– Если кто-нибудь встретится… – пробормотал Катаев.

– Иначе никогда не быть счастливым!

Тамара крепко обняла Александра. Потом перед с беззащитной материнской заботой, от какой складывает оружие даже самый взрывной характер, коснулась губами его лба…

– Ну, иди, – как перед небывало ответственным шагом наставила она, косвенно желая легкости на жизненном пути, – раз дела… Только не забывай нас. Никогда не забывай.

Игорь Валентинович проводил Александра до ворот. Сад доцветал свои последние недели. Увяданием охваченный, ему больше не быть молодым в этом году…

– Ну, бывай.

Они пожали друг другу руки, а потом Знойнова вдруг посетила последняя мысль:

– Знаешь, что я тебе посоветую: бери под собственный контроль как можно больше всего. Автоматизируешь после, но сначала… Лучше бы ты и персонал собственными силами собирал, а не надеялся на объявления…

– С каждым сотрудником я знакомлюсь лично.

– Нет, не то… Я говорю, ради экономии… Ладно, что я тут развожу. Ворота распахнуты, тебе и без того не терпится. Заглядывай, когда наскучит.

Александр медленно проехал поселок. Перед выездом на шоссе притормозил на обочине, словно повстречав путеводный камень. В машине тихонько бренчало радио. По дороге перед носом в бешенном ритме неслись автомобили, а он стоял на обочине, опустив руки на руль, не решаясь дать волю силе, слитой воедино в механизме… Кто же знал, что один единственный вопрос – что такое счастье? – собьет с ног, до потери сознанья прижмет коленом к земле. Через какие тернии страданий проходит человек, чтобы заслужить выдуманное им же опьянение… Номер телефона… Он так и не спросил номер телефона…

Из Лисьего Носа Александр заехал в Зеленогорск. Широким шагом, громко отстукивая каблуками, собирая взгляды, он вырвался на знакомую веранду. Прибрежный воздух обдал гниющей тиной… Дожидаясь милое личико ночной подруги, он вглядывался в даль залива, какому не давала слиться с пасмурным небом мутно-зеленоватая полоска земли.

– Добрый день, – с улыбкой на лице официантка положила меню на стол, но это была совсем другая девушка, незнакомая.

От неожиданной неприятности он аж приподнялся, тут же плюхнувшись обратно на стул.

– Где Карина? С каштановыми волосами…

Официантка лишь вылупила на него испуганные зенки.

– Девушка с темно-каштановыми волосами, – теряя терпение, повторил Катаев. – Худенькая такая. Работает здесь официанткой.

– Зачем она вам?

Не считая нужным отвечать, Александр вскочил на ноги и, гордо задрав голову, поспешил к выходу. Девушка лишь недовольно хмыкнула тонким носиком и манерно задвинула за гостем стул как в попытке научить манерам.

Катаев заехал в Ушково. Участок просматривался как на ладони. Тусклые лучики электрического света мелькали за окном. Он посигналил. Потом еще раз. Нетерпение будоражило кровь… Нетерпение, злосчастное ощущение, не дающее покоя, неведома из какой пучины взявшееся… На старое, разваливающееся крыльцо вылезла неприятная женщина-сухарь в грязном рванье.

– Чего вам? – недовольно, как позволяют себе маргиналы, выкрикнула она. Ее серые волосы тяжелыми сальными локонами падали на плечи.

– Позовите Карину.

– Нет здесь никакой Карины. Проваливайте!

Александр с недоверием косился на старуху, что вся своим уродливым видом приказывала убраться восвояси. Уж не разыграла ли его девушка, вдруг подумал он, но тут же отогнал дурную мысль.

– Иди отсюда! Оглох что ли? – тошнотворным голосом горланила та.

С грохотом треснув о стенку, распахнулась входная дверь. Из-под сеней страшного дома выскочила девушка в скромном домашнем платье белого цвета с черными узорами. Сощурившись, завидев Катаева, она тут же побледнела – страх быть замеченной среди руин подобия домашнего очага обратился в постылую явь… Старушка тыкала корявым пальцем в сторону незваного гостя и невнятно шелестела потрескавшимися губами. Проклиная и небеса, и землю, девушка остервенело вцепившись в дряхлое тело старушки хищническим когтями. Еще одна капля ненависти, и маленький холодный кулачок незатейливым ударом разорвет затасканную годами кожу.

