Пилот ударного вертолета Коранда был ошеломлен. Наблюдая за своим разведчиком, как наседка, с высоты полутора тысяч футов (прим. 450 м) над поляной, он видел как Вад делал нормальный, рассчитанный боевой заход на вражеского солдата в поле. Затем, спустя долю секунды, он увидел как его разведчик дико дернулся, упал на землю и взорвался огненным шаром. Вьетконговец, сделавший роковой выстрел? Пропал. Он растворился в джунглях.

Три Девять сделал единственное, что он мог сделать. Он немедленно связался с оперативным офицером роты и вызвал на место несколько человек из воздушно-стрелкового взвода, которые оставались в расположении после недавних ранений. Когда АМСВ прибыли, искореженный «Вьюн» Вада все еще горел. Они ничего не могли сделать, кроме как охранять место крушения, до тех пор, пока огонь не утих настолько, что мы смогли забрать тела.

Описать наши чувства в это время было невозможно. Это был невероятный удар для всех нас. Мы потеряли сержанта Джеймса Л. Даунинга, отважного солдата, который был моим борттехником в тот день, когда мы сбросили кровь для прижатых АМСВ в воронке от бомбы. И мы потеряли уоррент-офицера Генри Дж. Вада, одного из наших старейших и самых опытных пилотов-разведчиков, хриплого, шумного человека, который помог, в своей манере, снять часть давления с остального взвода.

На следующий день, 7-го ноября 1969 года, капеллан 1-го авиационного батальона прибыл в подразделение для проведения поминальной церемонии. На столе, в передней части комнаты, стояли мрачные символы наших Изгоев, погибших в бою с врагом: стальной пехотный шлем, с новым чистым камуфлированным чехлом, безукоризненно вычищенная и смазанная винтовка М16 и пара полностью зашнурованных, до блеска начищенных ботинок.

Пока капеллан произносил несколько коротких слов, у каждого были свои мысли о Даунинге и Ваде. Я думал об их храбрости и их страхе. Как и все мы, эти двое знали, что каждый день, когда они садятся в вертолет, шансы были против них. Тем не менее, они летели с уверенностью, что они пройдут через это и они сделали все возможное для их страны.

Я слышал, что будет Рождественский выброс. Другими словами, если бы ваш тур во Вьетнаме заканчивался первого января, как мой 1-го января 1970 года, армия приложила бы усилия, чтобы вывезти вас из страны вовремя, чтобы быть дома к Рождеству.

Казалось, перспективы улучшались с каждым днем, но я не мог позволить себе думать об этом. Пилот-разведчик, чья концентрация была рассеяна чем-нибудь — вроде перспективы оказаться дома к Рождеству — был убийцей себя и своего борттехника.

Во всяком случае в стране мне оставалось быть недолго. Моя фотография в офицерском клубе переместилась на первую позицию над стойкой и скоро я оставлю разведчиков, передав руководство взводом своему преемнику.

Чарли, однако, это не впечатляло. Противник оставался чрезвычайно активным и появлялся в поле в еще больших количествах. Тем не менее, печально известный полк АСВ Донг Най оставался неуловим. Эти регулярные силы Северного Вьетнама нападали на подразделения 1-й пехотной дивизии с удручающей регулярностью. Затем, словно призраки, они ускользали в свои убежища, бросая вызов нашим попыткам найти их.

10 ноября я летел с молодым борттехником по имени Болин (Паркер все еще отсутствовал из-за раны на шее, фактически, он был отправлен на Окинаву для восстановления). Мы были на визуальной разведке в западной части Трапеции, недалеко от места, где меня сбили в прошлый раз у БОП «Киен».

Я был на бреющем, работая в поиске, когда засек передвижения одиночного вражеского солдата. Мы налетели на него на открытом месте возле комплекса бункеров. Болин открыл огонь из своего М60 и накрыл человека почти там, где он стоял.

Эта короткая встреча неожиданно привела к бою с еще пятнадцатью вражескими солдатами — больше, чем я мог справиться со своей огневой мощью. Так что я велел Болину сбросить красную дымовую гранату и попросил свою «Кобру» бить по дыму.

