Прибрежные айны охотились на тюленей, сивучей и иногда даже на китов, но эти виды охоты нельзя считать исконно айнскими, они, очевидно, были заимствованы у населения охотской культуры. Охота на морских животных носит название рэпа (морская охота). Основным орудием охоты был поворотный гарпун (китэ), яды обычно при этом не употреблялись. Гарпуны делались из твердого дерева с железным концевым копьецом, но в древности делали гарпун из кости. Он был легким и небольшим. При охоте на кита и ему подобных крупных животных наконечник специального бамбукового копья обмазывали ядом. На гарпун ставили тамгу владельца. Даже если животное срывалось, по тамге всегда можно было узнать охотника, загарпунившего его первым.

В море запрещалось произносить слова, принадлежащие к горной охоте и наоборот. Обряд возвращения животных обратно в страну морских духов называли хумбэ омантэ (проводы кита). Однако в древности словом хумбэ, или хумпэ, называли не только кита, но и всех других крупных морских животных, поэтому слова хумбэ омантэ применялись к «проводам» всех морских животных. Даже морскую черепаху называли «этинкэ хумпэ». Повсеместно встречаются названия, связанные с образом кита: хумпэ ома най (река, где есть кит), хумпэ янкэ най (река, по которой поднимается кит), хумпэ сяпа (голова кита), хумпэ сюм (скала-кит). и др.

Про кита существует много сказок, например сказка о превращении кита в холм или гору, чтобы напугать врагов. Изображения кита имеются на наконечниках, найденных при раскопках, его изображением украшали дома, фигуру кита вырезали на бамбуковых копьях, метки на которых указывали на владельца копья.

Зафиксирован шаманский обряд моления киту. На прибрежных горах и мысах при раскопках находят кости кита. Японские археологи предполагают, что здесь в древности сооружали алтари-жертвенники. Однако остается неясным, является ли создание таких жертвенников делом рук древних айнов или же они принадлежат носителям охотской культуры.

На морскую охоту обязательно брали голову лисы в качестве духа-хранителя. В случае опасности прежде возносились молитвы духу гор, а затем морским духам. На наш взгляд, это может считаться показателем того, что исконным занятием айнов была исключительно наземная охота, а к морской охоте они перешли относительно недавно.

Айны Хоккайдо промышляют тюленя, но и в их хозяйстве, и в духовной культуре он не играет такой значительной роли, какую играл у айнов Сахалина. В Хидака период дождей с 3 февраля до начала марта называют токари понситэ («тюлень, рожденный водой»), так как в это время появляются новорожденные тюлени. Тюленя обычно называют токари, но жители восточного побережья Сахалина называли его просто камуй, как и медведя, а также атоикун камуй (дух, охраняющий море). Дело в том, что здесь тюлень был основным промысловым зверем.

В древности на Хоккайдо тюлень, видимо, тоже почитался божеством. В Кусиро, уходя на тюлений промысел, брали с собой инау, в море их посыпали песком и бросали в воду со словами: «Снова дай нам много добычи». В окрестностях Хацумо возносят молитву, в которой тюленя просят дать побольше добычи в виде животных, подобных ему.

По-видимому, в процессе продвижения айнов на север и в особенности в результате контактов и ассимиляции носителей охотской культуры, этих ярко выраженных морских зверобоев, в охотничьих навыках и воззрениях айнов произошли определенные сдвиги. Нет сомнения, что первоначально ведущее ценностное положение у них занимала материковая дичь, прежде всего медведь и олень. В значительной мере это так и оставалось до новейшего времени. Однако наряду с этим давно уже начался и в ряде мест зашел достаточно далеко процесс переориентации на морскую охоту. Тем не менее ни у одной группы айнов, даже у курильцев, этот процесс не закончился. Хотя айны охотились не только на крупных ластоногих, но даже и на китов, навыки такой охоты у них были далеки от совершенства, и объекты этой охоты еще не интегрировались полностью в систему охотничьей обрядности и культурных представлений.

Наряду с охотой весьма немаловажную роль в хозяйстве айнов играло собирательство. Айны обычно употребляли в пищу более 30 видов дикорастущих растений. Кроме того, более 10 видов использовались как сырье для ткачества и плетения (тростник, береста березы, луб вяза, волокно бульбоносной крапивы, целаструса и т. д.). В пищу шли плоды диких слив, яблонь, груш, актинидии, бархатного дерева, маньчжурского ореха и виноград, луковицы сараны, черемша, ростки папоротника, желуди двух видов дуба, грибы, водоросли и т.,д. Сбор дикорастущих велся с ранней весны до поздней осени непрерывно. Желуди собирали и запасали в основном для откорма медвежат. Много растений сушили на зиму. Основную роль в собирательстве играли женщины и дети.

Земледелие, малоразвитое у айнов, тоже прежде было в основном женским занятием. В июле, когда запасание на зиму съедобных диких листовых овощей было закончено, расчищали участок на берегу реки с помощью острых кольев, которыми также пользовались для выкапывания съедобных корней. Затем сеяли, не делая грядок, один раз пропалывали всходы, а в сентябре — октябре жали колосья серпами или ножами из речных раковин. На семью приходилось обычно 0,1–0,2 га посевов. Когда участок истощался, вскапывали другой, нехватки земли не было. Сеяли больше всего чумизу (Setaria spp.) и куриное просо (Panicum crus galli).

Однако земледелие практиковалось далеко не повсеместно. За пределами южной части Хоккайдо и округа Хидака оно было мало распространено. Кое-где на юге острова айны возделывали в небольших количествах гречиху, овес, картофель, горох, бобы, репу и некоторые другие культуры, но это было неизменно подсобным занятием, не игравшим в хозяйстве решающей роли.

В то же время ряд обстоятельств — наличие у айнов элементов земледельческой обрядности, употребление продуктов земледелия для ритуальных блюд — говорит в пользу предположения, что земледелие у айнов не является поздним и поверхностным напластованием. По-видимому, как вспомогательное занятие, земледелие у предков айнов бытовало еще со времен неолита. Но, как и во всей Японии эпохи неолита, в условиях благоприятного климата, изобилия морских продуктов, объектов охоты и собирательства вплоть до появления рисосеяния не было факторов, способных сделать его основой экономики. Вытеснение айнов с Хонсю, сдвиг их основной этнической территории в более северные районы, а также общее похолодание, охватившее все северное полушарие примерно с XV в., если не ранее, наконец, последовательное развитие неэквивалентной торговли с японцами и эксплуатация айнов с их стороны — все это были те факторы, которые не только не стимулировали дальнейшего развития навыков и роли земледелия у айнов, но и наоборот, определяли тенденцию к их постепенному угасанию.

Из домашних животных у айнов были только собаки породы, близкой к сибирской лайке. Использовались они как сторожевые и охотничьи, а на Сахалине отчасти и как ездовые. Собачье мясо употреблялось в пищу в экстремальных ситуациях и иногда в лечебных целях. Медвежат и барсучат откармливали в культовых целях, нередко держали в клетках и приручали и других животных, чаще всего лис. В этих случаях культовое отношение и простая забава не всегда разграничены. Навыки обращения с прирученными животными в новейшее время помогли многим айнам освоить коневодство и разведение крупного рогатого скота на более или менее современных фермах. О характере занятий современных айнов можно в некоторой степени судить из таблицы 2.

Эти данные характерны для довоенной Японии. Для нашего времени сопоставимых данных «нет, но* можно считать, что число земледельцев-собственников мало изменилось, а число рабочих разных категорий выросло за счет резкого сокращения количества арендаторов и батраков-поденщиков.