Я на ходу развязывала бантик на своей спине, чтобы послабить этот жуткий корсет. Из-за него было трудно дышать, меня периодически бросало в жар, а сердце билось, до боли сжимаясь… Наверное, из-за корсета. А может… Из-за волнения, что полностью сковало все мое тело.

-Микаела, - захлопывая за мной дверь, начал Эрик. –Ты… Думаю, ты должна присесть.

-Это еще зачем?

-Пожалуйста… - я повиновалась, последовав к небольшому диванчику.

Эрнест же подошел к своему рабочему столу, на котором взял небольшой конверт. Он неловко прокручивал его в руках, не решаясь открыть передо мной. Потому что по разорванной бумаге я понимала, что этот конверт уже был открыт.

Мужчина даже немного побледнел, не решаясь заговорить…

-Это пришло несколько часов назад. Я… Я честно не знаю, как они их нашли…

-Кто? Нашел кого! – все еще не понимала я.

До тех самых пор, пока Эрик не протянул мне конверт… Предчувствие было плохим, и как оказалось, оно меня не подвело. Внутри было всего несколько черно-белых снимков. Но их было достаточно для того, чтобы я забыла, как дышать.

Бабуля с Юлькой гуляли возле того самого озера, о котором рассказывал Рома. Разве… Разве это возможно? Он же обещал, что они будут в полной безопасности.

-Ты знаешь, где это место? – ткнул пальцем на задний фон Эрик.

-Да… То есть… Да. Знаю! – мямлила я. Набрала номер бабушки. После многочисленных гудков мне так никто и не ответил. – Нужно ехать! Срочно… Мои девочки… Они в опасности! – задыхаясь, кричала я.

-Да, мы поедем, Микки. Только… - он запнулся. – Я не уверен, что мы их найдем. Рома тоже поехал за ними, но перестал выходить на связь почти сразу же. Я не знаю, что случилось… Больше всего на свете я боюсь, что Рома окажется предателем. Что его завербовали, переманили на свою сторону…

-Но… кто?

-Люди, которые заказали наших родителей, Микки. Моя мачеха со своим братцем. Долгое время они оставались в тени, но пару месяцев назад у меня возникли некие подозрения. И теперь я готов вывести их на чистую воду.

-Эрнест… Матвеевич… - Теперь, глядя на Эрика с такого невероятно близкого расстояния, я понимала, что мы с ним когда-то виделись…

Очень давно… Еще будучи маленькими детьми. То есть… Я тогда была еще совсем ребенком. И как я не догадалась раньше? Он ведь так похож на своего отца!

-Почему ты не сказал мне раньше?

-Микки… Я очень виноват перед тобой. Ты должна была жить не просто в достатке, но даже в роскоши. А вместо этого… собирала хлебные крошки со стола и клевала их, словно маленький хрупкий птенчик.

-А Рома? Он знает…

-Не уверен… Честно говоря, я без понятия, какой окажется его версия произошедших событий. Но было слишком много звоночков, указывающих на то, что Рома и есть та самая крыса, которая постоянно сливала обо мне информацию, а потом спасала, втираясь в доверие.

-Нет, он не мог…

-Поверь мне, Микки… За годы, что я живу на этом свете, мне пришлось не раз разочароваться в людях. Притом в самых близких…Самых-самых близких. Ладно, все потом… Нам не нужно терять время. Поехали… Мы должны убедиться, что с Юлей и Глафирой Александровной все в порядке…

Рома

Я был еще совсем ребенком, когда впервые узнал, насколько больно терять того, кого любишь… Когда я стал старше, ситуация не улучшилась, менее больно не становилось. Напротив, мое сердце каждый раз разрывалось на части, когда я снова и снова терял тех, кого любил… Любил больше собственной жизни.

Сначала ушел отец. Гонясь за лучшей жизнью, не для себя, а для нас с мамой, он уехал в другой город на заработки. Впахивал там денно и ночно, пытаясь заработать как можно больше денег. Он мечтал открыть небольшой бизнес. Он мечтал, что я поступлю в приличный ВУЗ, встану на ноги…

Но однажды, в один просто ужасный день, он перестал выходить на связь. С тех пор я его больше ни разу не видел и не слышал. Где-то глубоко в душе закрадывалась надежда, что он жив. Но я понимал, будь это правдой, он нашел бы способ вернуться. Потому что он любил нас так же, как и мы любили его.

Маме было трудно одной меня воспитывать. Тогда я был противным подростком, за что корю себя до сих пор. Ведь мама нуждалась в моей помощи, моей поддержке, а я показывал свой гребаный характер! Зачем? Глупый мальчишка…

Мама много работала, чтобы давать мне все необходимое. А я этого не ценил… Играл в футбол с дворовыми мальчишками, протирая до дыр очередные новые кроссовки. Она никогда меня не ругала за это. Она никогда не жаловалась…

А я… Просто не ценил.

Когда она заболела, мне казалось, что это глупость, это пройдет. Мамы ведь не умирают, правда?

Она болела долго и мучительно… Красавица до болезни, она превратилась в ходячую серость. Но даже тогда она ни разу не упрекнула меня… Не обвинила меня в том, что я был трудным подростком, которому так не хватало отцовского ремня.

Зато я все понимал… И ненавидел себя за то, какой обузой был, сколько хлопот принес своей матери…

Я пошел работать, бросив школу. Учиться дальше я не собирался, хотя учителя сулили мне неплохое будущее, говоря, что голова у меня на месте. Честно говоря, если бы мать тогда не настояла, я так бы и не сдал экзамены и не получил бы диплом о среднем образовании.

А потом наступило самое страшное… Мать окончательно слегла, а я вынужденно стал ее сиделкой. Я воочию видел, какие страшные муки ей приходилось переживать. А потом ее сознание стало путаться. Только в редкие минуты возвращалась моя любимая мама, которая так же, как раньше, грела меня своим теплом, ерошила мои золотистые кудри и дарила ощущение счастья одним своим присутствием.

В один из таких моментов она и сказала мне:

-Береги ту, что дорога твоему сердце… - тогда я не знал, что это ее последняя фраза. Фраза, которая впилась в мою память, словно металлический гвоздь.

После похорон я переехал к бабушке. Худощавая старушка, с которой во время болезни матери мы особенно сблизились, в тот период тоже напоминала ходячую серость. Для родителей – это ужаснейшее горе, когда они переживают своих детей.

Но баба Клава смогла вынести эту трагедию. Правда, я часто слышал, как она плакала по ночам, как молилась Богу, прося успокоить душу ее Леночки. В такие моменты я тоже плакал, как девчонка. Я никому и никогда не показывал своих слез, как бы паршиво не было. Но это было сильнее меня. Когда ба плакала, мое сердце разрывалось на части.

Сначала у меня с дворовыми мальчишками, с которыми я был знаком и раньше, не очень заладилось. Конечно, здесь были свои законы, свои лидеры, и никто не собирался впускать в свою «стаю» чужака, что заявился не пойми откуда. А я не особо и стремился стать одним из них, тем самым еще больше их раздражая.

Я был независим и самодостаточен, несмотря на свой еще достаточно юный возраст. Я не нуждался ни в чьей поддержке, ни в чьей дружбе, ни в чьей любви. У меня была только баба Клава, ради которой я и жил. А у нее был я, - единственная ниточка, что связывала ее с этим бренным существованием.

Я был одиночкой… Я полностью соответствовал своей фамилии, достаточно холодно относясь к людям.

С пацанами я сдружился только потому, что нашел с ними точку соприкосновения – футбол. Но даже им я просто позволял с собой дружить, я никогда ни в ком не нуждался, и я не скрывал этого. Если бы пацаны решили избегать меня, игнорировать, я бы от этого почти не страдал.

Я много работал… Была у меня в то время мечта - заработать достаточно денег для того, чтобы свозить бабулю на море. А еще я планировал съездить в тот самый город, где пропал мой отец, и провести собственное расследование. Не отказывался я ни от какой работы… Я был грузчиком, доставщиком пиццы, стриг газоны у богатеньких, мыл площадки и крыши. И все это умудрялся делать в одно время, то есть, я постоянно был «мастером на все руки».

Но даже на работе, где я много контактировал с людьми, я все равно оставался одиночкой. Слава Богу, до конфликтов никогда не доходило, но работодатели часто ко мне относились не очень радушно, ведь из меня даже слова было не вытащить. Молчаливый парень, которого терпели только потому, что хорошо работал.