Ставили российские дипломаты и вопрос об учреждении в зоне Персидского залива «банковской агентуры»: в Багдаде, а также в ряде портов Персидского залива, притом «на обоих его побережьях».

В целях «продвижения русской торговли» в Месопотамии и Аравии они предлагали «присылать в Басру, на комиссию агенту Русского общества пароходства и торговли, небольшие партии товаров». Мотивировали это тем, что «местные торговцы не рискуют делать заказы по образцам». Рекомендовали посылать товары не через комиссионные конторы, которые, по их наблюдениям, «завышали цены», а «непосредственно, то есть самими фабрикантами» (18). Новороссийский цементный завод, говорится в донесении российского консульства в Басре от 22 января 1904 г., «отправил сюда пробную партию своих изделий через одну из одесских комиссионных контор, результатом чего стало существенное завышение заводских цен на цемент и, как следствие, — падение его конкурентоспособности» (19).

Пытаясь сориентировать русских фабрикантов и заводчиков относительно номенклатуры товаров, представленных на местном рынке, консульство России в Басре совместно с представителем Русского общества пароходства и торговли отправило в 1904 г. в адрес биржевых комитетов Санкт-Петербурга, Москвы и Лодзи «полную коллекцию образцов наиболее ходких здесь сортов мануфактуры».

«Существенным препятствием на пути к увеличению отечественного экспорта» в зону Персидского залива, помимо завышения цен фирмами-комиссионерами, было, как отмечается в документах Архива внешней политики Российской империи, «стремление русских товароотправителей вести дела лишь за наличный расчет». По незнанию, видимо, сообщалось в донесениях российских дипломатов, русскими коммерсантами не учитывалось то обстоятельство, что «местные торговцы привыкли к весьма широкому кредиту» и отсрочке по платежам, предоставляемых им английскими фирмами (20).

Среди российских компаний, активно в начале XX столетия осваивавших рынки Арабского побережья Персидского залива и Месопотамии, можно было бы назвать следующие:

— одесскую комиссионную контору «Черкес», торговавшую ситцами, стеклянной и фаянсовой посудой и «пришедшимися по вкусу арабам самоварами»;

— одесскую комиссионную фирму «Братья Зензиновы», поставлявшую на рынки Персидского залива цемент, сахарный песок, свечи и керосиновые лампы;

— одесскую мукомольную фабрику «Олов и Дурьян»;

— Новороссийский цементный завод;

— лесопильный завод Рабиновича в Херсоне (экспортировал в регион строительный лес и ящики для фиников) (21).

Большой вклад в развитие отечественной торговли в зоне Персидского залива внес капитан парохода «Трувор» Г. Венгржиновский. Обслуживая на своем судне пароходную линию «Одесса — порты Персидского залива», он, согласно сообщениям российских дипломатов, проявлял «живой интерес» не только к своим непосредственным обязанностям, но и к «вопросам развития внешней торговли России с этим краем», «заботился об улучшении деятельности в Персидском заливе российских пароходных товариществ и повышении их конкурентоспособности» (22).

Знакомство с архивными документами позволяет достаточно точно говорить сегодня о главных причинах, стопоривших развитие «русской коммерции» в Месопотамии и Аравии. Среди них на первое место российские дипломаты ставили «поручение интересов зарождавшейся торговли нашей в этом крае агентам английского и англо-голландского торговых домов», ««осознанно сдерживавших русскую коммерцию» (23).

Критически высказывались они и по поводу отсутствия расписания захода российских судов в порты Персидского залива. Это «исключало возможность для здешних экспортеров заготавливать ко времени отхода судов достаточное количество товаров», и обратно суда шли полупустыми. Положение усугублялось еще и тем, что администрация РОПиТ абсолютно не учитывала, по мнению наших дипломатов, традиционные для местного рынка «мертвые сезоны» в торговле, приходившиеся на время празднования Рамадана и период паломничества к Святым местам ислама в Мекке и Медине.

