– Ладно, Мартин! – Джонни словно вернул юношу из забытья. – Вот, возьми.

Он достал из сейфа и передал Мартину деньги, которые причитались ему за продажу картины.

– Я понимаю, как тебе тяжело, – сказал он. – Но, пойми, это жизнь. Думаю, Марго сейчас тоже была бы рада, узнав, что твои картины продаются, и ты растёшь как художник. Мне кажется, она всегда искренне желала тебе этого. Помнится, ты просил меня продать твой пейзаж, но у меня купили портрет Марго, и сейчас у тебя есть деньги для того, чтобы ехать в Лондон… Поэтому не теряй время.

Джонни, как все продавцы, умел говорить красивые речи. Мартина бросало то в жар, то в холод. Ему очень хотелось узнать, кто же приобрёл портрет Марго, да ещё и за такую неслыханную цену. В этот момент ему показалось, что Джонни как-то странно на него смотрит, словно чего-то не договаривает. Он вспомнил, как принёс портрет Марго в галерею Джонни и как тот обрадовался, а уже через день Мартин столкнулся в галерее с Роджером.

«А что, если тогда в кабачке я всё-таки проговорился Джонни про убийство Марго, а тот в свою очередь рассказал об этом Роджеру? Тогда Роджер либо сам убьёт меня, чтобы убрать свидетеля, либо подкупит следователя и сделает из меня убийцу. Боже, что же мне делать?» – думал Мартин.

– Ты обещал узнать, где похоронили Марго, – проговорил юноша, ощущая себя в какой-то прострации и не понимая, что ему делать в следующую минуту. Джонни рассказал ему, как найти могилу Марго, и они расстались. На улице Мартин какое-то время стоял, жадно глотая свежий воздух. У него всё кружилось перед глазами: картины, Марго, Роджер, испуганный Джонни. Он очнулся от визга тормозов и ругани водителя, долетавшей из машины. Погрузившись в глубокие размышления, Мартин незаметно для себя вышел на проезжую часть и чуть не угодил под колёса автомобиля.

«Нет, я не могу поверить, что Джонни смог пойти на такое. И всё же… Конечно, я не должен был приносить в галерею портрет Марго, но что же было делать?» – Мартин злился сам на себя и на Джонни из-за того, что портрет был продан у него за спиной. Но зато сейчас у него на руках была сумма, которой вполне хватило бы и на поездку, и на первое время жизни в Лондоне, тем более что деньги, которые он привёз от Софи, таяли на глазах.

«Наверное, Джонни прав, и самым верным решением будет прямо сейчас, не откладывая, уехать в Лондон», – думал Мартин. Ему казалось, будто сама Марго незримо помогает ему…

Мартин решил заехать к себе на квартиру, чтобы немного передохнуть и подумать, что ему делать дальше. На улице моросило. Он поднял воротник пиджака и, плотнее прижав к себе картину, перепрыгивая через лужи, в скором времени добрался до ближайшей остановки. Несмотря на толчею в автобусе, Мартин не мог избавиться от грустной, безнадёжной пустоты, которая постепенно заполняла его душу и сердце, словно он вдруг оказался один в огромном городе, и единственным человеком, который мог всё изменить, была Сьюзен. Дождь усиливался, автобус покачивался на поворотах, и в эти моменты с крыши по окнам потоком текла вода.

Выходя на остановке, Мартин заметил знакомый силуэт женщины, которая шла по противоположной стороне улицы. За ней едва успевала маленькая девочка лет пяти. Обе несли какие-то тюки с вещами: женщина – два больших в руке и один за спиной, девочка – небольшой малиновый узелок с торчащими заячьими ушами. Мартин узнал их – это были Стефани и Кэтрин. В пригороде жила мать Стефани, и, по всей вероятности, они с малышкой решили уехать из Парижа. Каким бы прекрасным и замечательным ни был этот город, но жить здесь и растить дочь в одиночку, имея столь немногочисленные доходы, как у Стефани, было бы крайне затруднительно.

Мартин поднялся на свой этаж… Рядом с бывшей комнатой Стефани и Кэтрин висела табличка с надписью: «Сдаётся». Он приоткрыл дверь и заглянул внутрь. В комнате было пусто. Старая, покосившаяся мебель навевала грусть и тоску. На полу валялся мелкий мусор и обрывки верёвки, которой, судя по всему, Стефани перевязывала тюки с вещами.

«Конечно, она поступила правильно, – думал Мартин. – С матерью ей будет намного легче, и ребёнок, опять же, всегда под присмотром». Около окна, между шкафом и полками для посуды, висели портреты Стефани и Кэтрин. Мартин сам когда-то посоветовал повесить их именно сюда, потому что здесь идеально рассеивался свет, и портреты смотрелись очень естественно. Он улыбнулся, вспомнив, как рисовал мать и дочь. «Стефа», как её называли все соседи, ужасно стеснялась при позировании и всё время опускала глаза в пол. Мартину стоило немалых усилий уговорить её смотреть прямо ему в глаза. У неё были кудрявые, огненно-рыжие волосы и очень печальный взгляд. Мартину казалось, что Стефани вообще в тот момент не верила, что он умеет рисовать. Она говорила:

– Мартин, даже если ничего не получится, вы всегда можете прийти и сесть вместе с нами за стол.

Стефани очень хорошо готовила, и Мартину нравилось, когда её маленькая дочь забегала в его комнату и громко спрашивала:

– Дядя Марти, а ты хочешь есть?

Когда же он работал над портретом Кэтрин, девочка вертелась так, что приходилось изображать её практически по памяти…

Стефани приехала в Париж задолго до Мартина, мечтая научиться шить и открыть своё ателье, но мечты её разбились, как хрупкая новогодняя игрушка, которая выскользнула из рук в самый неподходящий момент. Поначалу она действительно поступила учиться и уже начала работать, но подруга познакомила её с каким-то бравым военным, который, увидев, что перед ним наивная, провинциальная девушка, не преминул этим воспользоваться. А как только этот «герой» узнал, что Стефани беременна, он её бросил.

…Мартин снял портреты и унёс их в свою комнату. Там они уже были никому не нужны.

Одиноко сидя на кровати и глядя в приоткрытую дверь, он сам себе казался каким-то потерянным странником, который никак не может найти дорогу домой…

«Да, Роджер, обладает достаточной властью и положением в обществе и сделает всё возможное, чтобы отвести от себя подозрение в убийстве несчастной Марго, – думал Мартин, – и, что ещё ужаснее, легко сможет убедить следователя, что в этом замешан кто-нибудь из её любовников». Всё это усиливало его напряжение ещё и потому, что он знал абсолютно точно, что Марго не встречалась больше ни с кем, кроме него.

Спустя сорок минут, уже подходя к магазину, где работала Сьюзен, Мартин продолжал думать о том, что сказал ему Джонни. Он вдруг очень чётко осознал, что в любой момент к нему действительно могут прийти и начать задавать вопросы относительно их связи с Марго. Без вины виноватый, в эту минуту он чувствовал себя преступником, которому просто необходимо бежать.

Он зашёл в книжный магазин Lys Blanc в надежде увидеть Сьюзен и Нэнси и вручить подарок. За кассой стояла напарница Сьюзен, Диана, и, что-то старательно объясняя, обслуживала покупателя. Мартин представлял себе, что Сьюзен поднялась ненадолго в свою комнату и через некоторое время спустится. Прошло уже минут десять, в магазин заходили новые покупатели, а она всё не спускалась. В конце концов, Мартин решил сам подойти к Диане, чтобы узнать, где может находиться Сьюзен, но в этот момент путь ему преградила Нэнси, которая, увидев Мартина, снова широко заулыбалась.

– Ну, вот и вы. А я уж подумала, что вы надо мной подшутили…

Мартин поначалу растерялся, но потом вспомнил про картину, которую пообещал Нэнси в качестве подарка.

– Ах, да, – ответил он. – Вот, смотрите.

Мартин снял упаковку и показал пейзаж. Видимо, картина пришлась по вкусу, и Нэнси, улыбаясь ещё шире, стала изо всех сил благодарить симпатичного, голубоглазого юношу…

– Хорошо, хорошо, – сказал тот. – Я хотел узнать: а где девушка, которая работала сегодня утром?

– Сьюзен? – спросила хозяйка магазина, и её томная улыбка тут же сменилась на недовольную гримасу.