– Иди домой! – злостно прикрикнула Карина, толкнув в спину старуху и закрыв за ней дверь. А потом скромно, стесняясь показываться на глазах, подкралась к калитке. – Моя мать. Ужасное зрелище… – как бы извиняясь залепетала она. Тонкие ручки ее уцепились за верхушки полусгнивших досок забора. – Сама бы знала, зачем в этой дыре живу…

Александр поднес указательный палец к ее губам – Карина тут же осеклась, уставилась на него огромными глазами, полными непонимания, страха и жалости, а вместе с тем и надежд из чистейшего льда, что тает с первыми лучами холодного солнца. А платье-то, заметил он, без единого пятнышка.

– Я надеялся увидеть тебя в ресторане, но…

– Выходной. У меня выходной в этом дурдоме…

– Тем даже лучше, – не догоняя мысли Катаева, она наклонила набок голову. – Собирайся, пора уматывать отсюда.

– Дела… – зачарованно повторила она. – Дел у меня нет…

– Значит, сегодня мне везет уже дважды.

Он оторвался от забора, открыл дверцу спорткара…

– А куда мы поедем? – успела выкрикнуть она прежде, чем Катаев опустился в машину.

– Наряжайся роскошнее всяческих цариц, словно вся твоя жизнь – цветение, – с улыбкой проговорил Александр и опустился в машину.

Карина рысцой побежала к дому – смешная девчушка, для какой всякий романтический вздор головокружителен до потери равновесия… Каких-то десять минут спустя, с грациозностью, какой позавидовали бы фамильные аристократки, она ангелом снизошла с трех скрипучих ступенек в изящном черном платье с кружевными рукавами.

– Как странно, – завел беседу Катаев, разворачивая машину и улавливая носом сводящий с ума сладкий аромат духов, – странно, что у такой красивой и молодой девушки в выходной нет забот. Обычно красавицы окружены глупыми ухажерами, кричащими о том, что они в лепешку разбиться готовы ради не пойми чего, и глупыми подругами, но ты торчишь дома.

– Но это не значит, что у меня никого нет… – ее гордая фраза тут же сорвалась с обрыва. Девушка отвернулась лицом к окну. Позади оставались ветхие деревянные дома. Спорткар медленно крался по накатанной земле, боясь сделать неверный шаг. – Куда мы едем?

– Точно не в ресторан, – усмехнулся Катаев.

– Почему?

– А тебя еще не тошнит от одного упоминания.

– В том есть правда.

– Ненавидишь работу?

– Но терпеть приходится.

– И разве в этом… – он осекся и демонстративно кашлянул.

– Счастье? – болезненно рассмеялась она. – Нет, счастья в работе служащего быть не может, – она замолчала, а потом вдруг лицо ее сделалось не по годам серьезным. – Саша, зачем ты заехал за мной?

И правда, зачем же? Зачем все эти вопросы поиска смысла, причин? Зачем копаться в мелких механизмах бытия, разбивать лбы, чтобы только получить превратное оправдание? Почему нельзя просто так, лишь от желания: хочу и беру, хочу и не отпускаю…

– Узнаешь. Со временем карты раскроются.

– Но быстро ты не собираешься гнать?

– Оставим скорость до ночи. А нам лишь надо догнать закат, и пока что в спешке никакой необходимости.

День тихонько угасал – солнце уже сваливалось с небосвода, но все еще не испускала раненный оранжевый отсвет. Катаев припарковал машину возле метро Крестовский остров. Выбравшись из спорткара, Карина покрутилась вокруг себя, как малое дитя.

– Где мы?

– Диво Остров. Никогда не бывала здесь?

– Только слышала. Из чужих уст.

– Неужели ты так мало повидала?

– Почти что ничего.

– Странно, – Александр подошел к девушке с озадаченным лицом. – Но, разумеется, хотела бы…

– Ну конечно! – воскликнула она и лучиком света, на мгновение пробившимся через густые серые тучи, улыбнулась. Обреченная улыбка. Улыбка от невозможности выразить печаль, вызванную осознанием, что за целую жизнь так и не удастся изучить даже часть мира…