– Помню, – киваю я, всем нутром желая, чтобы он скорее убрал от меня свои руки.

– Признаюсь, я не рассчитывал, что он примет моё приглашение погостить у нас… Очевидно, тот факт, что ты моя жена, его заинтриговал и он немного недоумевает по этому поводу – ты молода, росла на моих глазах. Многие недоумевают по той же причине. Но, Ярослава, я не намерен ухудшать отношения с сыном больше, чем уже. Ты хорошо это понимаешь?

– Очень хорошо. Не сомневайтесь.

– Что ж, – наконец, убирает он руки и сухо улыбается: – Я рад, что это так.

Он разворачивается и направляется к двери, пожелав по дороге:

– Спокойной ночи, Ярослава. Мне всегда нравилась твоя рассудительность.

Тебе всегда нравились мои безысходность, страх и беспомощность. Ничего больше.

Когда он открывает дверь, я вижу… Славу. Возможно, он просто направляется в свою комнату, но что-то в его взгляде говорит о том, что он шёл ко мне… И то, что из моей комнаты выходит его отец ему не нравится.

– Сын? – спрашивает Свят.

– Хотел кое-что выяснить у Яси, – сквозь зубы отвечает он.

– Боюсь, это потерпит до завтрака – моя жена ложится спать, – закрывает Свят за собой дверь, разрывая наш со Славой зрительный контакт.

Как уговорить его уехать? Потому что моё сердце просто не выдержит всего этого.

Июнь, 2017 год…

– Заходи, – открыв дверь, предлагаю я Славе. – И пошли сразу в мою комнату.

– Как скажешь, – хмыкает он и идёт вперёд меня.

Мы проходим мимо гостиной, где с дивана как раз поднимаются мама и Зоя, наша горничная. И меня настораживает то, что они держаться за руки, словно прощаются.

– Мам? – торможу я у прохода. – Всё в порядке?

– Что? Да, конечно, всё в порядке, – вынужденно улыбается она. – Просто у Зои сегодня был последний рабочий день. Но она пообещала, что будет заходить к нам в гости.

– Обязательно, – улыбается женщина и, обняв маму, подходит ко мне: – Буду скучать по вам обеим.

– А как же я? – усмехается рядом со мной Слава.

– По тебе тоже буду, мой мальчик. – Зоя берет меня за руки и чуть склоняется ко мне: – Вы две сильные женщины, Ясенька. Берегите друг друга, заботьтесь. И всё у вас будет хорошо. Договорились?

– Договорились, – киваю я, бросая короткий взгляд на маму, которая выглядит слегка потерянной. В горле собирается ком – Зоя была той, кто не давал маме полностью закрыться в себе после смерти папы… Как теперь мы будем без неё?

– Пошли, – пихает меня плечом Слава, когда Зоя направляется к выходу. – Покажу, что вчера наснимал.

– Да, сейчас, – бездумно соглашаюсь я, но вновь смотрю на маму: – Мам, мы будем в моей комнате, если что-то понадобится.

– Не беспокойся обо мне, милая, – улыбается она. – Общайтесь.

Мы-таки добираемся до моей спальни, и Слава, вальяжно развалившись в кресле, спрашивает:

– Что не так, Ясь? Тебя словно кирпичом по голове приложили.

– Иди ты, – улыбаюсь я и сажусь на подлокотник, старясь не думать о тех, кому уже пришлось уволится, а кому только придётся. Похоже, мама рассказывает мне о нашем положении далеко не всё. – Показывай свои фотки.

– Эй! Побольше уважения к чужому таланту! – не серьёзно возмущается Слава, включая фотоаппарат, висящий на груди – мой подарок на его семнадцатый День Рождения. Я уже лет пять дарю ему каждый раз фотоаппараты. Очень удобно и практично – техника не стоит на месте, а мне не нужно выдумывать велосипед. – Сейчас ты увидишь каким горячим был этот теннисный матч.

– Слав, если ты снова будешь показывать мне попки теннисисток… – предупреждаю я. – Сразу уволь.

– Мне казалось, что ты способна оценить чужую красоту, даже являясь того же пола, Яся, – цокает языком Слава, переключая фотографии на дисплее. – Тогда, что скажешь об этом фото?

Он для моего удобства выше поднимает фотоаппарат, и я вижу нереальную картину… На ней стоит девушка, опустив голову вниз; в одной руке ракетка, в другой – мяч, прижатый к губам. Глаза закрыты, но я даже через дисплей чувствую её готовность к подаче. А ещё – её фигуру подсвечивает яркое солнце, делая сказочной, не реальной. Сила и нежность в одном фото…

– Очень красиво, Слав, – восхищённо смотрю я на друга.

