– Протест! – отозвался Бутро.
– Мистер Башир, предлагали ли вы Майклу Джексону пригласить Маколея Калкина в Неверленд для того, чтобы вы смогли его задействовать в фильме?
– Протестую, Закон о Конфиденциальности, – заявил Бутро.
– Писали ли вы в процессе съёмок ассистенту Майкла Джексона, мистер Башир, что хотите заснять красивые пейзажи, призывающие каждого вновь вернуться в детство и почувствовать себя ребёнком?
– Протестую, Первая Поправка, – повторил Бутро.
Каждый вопрос, заданный Мезеро, встречался протестом Бутро, протесты были непрерывны и это очень раздражало. В некоторых случаях, когда Мезеро ставил вопрос так, что его было не опротестовать, Мартин Башир всё равно даже не удосуживался дать ответ. Башир отказывался отвечать, давая понять присяжным, что он имеет журналистское право на это. Пока длилась эта игра в молчанку, срывающая работу команды защиты, раздражение и злость завладевала каждым в зале суда, включая самого Майкла. Он наблюдал, как Башир, словно уж, ускользает от ответов на любые вопросы.
– Мистер Башир, в фильме о Майкле Джексоне мистер Джексон сказал, что в его спальне не происходило ничего, подразумевающего секс. Чтобы добиться от него этих слов, говорили ли вы мистеру Джексону, что ваши романтические представления формировались под влиянием его музыки, верно?
– Протестую, ваша честь, – отозвался Бутро. Первая Поправка, Закон о Конфиденциальности.
– Вы хотите ответить на этот вопрос? – спросил судья Мелвилл.
– Нет, ваша честь, – ответил Башир. И так далее.
Мартин Башир, с озадаченным видом продолжавший отказываться от ответов на вопросы, использовал любую возможность, чтобы уйти от публичных признаний. От количества протестов и отказов отвечать на вопросы у присяжных уже кружилась голова. Людям, не подкованным в юридических тонкостях, было тяжело уследить за всей этой формальщиной. Двенадцать присяжных были обыкновенными гражданами, и было заметно, что они сбиты с толку.
– Мистер Башир, в вашем фильме мистер Джексон сказал, что в его спальне не происходило ничего, подразумевающего секс. Чтобы добиться от него этих слов, говорили ли вы ему, что разделяете его представления Международного Детского дня, не так ли?
– Протест! То же основание – отозвался Бутро.
– Протест отклонён, – парировал Мелвилл. – Вы желаете ответить на этот вопрос?
– Нет, не желаю, ваша честь, – ответил Башир.
Но Мезеро не сдавался. Он повторял вопросы снова и снова, формулируя их как можно конкретнее, а присяжные только и могли, что наблюдать, как Башир отказывается от показаний на любую тему.
– Мистер Башир, в процессе съёмки фильма, в поиске контакта с мистером Джексоном, давали ли вы ему ложную информацию о том, что планируете поехать с ним в Африку навестить больных детей?
– Протест! – сказал Бутро.
– Мистер Башир, раздавали ли почести мистеру Джексону за то, что он сделал для обделённых детей гетто?
– Протест, Закон о Конфиденциальности, Первая Поправка.
– Мистер Башир, интервьюируя мистера Джексона, задавали ли вы ему неоднократные вопросы о его желании устроить международный детский праздник, верно?
– Протест, те же основания.
– Мистер Башир, чтобы добиться от мистера Джексона слов о том, что в его спальне с детьми не происходило ничего сексуального, – гнул свою линию Мезеро, – обещали ли вы ему, что договоритесь о встрече с Кофи Аннаном, генсеком ООН, и организуете поездку в Африку с мистером Джексоном и Кофи Аннаном, для помощи детям, больным СПИДом, так?
– Протест, те же основания, ваша честь, – оспорил Бутро.
Было до боли очевидно: не смотря на то, что некоторые протесты твёрдо отклонялись, Башир всё равно не собирался давать показания по поводу своих обещаний Майклу, или насчёт тех приёмов, которыми он добился участия Майкла в своём фильме совершенно бесплатно. В конце концов, Том Мезеро решил поставить Баширу вопрос ребром: будет ли он вообще отвечать на какие-нибудь вопросы по поводу разговоров с Майклом один-на-один, и тех обещаний, которые он дал Майклу. И вновь тележурналист посматривал на своего корпоративного адвоката, давая тому сигнал начинать действовать. Тут всесильный адвокат Теодор Бутро прервал процедуру, заявив суду, что Башир не станет отвечать на вопросы Мезеро. Башир имеет на это право – он журналист.
