– В чем дело? – поинтересовался Мартин.

На дороге лежала собака. Видимо, кто-то сбил бедного пса и не позаботился о том, чтобы убрать труп несчастного животного с дороги. Мартин не стал пугать Сьюзен и, сказав, что у них просто барахлит мотор, вышел из машины. Мужчины оттащили останки пса на обочину, присыпали землёй и закурили.

– Тяжело им придётся, – проговорил Сэм, с грустью поглядывая на кабину фургона, в которой продолжал дремать обессиленный Жак, – он любит приложиться к бутылке. Твой отец был покрепче на этот счёт. Жак и Колетт сильно ругались из-за его постоянного желания выпить рюмочку-другую. Думаю, это тоже повлияло на то, что случилось. – Он стряхнул пепел и спросил: – А ты как? У вас со Сьюзен серьёзно? Она чудесная девушка, и отец её очень любит.

– Надеюсь, что серьёзно, – ответил Мартин и тихо добавил: – Ведь я тоже её люблю.

В этот момент из фургона вышла Сьюзен и, непонимающе взглянув на обоих, взволнованно спросила:

– Что-то случилось?

– Всё в порядке, – ответил Сэм. – Можно ехать.

Через пятнадцать минут они уже были возле дома родителей Сьюзен. Мартин помог выйти Жаку и проводил его до веранды. Тот абсолютно не стоял на ногах, и пришлось приложить немало усилий, чтобы увести его в комнату. Сэм занёс вещи, и они вместе с Мартином уложили Жака на кровать. Сьюзен молча сидела в кресле в гостиной и в задумчивости смотрела в пустоту.

– Мартин, я уезжаю. Ты присмотри за Жаком. А завтра я приеду, и мы подумаем, что делать дальше, – сказал Сэм, усаживаясь в машину.

Вслед за Мартином к фургону подошёл высокий мужчина в потёртой кожаной куртке со щетиной трёхдневной давности. Это был Луи, помощник Жака – на голову выше Мартина, с голосом, похожим на звук утреннего горна.

Неудивительно, что Жак взял в помощники именно его, хотя выбирать особо не пришлось, так как это был его племянник, который, прослужив в соседствующей с ним воинской части около десяти лет и женившись, не совсем удачно приземлился после прыжка с парашютом. Он сломал себе ногу и серьёзно повредил коленную чашечку, из-за чего был навсегда лишён возможности снова подняться в небо, и пребывал в полном отчаянии. Сердобольный Жак предложил Луи пожить у него и по мере возможности помогать на винограднике, но Софи уговорила Жака временно разместить у себя горемычного племянника и его любимую супругу, пока тот окончательно не встанет на ноги.

– Здравствуйте Сэм. Не беспокойтесь. Завтра Жак будет в форме. Обещаю, – сказал Луи.

– Ладно, парни. Уверен, что вы с Мартином как следует проследите за ним. Самое главное – не давайте ему больше пить, а то не дай Бог… Я уже и так чувствую себя виноватым. – И Сэм, захлопнув дверцу кабины, стал медленно разворачивать машину, чтобы выехать на главную дорогу.

Мартин и Луи поднялись в дом. В первую минуту казалось, что гостиная и всё, что в ней находилось, приобрели какой-то тяжёлый, серый оттенок. Занавески были плотно задёрнуты, вокруг стола стояло несколько стульев, на одном из которых висела накидка Колетт. Сьюзен подошла к накидке, аккуратно сложила и убрала в шкаф.

– Луи, у нас не было возможности познакомиться раньше. Меня зовут Мартин. А вы – помощник Жака?

– Да, Жак – мой дядя. Мы приехали вчера, чтобы помочь ему на винограднике, но ваша матушка любезно предложила нам с супругой временно пожить у неё, – ответил Луи. – У Джулии скоро должен родиться ребёнок, и Софи сказала, что у неё нам будет намного лучше. К тому же, после моей травмы на службе компрессы Софи в буквальном смысле за одну ночь поставили меня на ноги. Она очень добрая и великодушная женщина.

– Да, вы правы, – сказал Мартин. – Что же, получается, вы и Сьюзен – двоюродные брат и сестра. Хорошо, что вы приехали, Луи. Искренне рад знакомству. – И Мартин пожал ему руку. – Луи, вы тогда, пожалуйста, передайте Софи, что сегодня я останусь здесь, а завтра утром мы с ней обязательно увидимся.

– Хорошо, Мартин. Сьюзен, вам что-нибудь нужно? Если хотите перекусить, на кухне есть пирог и молоко. Простите, мне нужно идти.

