Войдя в залу, предназначенную для пиров, Прозор увидел картину выноса тел из-под столов, и из-за столов. Челядь утаскивала пьяных, уснувших на празднике людей в приготовленные для них покои. Там они продолжат отдыхать вповалку, не чинясь званиями до утра. Боярынь в приемном помещении уже не было, видно разъехались, не став мешать государственным мужам вести беседы. Дворовые девки расчищали для новых яств место на столе, выставляли кувшины с хмельным. Искусно сделанные светильники хорошо освещали всю залу. Показалось даже, что места в ней стало больше чем в его прошлый приход. Привалившись к стене, за столом отдыхал первый советник князя, боярин Ставка Боговитыч, из-под прикрытых век наблюдая за многочисленным людом, за столами каким-то пустячным поводом, собранным на прием. Сотник приметил византийского чернеца, с некоторых пор обосновавшегося в свите суверена, кивнувшего слегка, мол, «что у тебя?». Княжичей нет. Видно устали от дел. Нет и кое-кого, кто не жаловал в стольном граде Прозора, считая его ниже себя по роду и положению, а еще припоминая его давно минувшие дела. Уже хорошо! А еще хорошо, что по определению, сегодня ничего плохого произойти не могло.

Прозора провели в комнату для ближников. Здесь князь обсуждал самые сокровенные планы. Постояв какое-то время у окна, дождался прихода княжеского боярина Ставки, с лицом как у кота объевшегося сметаны, а там, вскорости и чернец в темный закуток прошмыгнул. У-у, крыса, видно сложилось у них! Святослав войдя, махнул рукой, разрешая присесть, сам умостился в кресле напротив. Было заметно, что он навеселе.

— Докладывай!, — велел Прозору.

— Князь, неприятность случилась на окраине твоих земель. — Начал доклад сотник.

— Да, ну!

— Да. Половецкий князь Хагор, перешел границу и напал на один из малых погостов. Все бы ничего, так вот только, находилась там в это время княжна Ладослава.

— И что там?

— Поганые сожгли погост. В живых никто не остался.

— Какая жалость. — Сарказм лучился с губ князя. — Может хоть какой пленник выжил?

— Боярин наместный на предложение сдаться не ответил. Половцы потеряли под стенами много войска, ну и Хагор в отместку спалил все дотла.

Из угла донесся кашель священника, за ним хихиканье, видно рассказ Прозора доставил ему удовольствие, а последовавшая фраза, наверное повысила градус накала страстей в переговорной:

— Значит война Курска с Ростовом теперь неизбежна!

— Я доволен тобой Прозор. — сказал князь. — Награда не заставит ждать. А сейчас…

Поднявшийся на ноги боярин, поклонился князю, прося разрешение говорить. Ответом послужил милостивый кивок.

— В Ростове две родовитых семьи, и властный люд при них на две половины поделились. К вершине власти им ходу нет, все-ж стол княжий, но пакостят один другому сильно.

— Знаю про то. — Кивнул однорукий. — Дальше что?

— Ну, а как ты думаешь?

— Думаешь ты, боярин. Я делаю.

— В Ростове про тебя мало кто знает. Поедешь, на кого укажу, помощь окажешь. Серебра-злата свезешь. Купцу Добрыне в прямое подчинение на время поступаешь. Чего греха таить, кто противление окажет, жизни лишишь. Понял ли, чего князь от тебя желает?

— Понял.

— Вот и иди. Готовься к поездке, людей себе подбери, чай прежних-то многих потерял?

Аудиенция завершилась. Колесо жизни снова прокрутилось на очередной оборот.

Кажущееся бескрайним пространство, покрытое шелком зеленой травы, вызывает в душе двоякое ощущение. С одной стороны ширь и спокойную негу, красоту красок природы. Кое-где у открытых «окон», заполненых ряской, стеной встали стрелы камыша и метелки хвощей, во влажном воздухе едва различим запах. Цветут белые зонтики неизвестных цветов. По всей площади, какую способен рассмотреть глаз, разбросаны сосны и ели, меж ними можно разглядеть и остовы уже высохших деревьев, кора которых почернела, а в некоторых местах покрылась гниющей слизью. Но это там, вдали от тропы. Птицы устраивают концерты, а вспорхнув, пролетают над самой поверхностью. С другого же боку, все это пространство кажется ненастоящим и обманчивым. Шелк травы зыбкий и ненадежный. Шаг ступи и провалишся в бездну. Днем птичий гомон располагает к себе, но наступают сумерки и болото словно оживает показывая свое настоящее лицо. Из его срединной части вдруг проявляется свечение, слышны стоны и крики. Что там такого может быть? Кто просыпается в ночьную пору? И этот шепот… Откуда он берется? Болото живое?

Тот кто узнал обо всем этом, уже никому ничего не расскажет. У болота хватка мертвая, если увяз в нем, то чем больше дергаешься, тем быстрей и глубже проваливаешься вниз. Зверь еще может почувствовать запах опасности, смерти, и не ступит в гиблое место, но у человека такого чутья нет. Неспроста болота на Руси именуются Адово, Ведьмино, Сукино, Чертово… В этих названиях — маскируется страх соседствующего с ними народа перед загадочностью таких мест. В русских семьях, даже маленький человечек, можно сказать с пеленок знает, не стоит связываться с болотной нежитью — обманет, заманит, изведет себе на потребу. Слава у любого болота недобрая, вот и обходят люди десятой дорогой царство кикиморы. А она незваных гостей любит. Затаскивает зазевавшихся путников в трясину. Правда, людям она показывается редко — предпочитает быть невидимой и только кричит из болота громким голосом. Да если б она одна, негодница. Болотняник — хозяин болота, он покруче будет, а свита его, все как один под стать «папе»! Только человека смелого и чистого хозяева болота не трогают, а кратчайшим путем из него выводят. Или, если судьбе угодно, для того чтобы человек внутренне изменился, крепче, сильнее стал, заводят на безопасный островок и там оставляют на ночь, чтобы оценил путник всю мощь скрытого и сокровенного, что таится в глубине болот. Но такое случается редко.

Помогли боги славянские, прошли трясину, а ведь могли утонуть, слова сказать не успев. Спасибо Ворону. Повезло встретить у кромки болот местного человека, ему тоже на другую сторону перейти нужно было. Он гать знает, по ней и провел.

— Не боись боярич! Я эти места, как свой дом знаю. Не утонем!

— Надеюсь.

Несмотря на протесты Ильи и как ни странно, Вольрада волхва-недоучки, совсем молодого парня в погосте лишившегося своего наставника, Лиходеев доверился первому встречному и не прогадал. Провел-таки Ворон их маленький отряд по гиблым местам.

Раньше Лихой не раз слышал рассказы бывалых людей о Белорусских болотах, что стоит оказаться человеку посреди топи, как вдруг появляется странный звон в ушах, кружится голова, иногда слышится зов, и голос знакомый до боли родной, ноги становятся ватными, в некоторых случаях — появляется желание вытаращив глаза, бежать не разбирая дороги на "Авось!", вдруг кривая выведет. А, попав в болотный капкан, необъяснимый страх сковывает с головы до пят, хочется забыть это место навсегда. Предчувствие гибели вводит в ступор, доходящий до безразличия ко всему. Это может продолжаться от нескольких минут до нескольких суток. Лишь когда болотная вода начнет заполнять легкие, человек оклемуется, но поздняк метаться, ты уже по самую макушку глубоко в трясине.

Из уст непроизвольно вырвались слова, а из груди мотив: