Примерно через восемь минут прибыло звено из десяти «Хьюи». Они опустились ниже линии деревьев к северу от меня, а затем снова взлетели, очевидно направляясь к Дау Тянг для погрузки еще одной партии наших.

Мгновение спустя «Кобра» включилась на FM.

— ОК, Четыре Шесть, пригните головы. Высаженное подразделение докладывает о пятидесяти-семидесяти пяти, возможно что и ста вражеских солдатах на пути к вам. Они вступили в бой и развернули их. Теперь они направляются обратно к вашей позиции, на пути в их базовый лагерь. Они быстро приближаются!

Я мог сказать, что Харрелл получил предупреждение «Кобры». Он ползал вокруг своих людей, проверяя их боеприпасы и пытаясь разместить их получше, чтобы отбить следующий натиск.

Джунгли подо мной снова буквально взорвались плотным огнем. Как и было предсказано, вражеские солдаты бросились обратно вниз по танковой трассе в общем отступлении, по-видимому, решив смести все на своем пути.

АМСВ открыли беглый огонь. Враги нахлынули с фронта, бой стал голова-к-голове и почти что врукопашную, пока приближающаяся волна солдат не попробовала свернуть с трассы на восток, пытаясь обойти безжалостный огонь воздушных стрелков Харрелла.

Их движение на фланге Четыре Шесть дало мне возможность стрелять. Я снизился в висении над Харреллом, опустил нос и прицелился над головами АМСВ, нажав спуск минигана до упора на четырех тысячах выстрелов в минуту. Нажимая на левую и правую педали, я поливал всем, что у меня было по линии деревьев. Паркер высунулся с правого борта, стреляя по бегущим вражеским солдатам 7,62-ми.

Я неожиданно все выпустил из минигана. Паркер, всего через несколько секунд, выпустил все из М60. Мы высадили по ним все, что у нас было, кроме запасных стволов Паркера. В отчаянии, он потянулся к своему «Громиле» и начал стрелять 40-мм гранатами из М79, а затем опустошил тридцатизарядный магазин из «лежащей на всякий случай» М16.

Так же внезапно, как началась, яростная стрельба закончилась. Стояла почти мертвая тишина, если не считать жужжания моих винтов.

Я сманеврировал назад над позициями АМСВ и посмотрел на Харрелла. Он сидел на земле, по прежнему без каски, вытянув перед собой ноги. Его кровоточащая грязная левая рука лежала на коленях, а его камуфлированная одежда была черной от пота. Затвор все еще дымящегося CAR-15 был на затворной задержке, сигнализируя, что он выпустил последний патрон и магазин пуст.

Я не мог сказать, жив он или мертв, пока, наконец, он не повернул ко мне свое мокрое от пота лицо. Сквозь боль и усталость, он ухмыльнулся.

Когда я улыбнулся и помахал в ответ, он дотянулся до своего связиста и взял у него радиомикрофон. Он снова посмотрел на меня и опять сверкнул широкой, зубастой усмешкой.

— Черт бы побрал, Один Шесть, я думаю, мы победили!

Сбор разведданных, проведенный на месте событий, обыск вражеских тел, найденных в зоне поражения после этого открытой-для-всех танковой трассы, дал нам несколько поразительных фактов. Среди них было объяснение взрыва под машиной Уиллиса, из-за которого и началась сначала вся эта драка.

Как и подозревал Один Семь, это был не шальной выстрел из РПГ, выпущенный по его вертолету. Это было, скорее, умное использование китайской мины — вражеского ответа нашей противопехотной мине «Клеймор». Эти мины выглядели как большие черные жаровни и были наполнены пластиковой армейской взрывчаткой и металлическими элементами. Вражеские солдаты установили одну из них на верхних ветвях дерева, прямо в центре недавно отстроенного, хорошо укреплённого и хорошо скрытого базового лагеря. Их идея заключалась в том, что когда воздушный разведчик зависнет над деревом, пытаясь разглядеть, что находится под покровом джунглей, они взорвут мину по дистанционному управлению и собьют американский вертолет.

Почти получилось. Они преуспели в том, что дали вертолету Рода адский пинок, плюс ранили Джо Кука в руку одним из осколков мины.

