Разбудил любовницу и отправил ее на такси домой. Их встречи стали регулярными. Даже один день без встреч с Владимиром становился для Тамары серым и унылым.

Она нуждалась в нем, в его грубых ласках. После встреч с ним все ее тело болело как после марафона.

Ей нравился этот наркотик. О сестре совсем не думала и не волновалась, знает та или нет о их связи с Владимиром — даже если знала, то чувства Нади ее не интересовали.

Наступил август. Корецкий так погрузился в работу, что практически не появлялся дома. Тамара звонила ему по телефону каждый день и радовалась его отсутствию. Раз в неделю она приходила в клинику на осмотр, сдавала анализы, проходила в кабинет мужа, целовала его, говорила, что скучает. Он верил ей. Гладил уже округлившийся живот, нежно разговаривал с малышом, провожал ее до такси… Дальше она снова ехала к Ракитину.

Владимир в последнее время стал интересоваться работой Корецкого, просил выяснить те или иные детали исследования. Хотел знать, какие Корецкий получает результаты. Тамаре он говорил, что ему это нужно только для того, чтобы продлить их близость, а она послушно все выведывала и передавала, чтобы не огорчать любимого. Но в середине августа Корецкий что-то заподозрил, он каким-то образом узнал об утечке информации. Конечно, жену не подозревал, но был зол и агрессивен. Сотрудникам одной из лабораторий было запрещено покидать территорию научного учреждения до окончания эксперимента. Они были жутко недовольны, у всех были семьи, дети. К тому же предоставленное для жилья помещение было неприспособлено для бытовых нужд, так как располагалось в виварии. Но принятые меры не помогали. Информация все равно просачивалась в нежелательном направлении.

Двадцать шестого августа Корецкий пришел домой с работы. Он был уставший и злой. Но квартира была пуста, его никто не встретил. Он обошел все комнаты, Тамары не было.

«Где ее черти носят?» — в сердцах подумал он. Поев всухомятку, наскоро попил чай, прошел к себе в кабинет и сел за работу. Время пролетело незаметно. Ему была нужна книга, он пошел в библиотеку и заметил, что в квартире темно.

— Тома, ты дома? Ты что, уже спишь?

Он прошел в спальню, включил свет. Постель была нетронута. Жены нигде не было. Он посмотрел на время — почти двенадцать. «Где же она?» Александр Валерьевич позвонил Ракитину. Надя сонным голосом сообщила, что они давно спят, а Тамару она не видела и не слышала. У Корецкого началась паника. Он позвонил в центральную скорую, через пятнадцать минут ему перезвонили, Тамара в больницы и морги не поступала, неизвестных женщин тоже не было. Корецкий позвонил домой полковнику КГБ Никитину.

— Извини, Павел, я знаю который час, но у меня пропала жена. По скорой я уже пробил, ее нет. Помоги, я очень боюсь за нее.

Через полчаса начальник особого отдела полковник Никитин Павел Павлович уже был у Корецкого. Тот рассказал о проблемах на работе, о спецпроекте, информация о котором все время утекала, о Ракитине, о Наде, о беременности жены. При упоминании Ракитина Павел достал его фотографию.

— Это он?

— Да.

— Это наш сотрудник из отдела разведки, но последнее время мы стали подозревать, что он двойной агент. Вы попали, Александр Валерьевич. Я думаю, что он просто использовал вашу жену и ее сестру тоже.

— Найдите Тамару. Я хочу знать все о ходе расследования, прошу вас, не надо меня щадить, найдите ее. Я буду сразу сообщать вам все, что знаю.

На следующий вечер Корецкий уже смотрел записи из гостиницы. Стиснув зубы, но досмотрел все до конца. Никитин спросил:

— Вы все еще хотите найти ее?

— Да, конечно, она носит моего ребенка.