Моим пилотом ударного вертолета в этот день был Билл Черч (Три Шесть). Он тут же немедленно начал боевой заход и несколько раз прочесал район ракетами и миниганом. Затем я вернулся для ОБУ. Но район оставался горячим — вражеский огонь был так силен, что мне пришлось быстро уйти, прежде чем меня расстреляли в клочья. Я понял, что у нас недостаточно мощи для нейтрализации контакта, так что я связался с ПАН и сообщил Сайндвиндеру что нам нужна реактивная авиация и все, что у него есть в доступе.

После двух мощных авиаударов мы высадили АМСВ и нашли в базовом лагере примерно пять убитых. После отхода АМСВ подразделения 2-го батальона 2-го механизированного пехотного полка — с позывными Метка Восемь Один и Метка Восемь Девять — были привлечены, чтобы удержать район и зачистить базовый лагерь.

Поскольку мы не знали об этой вражеской базе, я вылетел на следующий день, чтобы посмотреть, не найду ли еще чего-нибудь в этом районе. Конечно же, в тридцати метрах от места, где работал Метка Один Восемь, мы наткнулись на еще одного вражеского солдата. Болин быстро направил поток огня из М60, который срезал парня на месте.

Не обнаружив на земле ничего, что могло бы послужить основанием для их присутствия, подразделения 2-го батальона 2-го полка были отозваны 11 ноября. Мы, по видимому, потеряли контакт с основными силами противника, занимавшими лагерь.

Всего неделю спустя (17 ноября), Род Уиллис (Один Семь) со специалистом 4-го класса Джо Куком в кормовой кабине работал на разведке в западной части Трапеции. Я снова был в Фу Лой, ожидая вызова в составе «Схватки-1». Как обычно, я был в оперативном бункере, следя за радиопереговорами и попивая кофе.

Один Семь работал очень низко над верхушками деревьев. Он находился к юго-востоку от каучуковой плантации Мишлен и примерно в четырех километрах на север и восток от БОП «Киен». Территория была покрыта очень густой растительностью. Трехуровневые джунгли были такими плотными, что фактически Уиллис и его борттехник видели землю только в узких просветах, пролетая над ними. Однако в какой-то момент листва под ними расступилась и они подумали, что видят внизу признаки вражеского базового лагеря.

Род немедленно развернул OH-6, чтобы вернуться для более пристального обзора. Когда Один Семь попытался зависнуть над вызвавшим интерес районом, под «Вьюном» Уиллиса внезапно раздался мощный взрыв. Сила взрыва сильно тряхнула разведывательную машину и отправила в полет горячие осколки. Несколько попало в левую руку Джо Кука.

(По совпадению, Кук был вторым борттехником, раненым в левую руку в последние две недели. То же самое случилось с Кеном Штормером. В основном это было результатом того, как бортстрелки «Вьюна» размещались в машине; когда они держали свои М60 наизготовку, их левые руки были впереди, на оружии и более открыты).

Уиллис не знал, что взорвалось, но видел, что очевидно взрыв произошел на верхушке дерева. Дерево было почти уничтожено, вдобавок к тому, что вертолет чуть не снесло в небе.

Несмотря на то, что Кук морщился от боли, он немедленно начал поливать огнем из М60 район вражеского базового лагеря. В ответ ударил шквал очередей из вражеского оружия. Один Семь увеличил скорость и радиус атаки, и одновременно передал «Кобре» запрос на вызов АМСВ, чтобы выяснить, на что они наткнулись.

Майор Мур был в оперативном бункере в Фу Лой, когда поступил запрос на вызов АМСВ. Он быстро сверился со своими картами и предположил, что, вероятно, враги попытаются вернуться на плантацию Мишлен и в конечном счете, уйти в свои убежища за Острый Хребет. С этой мыслью Шестой приказал Один Семь разведать зону высадки к северу от контакта; затем, если враг попытается уйти через заднюю дверь, АМСВ будут на позиции, блокирующей отход противника.

В течении тридцати минут на месте событий появились АМСВ, ведомые новым Четыре Шесть, первым лейтенантом Стюартом Дж. Харрелом, заменившим тяжело раненого в инциденте с подорвавшимся на мине «Хьюи» лейтенанта Кейси. Согласно приказу, Уиллис нашел зону высадки к северу от того места, где его потрясло взорвавшееся дерево.