Бумаги, найденные на телах врагов, говорили нам о другом — о том, что даже в свете потерь, понесенных АМСВ, это было чертовски хорошей новостью для 1-й пехотной дивизии. Недавно созданный лагерь противника принадлежал никому иному, как печально известному полку Донг Най — жестоким, неуловимым регулярным силам АСВ, которых мы месяцами пытались прижать.

Было установлено, что это были вражеские войска численностью между полутора и двумя сотнями человек. В тот день они столкнулись с двадцатью восемью бойцами воздушно-стрелкового взвода и им расквасили нос.

АМСВ имели против себя перевес десять к одному и, если бы не упорство, проявленное ими в тот день, как и во многих других случаях в поле, Донг Най прошел бы через них «как дерьмо через гуся». Так, якобы однажды выразился генерал Паттон во время Второй Мировой войны. Потери АМСВ были ужасающими, особенно с учетом их огромных потерь в инциденте с подорвавшимся на мине «Хьюи» несколькими днями ранее. Но эти двадцать восемь человек, из которых могли сражаться только двадцать, взяли верх над самыми суровыми солдатами регулярной армии Северного Вьетнама, которых мы только знали.

В 1-й пехотной дивизии были озабочены тем, чтобы нанести им добивающий удар. Мы сильно потрепали Донг Най на танковой трассе, но они все еще были боеспособной силой. Мы хотели разгромить их.

Надеясь поймать остальной полк дома в их бункерах, дивизия начала операцию «Дуговой свет», удар по предполагаемому району базового лагеря в джунглях к югу от плантации Мишлен. Целью для удара бомбардировщиков B-52 стали координаты, захватывающие прямоугольник в два километра шириной и пять с половиной километров длиной. Мы знали, что в этом районе находятся несколько бункеров, соединенных окопами, с позициями зенитных пулеметов и — мы надеялись — остатки полка Донг Най.

«Большие пузаны» B-52 «Стратофортресс» были оснащены несколькими бомбосбрасывателями, вмещавшими в себя до сорока двух «железных» бомб, каждая весом по 750 фунтов (прим. 340 кг). Самолеты должны были взлететь на своей авиабазе на Гуаме, выгрузить свой боезапас в очерченный нами прямоугольник площадью одиннадцать квадратных километров и вернуться домой.

У нас была команда поиска и уничтожения, ожидающая на БОП «Киен», для оценки боевого ущерба от бомбардировки, как только B-52 закончат свое дело. Я был назначен разведчиком, Паркер — моим Чарли Эхо[29], а Брюс Фостер был моим пилотом ударного вертолета.

В точно назначенное время «Дуговой свет» ливнем обрушился на землю. Три B-52, настолько высоко, что они были невидимы с земли, были направлены в наш маленький прямоугольник координатами на радаре. Взрывы, даже с нашей позиции в «Киен», были ужасающими. Почти как если бы вы стояли рядом с ведущими беглый огонь 105-мм. Я подумал о том, каково это, быть в этом прямоугольнике, а затем быстро выкинул эту мысль из головы.

После сообщения о сбросе последней бомбы, мы отправились посмотреть. Я снизился до бреющего и глянул вниз, на тлеющие руины сквозь серую пыль, которая все еще висела в воздухе. Я быстро убедился, что ничто не могло пережить этот Холокост.

Мы не увидели ничего, кроме огромных кратеров от бомб, ободранных и расщепленных деревьев и остатков вражеских бункеров, которые либо взлетели на воздух, либо провалились внутрь от взрывов. Любая форма жизни, несомненно, была уничтожена.

Я пришел к выводу, что удар «Дугового света» — самое страшное зрелище, которое можно было наблюдать на войне. Поморщившись от этого вида, я был готов дать газ и убраться оттуда, оставив этот кошмарный ужас позади. Затем внезапно… почти невероятно… мы попали под обстрел из АК47.

Я дернул головой влево и вправо, высматривая, откуда велся огонь. Боже мой, подумал я, не могу в это поверить! Они были там — дульные вспышки, из частично обрушенного бункера, который по невероятной случайности избежал полного уничтожения бомбами. Кто бы ни был на другом конце этого автомата, он был чертовски зол и решил меня сбить. Его огонь был непрерывным и точным.