— Нам надо поговорить. Выяснить все до конца. Тогда… все так быстро и спонтанно получилось, что…

— С женой своей все выясняй, — довольно грубо ответила Марина. Весь вид Герасимова заставлял ее злиться. Возвращались все те чувства, что она испытывала еще сегодня утром: злость, раздражение, желание разреветься.

— Мариш, — Вадим скривился и попытался приблизиться. Пришлось отступать вглубь коридора. — Я понимаю, что ты злишься и считаешь себя брошенной, но…

— Брошенной? Ты рехнулся, Герасимов, это вроде я дала тебе от ворот поворот. С чего мне обижаться? Что ты тут же нашел мне замену? Так флаг в руки — барабан на шею. Мне с тобой делить уже пять лет как нечего. — Все это Марина выпалила не задумываясь. Впрочем, именно так она и думала и уж точно не жалела, что в свое время отказала Вадиму и так и не пошла за него замуж. Большой любви между ними не было, а связывать свою жизнь с патологическим ревнивцем ей вот никак не улыбалось.

— Я понимаю, — Вадим попытался улыбнуться, но Марина видела, что ему это дается с трудом. Он начинал злиться, на скулах ходили желваки, даже пальцы то и дело сжимались и разжимались.

«Быть скандалу, — обреченно подумала Марина. — Герасимов никогда не знал, на каком моменте нужно остановиться».

— Ты считаешь, что я поступил плохо. Что не должен был сразу же искать тебе замену. И да, я согласен, мне стоило уговорить тебя, попытаться объяснить, — он говорил и говорил, Марина же время от времени теряла нить его рассуждений. Стояла напротив, прижимаясь спиной к шкафу в прихожей, смотрела на того, с кем когда-то была довольно близка и… скучала.

— Слушай, Герасимов, — наконец решилась она прервать его словоизлияния, — может, хватит уже? Ну, было и было, пять лет уж прошло, пора забыть и двигаться дальше. Ты женат, у меня своя жизнь…

— Ага, — Вадим ухмыльнулся, — то-то я смотрю ты забыла. До сих пор никого себе не нашла. Тот хмырь, с которым вчера в баре была, не в счет и не пытайся убедить меня в обратном.

— Почему это? — Марине вот даже как-то обидно стало. За себя, ну и за Богдана, само собой. Ей на ум даже пришла крамольная мыслишка о том, что если вдруг придется выбирать между Богданом и Вадимом, то… последний даже к рассмотрению допущен не будет. Это же очевидно, разве нет?

— Да ты его только вчера и встретила. Думаешь, я не видел, как смотрела на него? Решила меня проучить? Ладно, пусть так. Признаю, что погорячился немного. Но теперь-то уже хватит из себя обиженную добродетель разыгрывать, — Вадим говорил, а сам придвинулся к Марине вплотную, заставляя молодую женщину буквально распластаться по дверце шкафа. — Ты же все еще обо мне думаешь, — прошептал Герасимов и сделал самую подлую вещь, которую только мог — попытался обнять.

Марина дернулась, уперлась ладошками ему в грудь, чтобы оттолкнуть, но не преуспела. Несмотря на невысокий рост, Вадим все-таки был мужчиной и намного сильнее нее.

А Герасимов словно с ума сошел, или его подстегнуло сопротивление Марины, но одной рукой он обхватил ее затылок и прижался к губам в поцелуе.

Марина замычала, вырываясь, головой пыталась мотать, но держал ее Вадим крепко. И целовал настойчиво, совершенно не обращая внимания на сопротивление. Когда же Марине все-таки удалось отвернуться, он не остановился, прижался к ней еще теснее, вдавливая спиной в дверцу шкафа, обхватил ее голову уже двумя руками и укусил за губу. Сильно. Марина вскрикнула, толкнула Вадима в грудь изо всех сил. Он отшатнулся, но взгляда от бывшей подруги не отвел. Глаза его блестели лихорадочно, грудь тяжело вздымалась.

— Решила набить себе цену? — некрасиво ухмыльнулся Герасимов. — Ну-ну.

— Да пошел ты… — выругалась Марина, тыльной стороной ладони вытирая губы. — Козел.

— Что здесь происходит?

