками самого разного назначения, добралась до нужного здания. Увы, по дороге я сдуру посмотрел на целительский корпус и вспомнил, как обмывал Свайку в холодном морге и как смотрел в жаркое пламя крематория, но мне удалось задвинуть эти воспоминания куда подальше, так что в свой жилой блок я вошел в более-менее нормальном состоянии и огляделся по сторонам с использованием взора. А через пару минут, выковыряв и отправив в перстень обе найденные микрокамеры, развел руками:

— Места тут немного, но селить вас в другом помещении я не готов. Так что кровать вам, диван мне и все такое. Вопросы?

— Вопросов нет! — бодро ответили дамы, и я, практически заставив себя взять со стола ключ-карту от «Манула», озвучил следующую команду: