— Мы справимся, — убедительно ответил я. — Лазарь, пожалуйста, — и кивнул в сторону Тамары: — уплати ей. Но если она нас обманет или ее помощники нам не помогут, стул в руки возьму уже я.

Язвительная улыбка старой женщины была мне ответом.

После этого я отлично понимал Тони. Он психанул чуть раньше, но так уж я хорошо относился к старикам, что сдерживался до последнего. Можно точно сказать, что после Тамары я свое мнение о стариках в среднем изменил не в лучшую сторону.

— Жадная сука, — пробурчал Лазарь, когда мы оказались на улице. — Раньше за ней я такого не замечал.

— Так ты ее знаешь? — моему удивлению не было предела.

— Все, кто живут тысячи лет, так или иначе знают друг друга, — без особого энтузиазма ответил Лазарь. — Некоторые лично, но большинство вскользь, по слухам и со слов третьих лиц. Я потому особенно и не удивился, увидев ее. В отличие от своих коллег она была, если так можно выразиться, наиболее честной, но слышал я об этом лет так двести тому назад.

— А нам она сказала, что мир изменился, — заметил я.

— Мир всегда меняется. Вся беда в том, что мир не круглый, а многогранный, — начал задвигать очередную теорию Лазарь, пока мы все вместе двинулись в сторону Золотых Ворот.

— Как диско-шар, — фыркнул я, чтобы хоть как-то отогнать от себя грустные мысли о долгах.

— Да, как ни странно. Ты смотришь на пластину, которая повернута к тебе. И она не меняется, но стоит тебе посмотреть в сторону — оказывается, что шар вертится и очень быстро: пластина осталась на месте, а все остальные грани уже успели повернуться на приличный угол. Вуаля — все другое.

— Объяснение красочное. Но я думал, что такое больше для людей, а те, кто живут долго, как раз тем и отличаются, что имеют более философский подход к таким вещам, смотрят шире, понимают лучше.

Лазарь расхохотался на всю, привлекая тем самым внимание прохожих. Еще бы — экстравагантный белый костюм, контрастирующий с угольным цветом костюма Тони, перепачканный я, понурая Лена. И вдобавок вся эта компания еще и смеется.

— Вот уж не возраст определяет отношение человека к жизни. И не-человека тоже. Пора бы это понять. Некоторые тысячелетиями гоняются за властью или деньгами. Другие просто хотят попробовать. Иные пытаются «выжить» — и вот как раз от такого примера мы с вами только что вышли.

— Не очень похоже на то, что она именно «выживает».

— Она сильная. Сама по себе. Но без Энергии сложно даже сильным.

— Как же она тогда раньше собирала души?

— Люди приходили на поклон, приносили дары, жертвы. Она относится к тому типу существ, которым лучше получать души людей, но и животные тоже подойдут. А кто сейчас жертвы приносит, скажи мне? Единицы тех, кого ныне называют не иначе, как фанатиками.

— Я думал, что церковь сильно против всего, в чем мы вращаемся.

— Ха! — снова воскликнул Лазарь. — И еще раз ХА! Фанатики куда опаснее, могу тебе сказать по собственному опыту. И если уж смотреть на список наших потенциальных врагов, то именно они находятся на первом месте.

— И ни разу не церковь?!

— Ты видел, где мы общались с Алексеем?

— Ну.

— И откуда тогда у тебя вообще возникают вопросы?

— К слову о вопросах: мы поедем или опять пешком? — спросил Тони. — Лена, ты с нами?

— А? — девушка только что пришла в себя, подняв взгляд на нас. До этого она шла, уткнувшись глазами в сапоги. — Да мне все равно как-то.

— Что с тобой? — я подошел ближе, но слишком резко. Лена отшатнулась. — Ты чего??

— Все нормально, — медленно ответила она. Я заметил, что девушка побледнела и казалась растерянной.

— Что наговорила тебе эта карга?

— Как ты узнал? — Лена попробовала улыбнуться, но углы губ почти сразу опустились.

— Это было очевидно. Как только она вслух сказала про то, что ты копаешься в ее голове, я понял, что она не оставит это просто так.

— Она ничего не наговорила, — девушка помедлила с ответом. — Но было неприятно. Как будто неопытный или грубый врач пытается в тебе копошиться. Вроде бы как и сделал ничего дурного, но ощущения остаются. Вот то же самое.

— Нашла на ком отыграться, — я покачал головой. — Может, тебе помочь?

— Пройдет через час-другой. Что я, не сталкивалась с себе подобными?

— Если ты уверена, — я посмотрел на остальных: — Тогда давайте прикинем, как нам проще добраться до нужного места.

Рядом остановился троллейбус, громыхнув старым корпусом и тряхнув рогами. Я качнул головой в его сторону — на борту виднелось название улицы в центре, куда направила нас Тамара.

— Я бы предпочел телепортироваться, — Тони высказал свое недовольство, но вскоре уже влезал в троллейбус даже быстрее, чем мы с Лазарем. — Надеюсь, у кого-нибудь есть пластиковая карта?

— Нет, конечно, — я подал голос с нижней ступеньки, помогая Лене забраться внутрь. — Но, я думаю, нам помогут избежать контроля?

— Конечно, — особой уверенности в голосе телепатки не было, но я не сомневался, что кондуктора она сможет подчинить своей воле.

Мы заняли четыре места, расположенные попарно друг напротив друга. Троллейбус оказался почти свободным, нас никто не подслушивал, а проблема с полной дамой, что обилечивала пассажиров, решилась довольно быстро:

— Проездной? — спросила она громко, через весь салон. Лена вскинула вверх руку и так же громко ответила:

— Да, у всех! — и даже стекла зазвенели.

Затем транспорт тронулся, а я вернулся к теме, которая сейчас волновала меня больше всего:

— Так что там с фанатиками и церковью?

— Тебя правда это так сильно беспокоит? — уточнил Тони. — С религией мы не в ладах изначально. С церковью все вопросы давно решены. Причем очень давно, со всеми конфессиями.

— Ну-ка, — полюбопытствовал я.

— Обилие храмов, пожертвования, поддержка и даже контроль с нашей стороны, решение вопросов, которые система не может взять на себя — не потерял еще нить суждения? — остановился в своих рассуждениях Тони, одернув рукав и попытавшись оторвать прилипший к ботинку лист крапивы.

— Понятно. Взамен за помощь на вашу активность закрывают глаза.

— Нет. Все еще проще. У нас симбиоз. Мы выполняем грязную работу, решаем кое-какие вопросы. Это непросто, но зато на нас адекватно реагируют.

— Но, по сути, мы же как черти, — я с трудом подобрал нужное слово и сам посмеялся с того, как решил себя назвать. И всех остальных тоже.

— И вовсе нет. Частное мнение — это частное мнение. Фантазии и не более того, — ответил Тони. — Чертями нас не считают, вход на территорию особых храмов нам всегда открыт, в любые церкви мы входим без проблем. Но есть, конечно, некоторые неконтролируемые течения в других странах. Как раз те самые фанатики. С ними мы еще нескоро столкнемся. А вот подобные Тамаре столкнулись уже очень давно.

— Подобные Тамаре это…? Как в фольклоре?

— Можно и так сказать. Сказочные ныне персонажи. Живут среди нас. Некоторые активно, другие прячутся. Кое-кто очень даже неплохо ассимилировался, раз в тридцать лет выдавая помолодевшего себя за племянницу из дальних краев. Это норма нашего времени, когда за каждым можно найти цифровой след. Что наступит лет через пятьдесят — никто не знает.

— Ага, я догадывался, что она неспроста похожа на Бабу Ягу. Наверно, с легкой руки какого-нибудь писаки решили так назвать и закрепилось?

— Сами придумали и назвали, — фыркнул Лазарь. — Чтобы проще было искать помощи. И не все они были такими. Наша Тамара — традиционалист. Травница. Знахарь. Ведунья. А есть те, кто ценит красоту. Уют. Те перебираются поближе к городам, столицам, меняют свои возможности на долгие годы комфорта. И продолжают оказывать услуги людям.

— Но они не принадлежат ни Корпорации, ни кому бы то ни было еще? — уточнил я.

— Конечно. Тех, кто был здесь до нас, никто не трогает. И насчет них дела тоже улажены. То есть, даже если узнают про Тамару, ей ничего не сделают, если только она не начнет целенаправленно убивать людей. Но, как ты понял, узнать про нее очень сложно.