Что касается арабо-турецких отношений, то Г.Чичерина, как свидетельствуют архивные документы, волновало, прежде всего, «наличие в них признаков арабо-турецкого сотрудничества, направленного против Англии». И это понятно. Великобритания была главным для Советской России препятствием на пути распространения идей большевизма на Востоке. Устранить там «английский барьер» могло только мощное антианглийское панисламское движение. Отсюда — и поддержка большевиками идей панисламизма младотурок. «Только в том случае, когда вековая взаимная арабо-турецкая ненависть будет изжита и заменена арабо-турецким сотрудничеством, — писал Г. Чичерин, — и можно будет уже более определенно говорить об ослаблении Англии на Ближнем Востоке» (50).
Рассуждения, соображения и выводы Г.Чичерина относительно «линии поведения большевиков» на Арабском Востоке вообще и в Аравии в частности сориентированы, как видно из всего сказанного выше, на конечную цель, то есть на «общеарабскую революцию», больше теоретически, чем практически. В телеграммах, записках и письмах, Г. Чичерина, адресованных К.Хакимову, соседствуют, с одной стороны, довольно точный анализ состояния и перспектив развития политической обстановки в Аравии, а с другой — логически никак не вытекающие из такого анализа, но полностью отвечающие внешнеполитическим установкам большевизма, конечные цели политики Москвы в Аравии. Заключались они в содействии проявлению на аравийской почве «ростков всемирной революции», более того, — в постановке ее в Аравии на «практические рельсы». И в этом — трагизм Г.Чичерина, человека и гражданина, дипломата и большевика. Дипломатом он был по профессии и по призванию, а вот большевиком, думается, вначале, действительно, по убеждениям, а потом, по мере осознания всего содеянного большевиками, — в силу обстоятельств.
В непростых отношениях Абдель Азиза Аль Сауда с Англией, которая, по меткому выражению Г. Чичерина, преследовала политику «балканизации арабских территорий» вообще и «недопущения объединения арабов Аравии» в частности, Москва стояла на стороне Абдель Азиза. 0 намерениях Лондона «воспрепятствовать реализации юнионистских устремлений» Абдель Азиза упоминала, кстати, и английская пресса («Таймс», 22 октября 1924 г.).
Формулируя «линию поведения отечественной дипломатии» в Северной Аравии, Г.Чичерин в записке К.Хакимову (14 ноября 1924 г.) писал: «Что же касается нашей внешней политики, то она сводится к следующему: сохраняя дружественные отношения с Хиджазом, мы вместе с тем должны не упускать случая войти в контакт с новой силой Аравии — с Ибн Саудом. Теперь, пока еще с достаточной определенностью положение дел там не прояснилось, все шаги в этом направлении, естественно, должны быть проникнуты максимальной осторожностью. Поскольку международное положение и наши обязательства по отношению к Англии диктуют нам избегать таких шагов, которые могли бы быть истолкованы как прямая наша акция против Англии, все Ваши начинания для расширения связей в Аравии должны строиться так, чтобы в них нельзя было усмотреть элементов антианглийской агитации. Наши интересы в арабском вопросе, — резюмировал Г. Чичерин, — сводятся к объединению арабских земель в одно государственное целое. Если Ибн Сауд будет вести политику объединения арабов — это будет соответствовать нашим интересам, и мы должны будем также попытаться сблизиться с ним... Во всяком случае Вы не должны вести по отношению к Ибн Сауду такой линии, которая могла бы затруднить эвентуальное сближение с ним. Допускается также очень осторожный зондаж способов такого сближения» (51). «В то время как равновесие, созданное Англией на Аравийском полуострове, поколеблено вследствие действий там Ибн Сауда, — отмечается в инструкциях НКИД СССР К. Хакимову, — и идея панарабизма начинает, как будто, возрождаться в новом центре — Неджде, ... наша политика в Аравии должна по-прежнему основываться на национальном моменте, на стремлении арабов к объединению в единое государство» (52).