Среди других причин, тормозивших отечественную торговлю, наши дипломаты называли и «отсутствие у России специального производства дешевых товаров, равно как и практики коммерческого сбыта фабричного брака». Дешевый товар, сообщали они в Санкт-Петербург, «вполне удовлетворяет неприхотливый вкус здешнего населения, весьма падкого до частых обновок, но только при условии их дешевизны» (24).

Негативно отражалась на объемах российской торговли в зоне Персидского залива «непредставленность в здешних краях русских торговых людей». Отрицательно сказывалось на масштабах отечественной коммерции в регионе и отсутствие в России отделений Оттоманского банка; и прежде всего в Санкт-Петербурге, Москве, Одессе, Нижнем Новгороде, Тифлисе, Варшаве и Батуми, то есть в городах, «торговый люд» которых, как отмечали наши дипломаты, «первым появился в шейхствах Прибрежной Аравии и в Месопотамии».

Более тщательно, по мнению российских дипломатов, «должно было бы подходить и к формированию направлявшихся в регион торговых экспедиций и миссий». Так, не совсем удачным, на их взгляд, был состав специальной торговой миссии, посетившей Персидский залив в 1901 г. на пароходе «Корнилов». «Присылка в эти края, на первом пробном рейсе «Корнилова», компании удивительно не подходящих людей в качестве наших торговых пионеров, — отмечается в сообщении генерального консула в Багдаде российскому послу в Константинополе от 10 октября 1901 г., — нисколько не содействовала успеху начинания». Лица эти оказались «совершенно не подготовленными к выполнению возложенной на них задачи». Притом как «по незнанию ими иностранных языков и нравов, так точно и по отсутствию у них всякого образовательного ценза и просвещенного кругозора», а также должного «патриотического устоя». Так, «состоявшие в миссии армяне..., — подчеркивается в донесении, — вскоре подпали под влияние здешних торговцев-армян, тяготеющих к Англии». Ничего подобного, резюмирует консул, «не встречается у англичан, среди коих даже самый невидный агент является удивительно приспособленным к своим обязанностям» (25).

Ахиллесовой пятой российской коммерции в Прибрежной Аравии российские дипломаты считали «отсутствие на местах русских коммерческих агентов». Некому было «контролировать ни разгрузку, ни хранение поступавших из России товаров». А контролировать было что, так как в таможнях, по их сведениям, над русским товаром «проделывали операции искусственной аварии». Английские страховые агенты «признавали после этого товар испорченным». На него «существенно сбрасывались цены», и торговля для предпринимателей из России становилась недоходной. «Умело дирижируя подобными манипуляциями», подчеркивали дипломаты, страховое общество “Assuarance Meritime” (деятельность его субсидировало, кстати, английское правительство), «корректировало и регулировало конкуренцию цен на местных базарах исключительно в интересах английской торговли». Только те товары способны были эту «конкуренцию» выдержать, отмечается в документах МИД Российской империи, «кои приняты были вышеуказанным обществом в свою страховку» (26).

«Выступая на незнакомом для нас рынке зоны Персидского залива, мы не должны забывать, — писали в 1903 г. в своих отчетах дипломаты А. Адамов и А. Савинов, — что западноевропейские промышленники, давно здесь работающие, хорошо изучили местные требования, и успели пустить весьма прочные корни. Ввиду чего, для успеха наших торговых начинаний, необходимо тщательно изучить край в коммерческом отношении. Работу эту нельзя, однако, поручать лицам, командируемым русскими коммерсантами время от времени, и преимущественно на кратковременные сроки. Основываясь зачастую на случайно набранных сведениях, они строят, сплошь и рядом, совершенно неверные выводы. К этому делу следовало бы специально привлечь агентов Русского общества пароходства и торговли.

По самому характеру своей деятельности они находятся в постоянном общении с иностранным торговым миром и поставлены, таким образом, в самые благоприятные условия в отношении ознакомления с торговлей» (27).