Но это произойдёт несколько позже. Сейчас же Бор спешил туда, откуда они с Фомой сломя голову бежали вчера. На тот самый берег напротив трёх островов, Короля, Шута и Принцессы Татьяны. Бору было очень страшно возвращаться туда. До дрожи в коленях и замирания в животе страшно. Но желание вернуть другу его драгоценный спиннинг было сильнее этого страха.

То ли утренний холодок подгонял Максима, заставляя двигаться быстрее, то ли по знакомой дороге идти проще, но расстояние до трёх островов показалось мальчику гораздо короче. Уже через два с лишком часа он был на месте. Вот и три острова… Макс глубоко вздохнул, зажмурился, сосчитал про себя до пяти и уверенным, твёрдым шагом спустился на берег. Вот и вчерашнее кострище. Вот брошенный впопыхах котелок. Но где же спиннинг? Максим пошёл вдоль по течению реки, внимательно глядя под ноги. Через некоторое время занятие это так увлекло его, что он совершенно забыл о своих недавних страхах. Солнце поднималось всё выше. Камышевки распевали в зелёных зарослях. Макс принялся насвистывать развесёлую мелодию, вторя птицам. А вот и… Наконец-то! Спиннинг лежал совершенно открыто на песке. Бор внутренне похвалил себя, что вышел из дома так рано. Случись бы тут какой прохожий рыбачок, быстро бы приделал фамильной драгоценности семейства Фоминых ноги. Макс наклонился, поднял спиннинг с песка и в этот момент увидел его. Крокодил! Тот самый! Колени у Бора задрожали, а сердце провалилось так глубоко, что, казалось, достигло пяток.

Крокодил лежал у самой кромки воды, метрах в пятнадцати от остолбеневшего от ужаса подростка. Водяное чудище было всё опутано какой-то водной растительностью и совершенно не шевелилось. Максим немного осмелел. Поборов ватную слабость в ногах, он осторожно повернулся и, стараясь ступать бесшумно, пошёл прочь с проклятого берега.

– Макс? – Бора будто током ударило: голос родился из ниоткуда, словно возник сам по себе в его голове. К тому же голос этот был очень знакомым.

– Подойди ко мне, не бойся! Это я, Зелёная Борода.

Макс повернулся и медленно, словно сомнамбула, пошёл туда, где лежало огромное, покрытое чешуёй тело. Дрожь в ногах постепенно прекратилась, а сознание снова стало ясным и прозрачным. Бор опять мог трезво оценивать ситуацию, видеть вещи такими, как они есть. Прежде всего, подойдя ближе к существу, лежащему на мелководье, он понял, что это вовсе не крокодил.

Как только Фома мог принять его за крокодила? Хотя… Немудрено, конечно. Со страху что не привидится! Мальчик подошёл к чудищу совсем близко, остановился метрах в двух от него и принялся с опасливым любопытством разглядывать речного монстра. Чудище же, в свою очередь, смотрело на мальчика. И во взгляде его не было ни капли животной злобы. Напротив, взгляд его лучистых, синих глаз казался спокойным и совершенно разумным. Голова у существа была крупная, слегка приплюснутая сверху. Голову украшали длинная, спутанная шевелюра насыщенного зелёного цвета и такая же борода. На спине возвышался малиновый гребень, безвольно упавший на одну сторону, словно сломанный парус. Всё, всё было точь-в-точь таким же, как у существа из того странного сна.

– Зелёная Борода?! – произнёс Максим вслух, вытаращив от изумления глаза.

– Здравствуй, Макс… – ответил мальчику знакомый звучный голос. Так же, как и во сне, голос звучал прямо у Максима в голове. Внезапно Зелёная Борода с силой ударил по воде хвостом и заворочался так, будто пыталось от чего-то освободиться. Только теперь Бор увидел, что могучее трёхметровое тело водяного опутывает толстая леска. Крупные крючки-«девятки» впились в кожу Зелёной Бороды, причиняя жестокую, нестерпимую боль.

– Погодите, король реки… Вернее, повелитель воды. В общем, я сейчас!

Максим бегом бросился туда, где, по его расчётам, в траве должен был валяться его нож. Тот самый, с которым он бросился защищать Фомина от «крокодила». И о радость! Нож действительно нашёлся. Причём на том самом месте, где Бор и ожидал.

– Только вы потерпите, ваше величество… – руки у Максима тряслись, а глаза слезились. Разрезав и сняв леску, он начал осторожно, стараясь не причинить ещё бо́льшую боль, вытаскивать один за другим крупные крючки с зазубренными жалами. – Это Архипыч, наверное, тут донки поставил. Только вы не обижайтесь на него, хорошо? Не сердитесь. Он же не на вас донки ставил, а на щук…

Мальчик выдернул уже все крючки, кроме одного, который никак не хотел поддаваться. Слишком глубоко он вошёл под кожу, лишь самый кончик торчал на поверхности да кусок лески.

– Тяни смелее, не бойся! – подбодрил своего спасителя Зелёная Борода.

Максим закусил губу, намотал на палец кусок лески, привязанный к злосчастному крючку, и, зажмурившись, рванул изо всех сил.

Раздался противный чпокающий звук, и крючок вылетел на поверхность. Максим швырнул его в кучу, где уже лежали разрезанная леска и другие крючки. Струйка крови – тёмно-красной, совершенно человеческой – брызнула из раны и потекла по коже водяного.

– Я сейчас. Я быстро!

Максима обычно мутило от вида крови, но в этот момент он и думать об этом забыл. Подорожник Бор видел совсем неподалёку, возле тропинки. Нарвав побольше, подросток едва не кубарем вновь спустился к реке. Быстро, но тщательно помыв листья в воде, он приложил их к ране. Кожа у водяного была тёплая, эластичная, на ощупь немного напоминающая мокрую резину. Максим припомнил это давно забытое ощущение: точно такой же была кожа у дельфина, которого он, ещё совсем маленький, замирая от восторга, погладил в дельфинарии на Чёрном море.

– Не волнуйся так, маленький человек! Мы отличаемся от вас, нас лечит природа, лечит речная вода. Очень скоро от моих ран останутся лишь воспоминания. Я отдохну у себя на глубине, посплю день или два, и всё пройдёт. Спасибо тебе, Макс!

И водяной растянул в добродушной улыбке свой широкий, как у лягушки, рот. Максим осторожно отлепил от раны листья подорожника: кровь и правда перестала идти. Поверхность раны же затянулась тонкой, прозрачной плёночкой.

– И, кстати, не называй меня королём. Ты не мой подданный. Ты – человек, ты из другого мира. И ты теперь мой друг. Для тебя я просто: Зелёная Борода. Приходи сюда на восходе солнца через три дня. Я буду ждать тебя!

И водяной, опираясь на мощные когтистые передние лапы, повернулся и пополз по мелководью. Тело его извивалось, словно у угря. Хвост, заканчивающийся широким плавником, поднимался и опускался вверх-вниз. Максим невольно обратил внимание на эти движения. Ему снова вспомнился дельфин из черноморского дельфинария. У него, когда он плыл, точно так же двигался хвостовой плавник. А не как у рыб вправо-влево.

Достигнув достаточной глубины, водяной беззвучно нырнул, оставив на воде след в виде небольшой вращающейся воронки.

Максим ещё некоторое время постоял на берегу, глядя на реку, на острова. На мир, который для него теперь стал совсем иным, ибо мир этот принадлежал странному, могущественному созданию. Его другу. Затем мальчик спокойно собрал все вещи, что они с Денисом побросали на берегу, удирая, включая злополучный спиннинг, и побрёл домой.

Бывают в жизни ситуации, когда твоя возможность удивляться не выдерживает напора странных, даже невероятных событий, происходящих в жизни. Тебе вроде бы следует испугаться до ночных кошмариков. Или, наоборот, ликовать и радоваться, словно дошколёнку на цирковом представлении. А ты – словно сдувшийся воздушный шарик. Вялый, дряблый. И не просто сдувшийся шарик, а шарик, что улетел, подхваченный весенним быстрым ветром, и теперь плавает где-нибудь посреди пруда. Или посреди самой обычной лужи, большой и грязной. Плавает, подчиняясь воле малейшего движения воздуха. Вялый, дряблый… Безвольный. Чувствуя себя именно таким шариком, Макс брёл домой по берегу Бобрихи, путаясь в высокой траве и поминутно спотыкаясь о кочки и камни. Драгоценное достояние семьи Филатовых – импортный спиннинг Бор бездумно сунул под мышку. Поднимаясь по склону холма, того самого, на вершине которого они с Фомой дрыхли без задних ног под жарким солнышком, Максим умудрился выронить злополучный спиннинг. Да так «удачно», что насилу отыскал его потом в высокой траве. И лишь когда ноги ощутили вместо мягкой земли луговины щербатый асфальт дорожки, ведущей прямиком к задам посёлка, Максим вдруг почувствовал, что вся вялость и отстранённость испарились куда-то. Он – снова он, тринадцатилетний мальчишка, шустрый и любопытный, а не некая странная, дряблая субстанция. Словно Макс спал наяву, а потом вдруг проснулся. Спал? Максим посмотрел на спиннинг. На свою левую ладонь, которую порезал об осоку, когда рвал подорожник для водяного. Нет! Это был не сон. И не гипноз какой-то. Это всё было на самом деле. И спасение водяного, хозяина здешних вод. И то, что водяной разговаривал с ним мысленно, как телепат из одной научно-популярной передачи. И то, что существо, с виду диковиннее любого марсианина, назвало его, Макса Бора, своим другом. Максим ощупал себя с ног до головы: вроде всё как обычно. Худощавые руки, плечи, на голове вихры торчат и уши лопушатся. Затем он посмотрел по сторонам: мир, кажется, тоже, был точно таким же, как и с утра. Нет! Мир изменился. И не сегодня. Он изменился в ту ночь, когда Максим увидел тот странный сон. Теперь Бор понял это. От пронзительного осознания данного факта, а ещё больше – от предвкушения новых, возможно – даже более удивительных чудес у мальчика закружилась голова. На Земле было только два человека, с которыми Макс мог делиться любыми своими мыслями, сомнениями, секретами. Это лучший друг Денис и мама, конечно же. Нет, три! Данила-мастер ещё. Он тоже умеет выслушать, задать именно те вопросы, что нужно, и не задать лишних. Умеет хранить тайны. Но этой тайной, речной тайной, тайной водяного, Максим решил всё же сперва поделиться с Фоминым. Человек одних лет с Максом. С ним, пожалуй, будет проще всего.