В распоряжениях и указаниях полпреду в Джидде содержатся рекомендации «проявлять сдержанность по отношению к Англии» и ни в коем случае «не доводить дела до дипломатического конфликта». Надо сказать, что для таких указаний имелись веские основания. Выдвижение Абдель Азиза в Хиджаз, пишет Г.Чичерин, не только деморализует армию короля Али, но и ставит в крайне неудобное положение его сторонников — англичан. Обстановка в Аравии накалена до предела. Любой промах, любая оплошность чреваты непредсказуемыми последствиями.
15 августа 1925 г. К.Хакимова посетил министр иностранных дел хиджазского правительства Хатиб и, жалуясь на волнения среди войск, вызванные неуплатой жалования, высказывался в том плане, что советское правительство, дескать, «является равнодушным свидетелем падения единственного самостоятельного государства» в Аравии (53). На соответствующий запрос полпреда наркоминдел дал К.Хакимову указание (25 августа 1925 г.) сообщить министру иностранных дел хиджазского правительства, что СССР «не может предоставить заем Хиджазу, так как бюджетные средства на такие цели не предусмотрены» (54). Несмотря на отрицательный ответ Москвы, 5 ноября 1925 г. король Али вновь поставил перед К.Хакимовым вопрос об оказании Советским Союзом экстренной помощи Хиджазу, причем как деньгами, так и оружием. 22 ноября 1925 г. он заявил К. Хакимову, что «спасти независимость Хиджаза» представляется возможным «только с помощью советского правительства».
Во время переговоров по данному вопросу резко активизировалась в Хиджазе антисоветская деятельность Великобритании.
В ходе встреч и бесед К.Хакимова с Хатибом министр иностранных дел Хиджаза говорил советскому представителю, что, «по мнению англичан, которое они настойчиво навязывают королю Али», одной из главных причин нынешних «бедствий хиджазского правительства является наличие в Джидде советского представителя». В Лондоне, резюмировал он, «находят возможным оказание помощи Хиджазу только при условии удаления советского представителя из Джидды». При этом министр, по словам К.Хакимова, ясно давал понять, что «крайне тяжелое положение Хиджаза может толкнуть Али на такой шаг» (55).
С учетом развития событий в Северной Аравии в Москве решили сделать ставку на Абдель Азиза Аль Сауда. НКИД СССР информировал К.Хакимова (30 ноября 1925 г.) о том, что «ссылки короля Али при разговорах о займах на давление со стороны Англии не могут изменить решения советского правительства об отказе в предоставлении ему займа». Однако «прямо говорить» об этом королю НКИД К. Хакимову не рекомендовал. Напротив, в тактических целях предписывал «не лишать короля надежды на получение займа» и «использовать Али до конца». Более того, К. Хакимову поручалось сообщить хиджазскому правительству, что в СССР были бы готовы, дескать, обсудить условия займа, однако, в практическом плане сделать это, к сожалению, трудно. И причиной тому — отсутствие в Москве представителя Хиджаза.
Судя по всему, И.В.Сталин не простил королю Али отъезд из Москвы хиджазского посланника Лотфаллы. Предлагавшейся же К.Хакимову тактикой поведения в его отношениях с королем Хиджаза НКИД СССР имел в виду, о чем прямо говорилось в полученной К.Хакимовым телеграмме, «сохранить у правителя Хиджаза заинтересованность в пребывании в Джидде советского представителя» и, таким образом, «удержать его от исполнения соответствующих настойчивых рекомендаций англичан» (56).
Дипломатическую игру вели и в Хиджазе. И иллюстрацией тому — попытки короля Али использовать в своих интересах заинтересованность Москвы в установлении с Хиджазом торговых связей. В письме в Высший совет народного хозяйства СССР (ВСНХ) от 10 августа 1925 г. наркоминдел прямо говорил о том, что «установление экономических связей с Аравией в области Красного моря является для нас политически желательным» (57). Чутко реагируя на такие пожелания Москвы, в аналогичном ключе высказывался в беседах с сотрудниками советского представительства в Джидде и заинтересованный в то время в помощи Кремля король Али.