Том Мезеро пытался найти подход со всех возможных сторон. Он лез из кожи вон, пытаясь вытянуть из Башира хоть что-то, хоть малую толику правды. Но свидетель всё равно был отпущен при условии повторного вызова.
Во время полуденного перерыва в сессии, на вопрос прессы, как он себя чувствует, Майкл спокойно ответил: "Я разозлён". Это был один из последних комментариев, который он дал представителю прессы по ходу процесса.
Башир так и не был вызван вновь, но Том Мезеро довёл свою мысль до присяжных: репортёр вводил Майкла в заблуждение с целью получения интервью с ним. Баширу не было необходимости рассказывать суду о своих приёмах – тонкие и искусные вопросы Мезеро и так дали присяжным понять, что Башир сделал всё для того, чтобы уговорить и подмаслить Майкла. Башир подкупил его благодаря "дружбе" с принцессой Дианой. Он восхвалял родительские качества Джексона.
Он охаживал Майкла своей любовью к его музыке, разбирался в названиях его песен и всячески шутил с суперзвездой. И, более всего, он расхваливал Майкла за его благотворительность, за всё то время и средства, что тот пожертвовал на помощь детям всего мира.
Среди всех противоречивых фактов, упомянутых Мезеро, было одно материальное свидетельство, которое впоследствии станет существенным и ключевым доказательством защиты – записи, изъятые из фильма Башира.
По ходу того, как Башир снимал свой фильм, Майкл Джексон попросил своего персонального оператора снимать параллельно в течении всего времени. Эта невиданная ранее запись имелась в наличии, и раз уж судья позволил приобщить к доказательствам фильм Башира, то и кадры, не вошедшие в него, также были внесены список улик.
Майкл предоставил защите все плёнки, записанные во время работы с Баширом, и таким образом присяжные смогли увидеть весь сырой материал, все несокращённые беседы, что вели Майкл и Башир. Команда защиты убедила всех, сколь уязвим и доверчив был Майкл на протяжении месяцев съёмок с Баширом. Не использованные в фильме записи позже показали присяжным все стороны бесславного фильма Башира, в том числе те, что шли "вне сценария". Исключительная искренность Майкла и отсутствие в нём позёрства перед камерой дали присяжным сильнейшее понимание сути дела. Посмотрев двух-с-половиной-часовую запись чистосердечных разговоров Майкла, люди смогли сделать собственные выводы относительно мировосприятия Короля Поп-музыки. Несколько человек из жюри присяжных позже признались, что, слушая голос Майкла, они смогли найти ответы на собственные вопросы по поводу того, почему он предпочитает находиться среди детей.
Следом за Баширом, ассистент окружного прокурора Гордон Очинклосс вызвал Энн Мэри Кит, пиар-агента, работавшую вместе с командой менеджеров в кризисный момент, последовавший сразу после выхода фильма Башира. Мисс Кит была вызвана в поддержку обвинений в том, что Майкл Джексон и его приближённые состояли в сговоре с целью удерживать семейство Арвизо под пристальным контролем в Неверленде, и утверждений, что Арвизо были пленниками Джексона и его людей. Согласно Очинклоссу, Арвизо удерживали на ранчо против их воли, и заставили сделать видео-опровержение, демонстрирующее отношения Майкла и Гэвина в радужном свете.
Свидетельница Энн Кит была миловидной белокурой и сладкоголосой девушкой, которая начала свой рассказ с того, что команда Джексона наняла её 9 февраля 2003 года. От неё требовалось "оживить" карьеру Джексона после выхода фильма "Жизнь с Майклом Джексоном" ("Livin' with Michael Jackson"). Конечно был несколько необычен тот факт, что у мисс Кит до этого не было опыта в ведении пиар-компании столь высокого класса. По ходу объяснений мисс Кит присяжные узнали, что она прекратила свою работу по "пиару Джексона" в течении шести дней.