– И это без обработки! – ухмыляется друг и вновь смотрит на свою работу: – Ещё одно фото для моей будущей выставки.

– Сколько у тебя уже их там? – улыбаюсь я.

– Секрет, – хмыкает он, выключая фотоаппарат. – Вот придёшь на выставку и увидишь.

– Ты забыл, что именно я и буду её организовывать? – усмехаюсь я.

– Ты сначала выучись, а потом я подумаю доверять ли тебе такое важное дело. Так, а теперь серьёзно. Уже решила куда поступать?

– Мои желания не изменились – я стану галеристом, – поднимаюсь я с кресла и подхожу к окну. Лет с четырнадцати я намерена стать тем, кто представит работы Славы публике. Странно, что он не воспринимал это всерьёз.

– Уверена? Зачем тебе организовывать чужие выставки, когда ты сама не плохо рисуешь?

– Уверена, – киваю я и прислушиваюсь к шуршанию колёс по гравию на подъездной дороге. Мы ждём кого-то в гости? Мама ни о ком не предупреждала. Я выглядываю в окно и вижу… – Слав, твой папа приехал. За тобой? – озадаченно смотрю я на друга.

– Нет, – хмурится он, подскакивая с кресла и тоже всматривается в машину, из которой выходит его отец. – Он и не знал, что я пойду к тебе… Ясь, а он часто заходит к вам в гости?

– Эм… После похорон папы дядя Свят бывал тут пару раз, а так… Нет, не часто. Если честно, я удивлена, что он приехал не за тобой.

– Интересно, – выдыхает друг, дождавшись, когда его отец войдёт в дом. – Пошли.

– Куда?

– А тебе не интересно, чего он припёрся? Мне интересно, – бросает Слава, откладывая фотоаппарат на комод и выходит за дверь.

Я за ним. Пожалуй, мне тоже интересно зачем здесь дядя Свят.

Мы, крадучись, подходим к началу лестницы и видим отдаляющиеся спины наших родителей.

– Они идут в папин кабинет, – шепчу я Славе.

– Ага. Не отставай.

– Стой, ты хочешь подслушать их разговор?

Слава, уже находясь от меня на несколько ступеней ниже, оборачивается:

– А как ещё мы узнаем правду? Мой отец не привык отвечать на вопросы, которые ему не нравятся. Можешь не идти, если не хочешь, – пожимает он плечами и возобновляет движение.

Я ещё секунду не решаюсь пойти вслед за ним, а затем аккуратно сбегаю по лестнице вниз.

– Отлично, – шепчет Слава, замерев на повороте перед кабинетом моего отца. – Они не до конца закрыли дверь. Вперёд.

Я прерывисто выдыхаю и крадусь к двери вслед за Славой. Мы замираем у стены с портретом моих давно умерших бабушки и дедушки и прислушиваемся.

– …слушаю тебя, Свят.

– Полагаю, ты ничего здесь не меняла?

– И не планирую.

– Столько антуража, но Дмитрий никогда не умел вести дела… Должно быть, ты в этом убедилась после его смерти?

– Не смей делать его виновным в том, в чём…

– Карина, оставим прошлое в прошлом. Я пришёл с предложением.

– Мне не интересно то, с чем ты пришёл. Ты… Ты, Свят, стервятник. Всегда им был, но мы почему-то закрывали на это глаза, считая тебя своим другом.

– Я им и был. С самой школы я делился с Митей всем. Всем! Я всегда был на его стороне, всегда помогал! У него не было средств на открытие нашего общего дела, но я всё устроил, позволил ему стать моим партнёром без гроша в кармане!

– Не делай вид, что этот порыв был знаком вашей крепкой дружбы! Ты просто хотел, чтобы мой муж был у тебя на крючке!

– Твой умерший муж, Карина. Больше нет нужды его защищать. Нет нужды хранить ему верность и оставаться в том положении, в котором он тебя оставил.

– Так вот, что ты хочешь мне предложить? – смеётся мама. Ненормальным смехом. Я впервые слышу, чтобы она так смеялась. Издевательски. – Себя?

– У тебя нет других вариантов! – переходит на крик мужчина, и мы со Славой обеспокоенно переглядываемся. Его отец, что, хочет женится на моей маме? Уму не постижимо.