Семен Кирсанов ПРО ПОПА И СОБАКУ СКАЗАНИЕ ЧИТАТЕЛЮ В НАЗИДАНИЕ (невысокий раек) Сие сказанное мое гишпанское, игристое, как шампанское, не сиротское и не панское, и донкихотское, и санчо-панское. Начати же ся песне той не по замышлению Боянову, а по измышлению Кирсанова, того самого Семы, с кем все мы знакомы. Раз-два, взяли!
У Мадридских у ворот Правят девки хоровод. Кровь у девушек горит, И орут на весь Мадрид «Во саду ли, в огороде» В Лопе-Вежьем переводе. Входят в круг молодчики, Хороводоводчики, Толедские, гранадские, Лихачи Кордовичи. Гряньте им казацкую, Скрипачи хаймовичи! Вот на почин и есть зачин и для женщин, и для мужчин, и все чин чином, а теперь за зачином начинаю свой сказ грешный аз. Во граде Мадриде груда народу всякого роду, всякой твари по паре, разные люди и в разном ладе, вредные дяди и бледные леди. И состоял там в поповском кадре поп-гололоб, по-ихнему падре, по имени Педро, умом немудрый, душою нещедрый, выдра выдрой, лахудра лахудрой. И был у него пес-такса, нос — вакса, по-гишпански Эль-Кано. Вставал он рано, пил из фонтана, а есть не ел, не потому что говел, а потому, что тот падре Педро, занудре-паскудре, был жадная гадина, неладная жадина, сам-то ел, а для Эль-Кано жалел. Сидел падре в Мадриде. Глядел на корриду, ржал песню о Сиде, жрал олла-подриде, пил вино из бокала, сосал сладкое — сало, и все ему мало, проел сыр до дыр, испачкал поповский мундир. Вот сыр так сыр, Вот пир так пир. У меня все есть, А у таксы нема, Я могу все есть Выше максимума. Ох и стало такое обидно, ох и стало Эль-Кано завидно, и, не помня себя от злости, цапанул он полкости и бежать. Произнес тут нечто падре про собачью мадре, что по-ихнему мать, схватил тут дубинку и убил псих псинку, и в яму закопал, и надпись надписал, что во граде Мадриде падре в тесноте и обиде от такс. Так-с! Ну и дела — как сажа бела! А нас счастье не минь, а Педро аминь, а критика сгинь! Дзинь! Новелла Матвеева Какой смешной случай, Какой сюжет старый! Попу был друг лучший Любимец пес Карый. Но поп — гроза в рясе. На пса огонь молний. А дело все в мясе Из кладовой полной. Свиные в ней туши Грузней земной суши. Тугих колбас кольца Круглы, как диск солнца. И съел-то пес малость — Всего один ломтик, Но поп, придя в ярость, Сломал о пса зонтик. Кричал, глаза пуча: «Издохни, вор гнусный!» Какой смешной случай, Какой финал грустный! 1964 г. (Э. Паперная) Булат Окуджава Стояла во дворе хибарка, В хибарке поп Харламов жил, А у попа была овчарка, И он ее, как водится, любил. Она была красавица собака. И он ее, товарищи, любил. А на столе лежал кусок грудинки, И лампочка светила над куском. Овчарка проглотила слюнки, И в комнате запахло воровством. Собака съела мясо без заминки, А мясо, между прочим-то, с душком... Овчарке воздержаться бы, ребята, Да, что ли, не хватило бедной сил... А поп со зла покрыл собаку матом И тем ее, товарищи, убил! А ведь она ни в чем не виновата: Ведь он ее, скупяга, не кормил. 1965 г. (Э. Паперная) II КОЗЛЫ * * * Жил-был у бабушки серенький козлик. Вот как, вот как, серенький козлик. * * * Бабушка козлика очень любила. Вот как, вот как, очень любила. * * * Вздумалось козлику в лес погуляти. Вот как, вот как, в лес погуляти. * * * Напали на козлика серые волки. Вот как, вот как, серые волки. * * * Оставили бабушке рожки да ножки. Вот как, вот как, рожки да ножки. СТАРОФРАНЦУЗСКАЯ БАЛЛАДА * * * Старушка раз в лесу жила, э лон алле, э лон алле, старушка раз в лесу жила, и козочка у ней была. * * * Однажды в лес ушла коза, э лон алле, э лон алле, однажды в лес ушла коза, куда глядят ее глаза. * * * В лесу ее встречает волк, э лон алле, э лон алле, в лесу ее встречает волк и козочку зубами щелк. * * * Ах, не придет она назад, э лон алле, э лон алле, ах, не придет она назад, лишь рожки с ножками лежат 1281 г. (А. Финкель) |