В пылу ссоры молодые люди не заметили, как открылась дверь и на пороге квартиры появились ее хозяева. Родители Марины вернулись домой, и теперь замерли у двери. И если на лице Ирины Дмитриевны застыло выражение вежливого приветствия, то от внимательного взгляда Николая Ивановича не укрылось ни выражение брезгливости на лице дочери, ни ее прокушенная губа, ни облегчение, мелькнувшее во взгляде, когда они с Ириной вошли. Да и Вадима он не очень жаловал даже в те времена, когда Герасимов встречался с его дочерью, что уж говорить про теперешнее отношение?

— Здравствуйте, — Вадим первым пришел в себя и молниеносно нацепил на лицо маску вежливой доброжелательности. — А мы вот тут… разговариваем.

— Не знал, что ты уже вернулся, — Николай Иванович не повелся на показную любезность.

— Ну вот, вернулся, — развел руками Вадим. — Ненадолго. Скоро опять уеду. Вот, решил, повидаться со старыми друзьями, так сказать.

— Повидался?

— А? — Герасимов не ожидал, что ему будут не рады. Родители Антона и Марины всегда были доброжелательны к нему.

— Повидался, спрашиваю? — повторил свой вопрос Николай Иванович. — Тогда не смею задерживать. Извини, Вадик, — папа Марины специально называл молодого человека детским уменьшительным именем, которое тот терпеть не мог, — но мы устали с Ириной. Хочется принять душ, перекусить и отдохнуть.

— Я хотел пригласить Марину прогуляться. Она…

— Занята, — отрезал Николай Иванович. — Нужна нам с матерью сегодня вечером, так что уж прости. Не в этот раз.

— Ладно, — Вадим понял, что ему тут вот совершенно не рады, попрощался и, одарив напоследок Марину многообещающим взглядом, удалился.

Ни Ирина Дмитриевна, ни Марина не произнесли ни единого словечка, пока Герасимов не покинул их квартиру.

— Это было невежливо, — первой нарушила молчание Ирина, когда за молодым человеком захлопнулась дверь. — Вадим давно у нас не был и когда-то у них с Мариночкой были чувства. Ты не должен был…

— Мне лучше знать, как с кем разговаривать в своем же доме, — отрезал Николай Иванович, — и я был бы признателен, если бы к этой теме мы больше не возвращались.

Он снял верхнюю одежду, повесил ее в шкаф, разулся и, проходя мимо дочери, внимательно заглянул ей в глаза:

— Это надо пресекать сразу, — сказал тихо, так, чтобы жена не услышала. — Иначе потом могут быть проблемы.

— Спасибо, — только и смогла шепнуть Марина. С отцом она всегда быстрее находила общий язык.

***

Выходя утром на работу, Марина испытывала легкое чувство тревоги. Постоянно оглядывалась по сторонам. Ей все время казалось, что у подъезда ее будет поджидать если не Вадим, то Богдан. И она никак не могла определиться, желает ли встречи со вчерашним знакомым или же страшится ее. Молодая женщина вздрагивала всякий раз, когда видела большой черный автомобиль. Но, к счастью (или все же, на беду) Богдан не появился, и до работы Марина добралась без происшествий.

В конторе все было по-прежнему. Ну разве за исключением того, что Вика то и дело косилась на нее и явно изнывала от желания обсудить подробности похода в ночной клуб. Но говорить при Людочке никто из них не хотел. А старшая коллега, как назло, в понедельник с самого утра пребывала в отвратительном настроении, и выходить из кабинета не собиралась. Сидела за своим столом и смотрела в окно. То ли спала с открытыми глазами, то ли так глубоко о чем-то задумалась.

Наконец, Вика не выдержала. Она вытащила из сумочки пачку сигарет и зажигалку и, подмигнув Марине, предложила:

— Марин, пойдем, покурим.

Марина едва со стула не упала, круглыми от недоумения глазами уставившись на Вику.

— Давай, одевайся, — а та уже успела накинуть свою куртку и теперь пританцовывала у шкафа, держа в руках пальто Марины, то самое, новое, которое пострадало в результате первой встречи с Богданом, а потом было благополучно спасено в стиральной машинке.

Марина медленно встала из-за стола, подошла к Вике, все еще недоуменно глядя на нее. Сама Марина не курила и… Вика, в общем-то, тоже. По крайней мере, за все те месяцы, что они работали вместе, Марина ни разу не видела подругу с сигаретой.

— Да идем же, — Вика набросила пальто Марине на плечи и, схватив за локоть, не давая даже нормально просунуть руки в рукава, потащила на улицу. Людочка только и смогла, что проводить обеих женщин удивленным взглядом.