— Я оставляю вас здесь. Двину на восток, прямо к месту крушения пташки и зависну над ним. Вы можете ориентироваться на меня, когда свернете с дороги, но я вернусь и зависну у вас над головой, чтобы навести вас на место.

— Имейте в виду, что CS выходит, из, возможно разорванной гранаты. И на борту также есть боеприпасы. Двигатель вертолета, кажется, все еще работает и баки птички полны топлива.

Эта информация могла облегчить его работу.

Танкер Шесть подтвердил прием моей передачи и направил свой головной «Шеридан» с дороги в джунгли.

Я полетел на место крушения, сделал несколько кругов, пытаясь заглянуть в темную дыру в джунглях, а затем вернулся к бронеколонне, чтобы посмотреть, как там они. «Шеридан» впереди сбивал все, что ему попадалось на пути. Деревья падали и низкий подлесок перемалывалась под тяжелыми гусеницами танков. БТР «ACAVS» следовали за большими М551 к упавшей машине Амея.

Время от времени я вызывал Танкера, чтобы поправить его курс на несколько градусов в ту или иную сторону, пока колонна, наконец, не заняла позицию примерно в сорока метрах от места крушения.

— Хорошо, Танкер — сказал я — Давайте остановим головную машину здесь и отправим нескольких ваших людей в пешем порядке, чтобы колонна не переехала вертолет. Упавшая птичка теперь прямо перед вами, примерно в сорока метрах.

Головной танк остановился. Несколько солдат спрыгнули с М113-х и заняли позиции впереди и по бортам большого «Шеридана». Затем колонна начала медленно продвигаться вперед.

Уже было очень, очень темно. Я едва мог видеть колонну, когда она снова остановилась, на этот раз примерно в пятнадцати метрах от разбитого OH-6 Амея. Когда солдаты выбрались из ACAV, я перешел на более широкую циркуляцию вокруг места крушения, чтобы звук моего вертолета не помешал им на земле.

Вдруг на FM прохрипели сквозь помехи:

— Темная Лошадка, Темная Лошадка, это Танкер. Мы у птички. Вертолет еще работает… повторяю… еще работает. Судя по звуку, турбореактивный двигатель на полных оборотах и может взорваться в любую секунду. Что нам делать?

— Какое состояние вертолета? — спросил я.

— Вертолет, кажется, на борту, возможно вверх ногами. Винты оторваны и двигатель крутится на максимальных оборотах. Не вижу пилота или стрелка. Мы боимся, что это случится в любую минуту. Вы можете сказать нам, как заглушить двигатель? Нужны инструкции.

Я задумался на секунду. Я не мог объяснить солдатам, как попасть в кабину и заглушить вертолет. Я должен был спуститься и сделать все сам.

Я связался с Танкером.

— Вы никогда не найдете управление двигателем. Я должен спуститься туда сам. Можете сделать посадочную зону, чтобы я посадил «Вьюна»?

— Конечно можем — ответил он — Какая посадочная зона вам нужна?

Без какого-либо света, чтобы помочь мне спуститься в дыру в джунглях, мне нужно было место диаметром не менее пятидесяти футов (прим. 15 м), как можно ближе к месту крушения. Я также сказал ему, что мой второй член экипажа мог пилотировать, и в любом случае мы зайдем и выйдем.

Через несколько секунд головной «Шеридан» завелся и постоял на холостых. Потом танк зарычал, дернулся и завертелся на пятачке, круша деревья и бамбук. Через три-четыре минуты посадочная зона в нескольких футах от вертолета Амея была готова. Она не была ровной, со всеми этими поваленными деревьями и другой растительностью, устилающими почву. Но когда Танкер спросил, подойдет ли свежерасчищенная лима зулу, я велел ему отвести «Шеридан» и дать мне попробовать.

Я повернулся к Дуайту Чику.

— Я собираюсь опустить эту штуку на место, которое только что расчистил «Шеридан» и затем спрыгнуть из машины. Когда я это сделаю, ты должен будешь удержать ее в висении. Мы будем прямо над вершиной кучи снесенных деревьев — нет твердой земли, нет твердой опоры — ты должен быть очень легким, пока я не смогу пробраться и осмотреть место крушения и определить, смогу ли я отключить этот двигатель. У тебя будут с этим какие-то проблемы?

