Он стал осторожно перемещать картину, скользя взглядом по скромному убранству комнаты. Чистенько и уютно. На стене обычный хэльд Тепло — работает. Одеяло — сверху грубое, шерстяное, снизу и по бокам — обшитое разноцветными лоскутами. Просто и со вкусом. Хотелось поговорить, расспросить Джера, что случилось, но, убедившись, что тот в безопасности, Тэйн решил его не беспокоить. Похоже, тот остановился где-то по пути домой, чтобы передохнуть. И, судя по деталям убранства, уже не в Каррее.

Он погасил хэльд, подождал немного, представил Вельга и снова инициировал Окно. Вельга он увидел верхом на аррите, на дороге, ведущей через лес. Пейзаж был родной, риалларский, только южный. Видимо, Вельг уже подъезжал к Дарнейту.

Ройг добавил еще фразу урда, и там, прямо перед Вельгом, на дороге, должен был возникнуть небесно-голубой овал, а в нем — его собственное лицо. Вельг резко натянул поводья, с трудом справившись с арритом. Какое-то время он молча ждал, потом неуверенно спросил:

— Кто это?

— Я, — ответил Ройг недоуменно. Он что, ослеп?

— Я так и знал, что ты выкрутился, — на лице Вельга появилось нечто похожее на радость. — Мне не очень-то верилось, что тебя разоблачили и прикончили.

Тэйн молча разглядывал своего бывшего спутника. Почему он не с Джерхейном? Или после его исчезновения каждый из них решил идти своей дорогой? Об этом он и спросил в первую очередь.

— Джерхейн… — Вельг замялся. — Видишь ли… мне трудно об этом говорить, но он… он погиб.

Ройг хмыкнул.

— Я только что разглядывал его через хэльд. Живого и здорового. Не поговорил только потому, что он спал. Так что можешь не переживать. Или радоваться?

Вельг заметно растерялся.

— Я… мы нашли его аррита и вещи на западной дороге. Я искал его везде, где мог, пытался и через хэльд, но только один раз и меня самого чуть не схватили, — забормотал он, нервно оправдываясь. — Я решил, что он отправился домой, не дождавшись меня и тебя, и там, в пути, с ним что-то случилось. Одежда была в крови, и я решил… что уже не найду его.

Тэйн сухо кивнул. Видимо, Вельг не особо утруждался поисками, решил он. Растеряв обоих компаньонов, он решил, что благоразумнее вернуться домой. Что ж, мудрое решение. Или он лжет? Джеров аррит-то был в стойле тем вечером, когда они оба исчезли.

— А почему ты не пытался связаться со мной? Тоже решил, что уже не найдешь? — спросил он язвительно.

— Ты знаешь, что тебя не видно в хэльде? — огрызнулся Вельг, неожиданно закипая. — Даже сейчас я разговариваю с тобой, глядя на темное пятно! Я много раз пытался связаться! Каждый раз овал Окна чернеет, я не вижу не то что бы тебя — вообще никого и ничего. Между прочим, там, на Острове, они тоже пытались, и неоднократно! И не только сейчас! Ты пропал из Окон давным-давно! — Вельг уже почти кричал, — и после этого ты хочешь, чтобы я лез в петлю, пробираясь к единственному уцелевшему в Каррее Окну?

— Да уж, гораздо проще объявить нас обоих мертвыми и спокойно свалить домой!

Возникла пауза, во время которой Вельг кусал губы, а Тэйн лихорадочно пытался сообразить, по каким причинам он перестал отражаться в поисковых хэльдах. Может, найденные им два камушка-артефакта создают помехи?

Вельг заговорил первым.

— Где ты находишься?

— В Ард Элларе. Буду искать следующий артефакт.

— Совсем недавно ты кричал, что это трюк, чтобы выманить тебя и Джерхейна из Эргалона, — бросил Вельг со злостью.

— Я действительно изменил свое мнение о задании Агваллара. Так можешь Кимру и доложить. Исправился, мол, Ройг. Прощенья просит и обещает служить дальше. А ты, скотина, катись домой и продолжай стучать. Свидимся — сочтемся.

И он резко погасил Окно. Слова Вельга требовалось проверить.

Он повернулся к хэльду Зеркало и быстро оживил его. Большое вогнутое зеркало вспыхнуло, как и всегда перед тем, как выдать результат, но потом мгновенно погасло. Он жестом активировал его снова, но результат повторился. Тэйн отыскал хэльд Истина, который выявлял скрываемое, вплоть до тайных желаний, но с ним произошло то же самое — начав работать как надо, хэльд погас. Ройг снова вернулся к Зеркалу, применяемому целителями для диагностики болезней, и попытался повторно — с тем же печальным результатом. Постояв в недоумении, он медленно вышел из святилища.