Сильно припадая на левую ногу, Луи дошёл до веранды, потом оглянулся и сочувственно посмотрел на Сьюзен. Она и Мартин остались одни в гостиной, время остановилось для них, словно начиная отсчёт для новой, другой, жизни. Сьюзен села за стол и печально взглянула на Мартина. Она не знала, что говорить и что делать.

– Сьюзен, давай я налью тебе чаю, – сказал он.

– Нет, просто посиди со мной.

Он придвинул стул ближе и сел рядом.

«Бедная Сьюзен, – подумал он. – Столько тоски и боли я ещё никогда не видел в её глазах».

– Тебе надо отдохнуть, – сказал Мартин. – Давай я провожу тебя в твою комнату.

– Да, наверное, ты прав, – ответила она. – Нам всем надо отдохнуть. Завтра предстоит тяжёлый день.

Они поднялись наверх, и Сьюзен, не раздеваясь, прилегла на кровать.

– Мартин, побудь со мной, – попросила она, пытаясь укрыться с головой лёгким, цветастым пледом.

Он прилёг рядом и обнял её. Какое-то время они лежали молча, прислушиваясь к друг другу. Потом Сьюзен повернулась к Мартину и тихо произнесла:

– Знаешь, мама очень много читала мне. Это всё её книги. Отец часто был в отъезде, и мама, чтобы я не чувствовала себя одиноко без него, всё время что-нибудь читала или рассказывала. Она всегда старалась быть рядом. Наверное, поэтому я и на работу устроилась в книжный магазин.

Сьюзен вздохнула, и Мартин почувствовал, что она плачет.

– Я сожалею и очень тебе сочувствую, – сказал Мартин и сдержанно поцеловал Сьюзен.

На следующий день Мартин проснулся от того, что кто-то нежно гладил его по щеке. Это была Сьюзен. Он открыл глаза и взял её за руку:

– Милая, как ты?

Она печально взглянула на Мартина, поцеловала его и сказала:

– Пойдём со мной, мне нужна твоя помощь.

Из гостиной доносились приятные запахи, и сегодня комната не казалось такой мрачной и унылой, как вчера. Окно было открыто, и через него струился мягкий, тёплый свет.

– Я приготовила омлет. Мы вчера даже не ужинали. Ты, наверное, ужасно голодный.

Она пыталась казаться сильной, но глаза выдавали её. Мартин подошёл и заботливо обнял Сьюзен.

– Мне бы так хотелось защитить тебя от всех невзгод и сказать, что всё будет хорошо… Ты должна знать, что я очень люблю тебя. Жизнь часто бывает несправедлива и даже жестока, но надо жить дальше.

– Я так жалею, что меня не было рядом, когда её не стало. Возможно, я смогла бы её спасти, – с горечью ответила Сьюзен и заплакала.

Мартин обнял её крепче и, поправив волосы, погладил по голове. Он понимал, что в мире нет таких слов, с помощью которых он мог бы её утешить. Сейчас нужно было только время.

Они позавтракали, и Сьюзен отвела Мартина к Жаку. Было абсолютно понятно, что ночью он нашёл и прикончил все винные запасы, которые были припрятаны у него в комнате и в доме. Этого хватило, чтобы Жак упал на пол в беспамятстве. Вокруг валялись бутылки и обрывки бумаги. На столе стояла коробка с письмами Колетт.

– Я даже не знала, что отец хранил письма от мамы. Я никогда их не видела, – сказала Сьюзен.

– Надо поднять его, – предложил Мартин.

Они перетащили Жака на кровать. Видимо, он пил до самого утра, от него разило, как из чанов на винодельне у Сэма.

– Его сегодня лучше не трогать, – участливо проговорил Мартин. – Будем надеяться, что хотя бы к вечеру он придёт в себя. Надо найти Луи и понять, что делать дальше. Не беспокойся ни о чём, всё будет хорошо. Оставайся пока с отцом, а я схожу за Луи, заодно повидаюсь с матерью. – Он поцеловал Сьюзен и вышел из дома.

Когда в прошлый раз Мартин прощался с Софи, они предположить не мог, что уже через несколько дней они увидятся снова. Дверь была открыта. Он вспомнил, что Луи здесь живёт с женой и что они ждут ребёнка, поэтому постарался войти как можно тише. Мартин прошёл в комнату Софии, не застав её, подумал о том, что она, скорее всего, сейчас на винограднике. Навстречу вышел Луи, он был одет в рабочую одежду пилота-ремонтника, побрит и всем своим видом выражал абсолютную готовность дисциплинированного бывшего военного выполнить любое, даже самое сложное, поручение.