Дуайт и глазом не моргнул.

Я развернулся на запад и начал заход в посадочную зону, при почти мертвом висении. Оказавшись над дырой в джунглях, я начал опускаться вертикально, с Чиком и мною, высунувшимися из дверей вертолета, чтобы убедиться, что хвост чист.

Я посадил вертолет так легко, как только мог на ненадежный насест из сломанных древесных ветвей и пней. Маленький OH-6 начал раскачиваться. Я поднял его, развернул на три фута (прим. 0,9 м) правее и снова посадил.

— Хорошо Дуайт, ты справишься. Добавь немного мощности и держи ее вот здесь. Я вернусь так быстро, как только смогу. Теперь будь готов к изменению веса, когда я выйду из вертолета.

Я отсоединил свой шлем и привязные ремни и скользнул правой ногой за дверь. Затем я поднял левую ногу вверх и перенес ее через ручку циклического шага, которой Чик управлял теперь со своей стороны, и выскочил из машины.

Я приземлился на ветку дерева, торчащую примерно в двух футах (прим. 0,6 м) от земли. Делая быстрые балансирующие шаги, я пробился через ветки в объятья нескольких солдат, которые подбежали помочь мне.

Они подхватили меня и провели к разбитому вертолету Амея. Я слышал пронзительный скулеж двигателя, который все еще работал среди белого облака удушливого газа CS.

Добравшись до места крушения, я поневоле отвернулся на мгновение, потому что мои глаза сильно слезились. Слезы текли по моему лицу, мой нос и слизистые оболочки сочились. Я обмахнул лицо рукавом своей потрепанной куртки.

Все солдаты вокруг меня были в таком же состоянии. Один из них, пытаясь избавиться хотя бы от части газа CS, стоял лицом вверх в потоке винта OH-6.

Я подошел к вертолету и увидел, что капот двигателя с правой стороны открыт, и машина лежит почти на спине. Шум был почти невыносим. С воем двигателя пташки, работающим почти на полную мощность, ревом моторов БТР и висящего «Вьюна» Чика, ближайший танкист едва расслышал, когда я кричал ему в ухо:

— Помогите мне тут. Мы попробуем поднять машину достаточно высоко, чтобы я мог залезть в кабину слева и добраться до управления двигателем.

Ручка управления топливным клапаном и переключатель батареи были расположены на консоли между сиденьями. Попав в кабину с левой стороны, я, вероятно, проще бы смог добраться до этих переключателей, потому что левое место было свободным. Все что мне нужно было сделать, это найти выключатель подачи топлива и вытянуть его; это немедленно отключит подачу топлива и двигатель заглохнет.

С помощью пяти бойцов, браво игнорирующих слезогонку, мы подняли левую сторону вертолета на восемнадцать дюймов (прим. 45 см) от земли. Танкисты приподняли его, чтобы я проскользнул в кабину. Я сразу же начал ощупывать все вокруг себя, пытаясь понять, где что находилось.

Там было черным-черно. Моим первым впечатлением было, что ничего не находится там, где должно находится в нормальной кабине «Вьюна». Все вещи были вырваны. Все казалось сплющенным в гармошку при перевороте. Найти выключатель подачи топлива будет каким-то чудом. Черт! Если бы я только мог видеть. Все может взлететь к небесам и такой-то матери!

Пальцами правой руки я нащупал то, что должно было быть задней частью левого переднего сиденья. Консоль и выключатель зажигания должны находиться между сиденьями, где, если немного повезет, я найду двухпозиционный тумблер подачи топлива.

Господи, там было жутковато! Все разбито к чертям, Джим Амей и Слейтер где-то там, в каком состоянии я не мог себе представить, двигатель вертолета работает за красной чертой и разрывает себя на части.

Нащупывая в лихорадочной спешке, мои пальцы вдруг коснулись выключателя подачи топлива. Я резко дернул его и к моему полному ужасу, весь узел выключателя — клапан, кабель и все остальное — вывалились из панели в мою руку.

Двигатель взвыл. Мои глаза горели от слезогонки и полного разочарования от вырванного переключателя клапана. Мои мысли метались, я пытался понять, что теперь могу сделать.