Хэльды по-прежнему слушались его, но он сам словно перестал для них существовать.

Спросить, что ли, здешнего иллара? Нет, не стоит, вряд ли тот знает ответ. А вот о следующем владельце артефакта, который, по словам Кимра, обитал в Ард Элларе, можно и поспрашивать, вдруг тот хоть что-нибудь да слышал?

Иллар ждал его на прежнем месте, в маленьком соседнем кихте, расставив кувшины и разложив нехитрую закуску. Они выпили по первому кубку, поели, потом молодой иллар попросил Ройга рассказать о положении в Каррее и о Дьявольском Каньоне. Тэйн неохотно пустился в объяснения, уделив особое внимание аномалиям Каньона. После второго кубка он спросил молодого иллара, не слышал ли тот хотя бы случайно о человеке по имени Ригойн — так звали хозяина следующего камешка.

— Конечно, — ответил тот с улыбкой. — Ригойн — один из высших учителей Очага Солнца. Он преподавал нам историю миров. Насколько я знаю, он до сих пор живет и работает в Очаге.

Тэйн осторожно перевел дыхание. Так просто? Путь сам приведет его в земную школу Кэлленара, туда, куда теперь ему хотелось попасть больше всего на свете. И Свод. Книги Свода тут, на Телларе…

— Какие еще Книги Свода есть в Очаге Солнца? — спросил он, стараясь выглядеть рассеянным и небрежным.

— Арта Аш Ар, Книга Памяти. Арта Син Рен, Книга Круговорота, и Арта Сач Сал, Книга без названия.

— Как туда попасть? — спросил он, скрывая волнение. — Я должен отыскать человека по имени Ригойн и передать ему послание.

— Я могу связать тебя с ним через хэльд, — предложил иллар.

— Это очень… непростой вопрос, — возразил Тэйн, лихорадочно придумывая объяснение. — Мне нужно лично. Ты можешь предупредить его обо мне, но я должен встретиться с ним сам.

— Хорошо, — кивнул иллар. — Я дам тебе карту.

Карта нашлась в маленькой библиотеке святилища. Подробная, очень старая, потертая на сгибах, но вполне приличная карта Ард Эллара. Иллар нарисовал Ройгу путь до Очага Солнца, дав некоторые пояснения, чтобы облегчить дорогу. Он предложил ему своего аррита, но Ройг отказался, заявив, что возьмет скакуна в том харране, где временно остановился. Под приятную беседу они доели и допили все, что было на столе, пустились в воспоминания, углубились в специфичные вопросы кэн-ли, а когда Тэйн вспомнил, что ему пора возвращаться, ночное солнце уже давно взошло, иллар не пустил его в обратный путь, и ему пришлось заночевать в святилище. Он хотел увидеть сон-воспоминание, такой, какие снились ему раньше, хотел вспомнить конец обучения, Книги, в особенности то место, где они находились, однако ничего у него не вышло — после долгих попыток вызвать образы из памяти он заснул без сновидений, будто провалился в темный и бездонный колодец.

(Сезон Холода. Риаллар, Нейский залив.)

Мутный сон, полный нелепых и малопонятных образов, резко оборвался, когда Лейт обнаружила себя на полу, с матрасом на голове. Тут же съехав на другой конец каюты, она попыталась подняться на ноги, запуталась в одеяле и снова упала. Так же резко пол под ногами выровнялся, и, благополучно поднявшись на ноги, она вернула постель на место. Угораздило же ее как-то перевалиться через бортик… Снаружи до нее долетели неразборчивые крики, разбавленные забористой руганью. Судно снова накренилось, уже не так сильно, и опять очень быстро выровнялось. Крики и ругань продолжались.

Лейт выглянула в крохотный иллюминатор. Темное стекло было покрыто обильными каплями-пупырышками. Жевра в каюте не оказалось. Слава Койе… С утра, уже после отхода, он был игрив и всеми правдами и неправдами пытался утащить ее в каюту, но она упорно оставалась на палубе, с жадностью глядя, как удаляется берег, уменьшаются дома, неотвратимо сливаясь в тусклую серую полосу. Истошно кричащие чайки провожали судно, слышалось в их голосах что-то отчаянно тоскливое. Вскоре берега исчезли совсем, налетел ветер, матросы спешно ставили паруса, и вскоре они оба почувствовали качку. Жевр ушел в каюту, где, упав на койку пластом, так и лежал до вечера, проклиная всех подряд и постанывая, она же осталась на палубе, несмотря на ледяной ветер и волны, время от времени перехлестывающие через борт. В каюту она спускалась только погреться да перекусить. Жевра тошнило от одного вида еды, но она сама, помня советы старшего брата, силой заставляла себя жевать, согревалась и вновь выбиралась на палубу.