Весь вечер Александр Валерьевич провел у портрета Тамары, рядом с ним лежал револьвер. Утром раздался телефонный звонок. Незнакомый женский голос сказал, что Корецкий должен оставить в камере хранения рижского вокзала все материалы по проекту вместе с его выводами. Никитин негодовал: «Значит, это целая организация! Как мы вовремя ее не обнаружили? Руководство считает, что мы должны дать им материал, но ненастоящий. Пусть думают, что вы у них на крючке». Корецкий подготовил документы. Они были очень похожи на подлинные. Даже самый большой эксперт не смог бы заметить подделку. Корецкий отнес пакет, куда было сказано, и на следующий день ему позвонили.

— Когда вы намерены закончить исследования? С вашей женой все будет хорошо, если вы не будете нас обманывать. В следующий раз в камере хранения вы найдете ее фотографию, и так раз в неделю. Вы нам материалы — мы вам фото. Как только мы получим все, вы получите ее.

Тамара проснулась. Как-то странно болела голова, веки слипались. В помещении было достаточно холодно. Уснула она, как обычно после секса с Ракитиным, в номере гостиницы. Там было тепло, а здесь… Она совсем проснулась. Женщина лежала на каком-то матрасе, покрытом махровой простыней. Рядом с ней стоял Ракитин.

— Ну что, пришла в себя, шлюха?

— Владимир, что с тобой? Где я?

— Я никогда не пил столько средств для повышения потенции и и никто мне не был так противен, как ты, но все кончено. Твой муж, старый идиот, начал выполнять наши требования, так что поживешь пока здесь. Надя будет тебя кормить. Туалет вон, за стенкой. Вода в кране.

Тамара плакала, но ее слезы не действовали на него, он развернулся и ушел. Больше Тамара его никогда не видела. Дни стали похожи один на другой, время суток она определяла по тому, как ей приносили еду, и то неточно. Надя кормила ее три раза в день. Утром и вечером кашей, а в обед супом. Хлеб давали по кусочку в день. Еды Тамаре явно не хватало, живот быстро рос, ребенок двигался, был активным. Тамара разговаривала с ним, с ее неродившимся ребенком, и понимала, что он или она — ее единственный друг. Она полюбила это дитя. В мечтах она ухаживала за ним, кормила, гуляла на улице, целовала пухлые щечки. Так тянулись дни и месяцы. Наступил день, когда Тамара поняла, что не может встать с матраса, все вокруг было мокрым, поясница ужасно болела, живот тянуло.

Зашла Надя.

— Надя, милая, я рожаю. Помоги мне. Да, я грешница, но ребенок ни в чем не виноват. Верни его отцу. Надя, я не за себя прошу! — Она каталась по матрасу, кричала, а в перерывах между схватками продолжала умолять сестру помочь ее ребенку. Надя вышла, вернулась вместе с Ракитиным. Он принес ведро с горячей водой, чистые простыни, пеленки. Наконец ребенок родился. Ракитин взял его на руки.

— Девочка. И тут тебя Бог наказал. Нет наследника.

Боль прошла. Она хотела взять на руки свою малышку, но они ей не дали. Что-то теплое все время текло под нее, она провела рукой, поднесла к глазам. Кровь. Вокруг было тихо, лишь в голове шумело, она уже не слышала плач ребенка. Перед глазами было лицо Нади. «Только бы успеть, только бы сказать ей. Только бы хватило сил».

— Надя, — непослушными губами прошептала Тамара, — передай Саше, что ее зовут Люба. Прости…

Больше она ничего не смогла сказать. Наде стало страшно. На нее все еще смотрели черные глаза сестры. Надя, подошла к Ракитину и спросила:

— Можно, я оставлю ее себе?

— Нет, как мы будем перебираться через границу? В документах нет ребенка. Избавься от нее. Боже, начались женские глупости!

Надя не возразила, завернула новорожденную малышку в одеяло, написала записку с именем и фамилией и отнесла девочку к церкви. Она положила ее на порог под самую дверь. Дело было двадцать пятого декабря в Саратове.

Каждую неделю Корецкий относил новые документы в камеру хранения и получал фотографию, но в один день все изменилось. Никитин приехал в клинику и сказал: