Я сказал ему правду, когда ответил:

— Я иногда пугаю себя до усрачки, Поли, и это был один из тех дней, когда я чуть не напугал себя до смерти!

Техники на базе проверили мой OH-6, после того как мы вернулись, и их отчет напугал меня еще больше. В общей сложности, двадцать — двадцать пять пуль попало в мой вертолет. Мой индикатор воздушной скорости был разбит. Высотомер пробит насквозь, разбит вдребезги. В броню под банкой Паркера попали дважды. Броня вокруг сиденья пилота была поражена сзади дважды, что указывало на то, что вражеские пули прошли через отсек бортстрелка, миновав Паркера, но попав в заднюю часть брони моего кресла, прежде чем отрикошетить во что-нибудь еще на машине.

Кроме того бортовой М60 Паркера словил пулю АК47, рядом с мушкой, прямо между стволом и газоотводной трубкой. Почти невозможное попадание оставило аккуратную серповидную выемку в нижней части ствола и разрушило газоотводную трубку.

Еще были четыре или пять отверстий от пуль АСВ в плексигласе фонаря, пара в хвостовой балке вертолета и по крайней мере три в лопастях винта. В качестве хорошей новости, одна пуля АК прошла навылет через моторный отсек — не задев ни одной жизненно важной части двигателя, без которого мы бы опустились прямо посреди этих тридцати плохих парней.

Как я понял, между АСВ и нашим «Вьюном», всего за 120 секунд этого боя, было выпущено где-то между восемью и десятью тысячами патронов в джунглях, на поле размером не больше половины футбольного. И все это время чудесный маленький OH-6 продолжал летать. Еще более удивительным было то, что ни Паркер, ни я не пострадали. Мужик… мы должно быть оба вели праведную жизнь!

В тот же день, когда АМСВ вернулись с зачистки, мы узнали, какой разгром мы учинили вражеским солдатам, которых поймали на дамбе рисового поля. Мы узнали о двух пленных и двадцати шести убитых — на четыре трупа больше, чем насчитал в спешке Боб Дэвис, когда менял меня. Кроме того, командир АМСВ Боб Харрис, вернулся с грузом трофейного оружия и снаряжения, которое его взвод нашел на земле после боя. Среди обнаруженных предметов были многочисленные автоматы АК47 поздних выпусков, 60-мм миномет, пулемет СГМ на станке и два русских ручных пулемета.

Но для меня самой интересной вещью был котел для варки риса. Он был привязан на спине солдата, которого я поймал убегающим в джунгли. АМСВ нашли его на тропе в зарослях, сняли с тела и привезли обратно, показать мне двадцать четыре дырки от пуль минигана прямо на дне котла!

В тот же вечер мне сказали, что за сегодняшний день мы с Паркером были представлены к Серебряной Звезде (меня уже повторно). Это было хорошее чувство, но даже и вполовину не такое хорошее, как знание того, что воздушные разведчики смогли, наконец, обнаружить довольно крупное подразделение неуловимого полка Донг Най.

Вражеское подразделение, которое мы накрыли на поле, определенно было идентифицировано как взвод тяжелого вооружения из состава Донг Най. Мы долго охотились на этих ублюдков. Теперь мы нашли их и как следует подогрели, уничтожив одно из их важнейших подразделений на том поле в джунглях.

После активности утренней мясорубки, я наконец забылся сном, зная, что я вернусь на рассвете следующим утром для поиска Донг Най. Я хотел помочь нанести завершающий удар.

Следующим утром, 29 августа, мы вернулись обратно и занялись поисками. Ничего. Выглядело так, будто после целого дня разведывательного поиска мы отправимся домой с пустыми руками. Было уже поздно и мы не нашли абсолютно никаких признаков недавней вражеской активности, не говоря уже о следах самого полка Донг Най.

Уже вечерело и я, наконец, включил интерком:

— Похоже, скатались всухую, Джимбо. Мы снова их потеряли.

Я решил сделать еще один проход, прежде чем возвращаться домой, поэтому зашел над полосой деревьев с юго-востока на северо-запад прямо возле БОП «Киен». Пристально вглядываясь в гаснущем свете вдоль кромки линии деревьев, я вдруг заметил группу людей.

Внизу, почти на краю поля обзора из моей правой двери, была группа, которая могла быть только вражескими солдатами, лежащими на земле у основания купы деревьев. Они были практически неподвижны, оружие лежало у них на груди и они смотрели прямо на меня. Они, очевидно, думали, что если не будут двигаться, я пройду, не заметив их. Но они выглядели готовыми стрелять, если придется.

Я вызвал по интеркому Паркера.

— Не двигай даже мускулом… не делай ничего. У нас куча плохих парней прямо под нами… прямо под нами в линии деревьев.

— Я вижу их, лейтенант — спокойно ответил он мне — Смотрят на нас так, будто ждут, когда мы пошевелимся.

Я перескочил на UHF с Синором в «Кобре».

— Три Один, у меня динки, за моей правой дверью, в линии деревьев. Смотри, смотри. Когда я ухожу, ты заходишь.

Синор ответил:

— Принял, Один Шесть, как только ты уйдешь вправо.

— Ухожу… сейчас! — Я резко положил машину право на борт, освобождая Синору путь. В ту долю секунды, когда я положил машину в разворот, враг открыл по мне огонь из всего, что у него было.

Синор ответил мне на FM немедленно.

— Ты под огнем Один Шесть… Плотный огонь, плотный огонь! Уходи влево… уходи влево немедленно.

Как только он закончил передачу, я услышал громкий удар по вертолету и почувствовал острое жжение в правом бедре. Я наклонился вперед, чтобы посмотреть на пол кабины. Я не видел ничего похожего на пулевое отверстие. Но наклоняться вперед было чертовски больно.

Я продолжал свой разворот около пяти или семи секунд, прежде чем заметил что мое сиденье начало заполняться кровью.

— Ах сукин сын! — застонал я — Если бы я просто пролетел мимо них, вместо того, чтобы отворачивать и выдать, что нашел их.

Затем стало очевидно, что мое тело справа просто не ощущается ниже талии. Я включил интерком.

— Эй, Джимбо, я истекаю кровью, как подраненный кабан. В меня попали.

— Ты хочешь, что я перебрался вперед и помог тебе? — спросил он.

— Нет — ответил я — Просто держись покрепче. Я все еще могу лететь на этой штуке, но не знаю, насколько долго. Я попытаюсь посадить ее в «Кантиньи».

Хвала Господу, я находился рядом с базой огневой поддержки, потому что у меня начинала кружиться голова. У «Кантиньи» была небольшая вертолетная площадка за проволокой, недалеко от центра комплекса, и мне удалось посадить птичку в этом месте. Паркер выпрыгнул сзади, сунул голову в кабину и спокойно спросил:

— Чо там, лейтенант?[27]

— Что там у меня, Джимбо — ответил я, выискивая отверстие от пули и потирая свой таз — Так это пуля из АК в моей заднице!

— Я вижу что там случилось, сэр — сказал Паркер, указывая на приборную панель.

Там было пулевое отверстие, которое я искал. Пуля АК прошла через приборную панель, попала во внутреннюю боковую пластину брони кресла и рикошетом попала в мою ягодицу. После того, как она прошла через обе ягодицы моего седалища, пуля попала в другую сторону брони моего кресла, снова отрикошетила и вылетела обратно через пол машины!

Тут к вертолету подбежал молодой солдат.

— Что мы можем для вас сделать, лейтенант?

— У вас есть хирург? — спросил я.

— Да, у нас есть, сэр. Что вам нужно сделать?

— Я очень осторожно поднял себя из кабины и встал — немного шатаясь — снаружи вертолета.

— Ну, приятель, меня подстрелили в задницу.

На лице молодого пехотинца появилась улыбка.

— Но сэр, это не слишком достойно место, куда могут попасть в офицера.

— Как бы то ни было, рядовой — съехидничал я в ответ — Я все еще подстрелен в задницу и был бы чертовски признателен, если бы ты был так любезен и вызвал хирурга!

Батальонный хирург, к счастью, оказался на базе и вскоре он вышел к вертолету, неся свою маленькую сумку первой помощи.