Хульда ласково погладила Педро по щеке и улыбнулась так грустно и сочувственно, как только могла. Он печально улыбнулся в ответ и со вздохом откинулся на спинку дивана. Закрыл глаза, запрокинул голову к потолку и медленно сказал:

– А ты хороша. У тебя отлично получается слушать.

– Скажи, – мягко продолжила Хульда, – как у такого, как ты, могли наступить трудные времена? Что произошло?

Педро упорно молчал, и Хульда уже подумала, что он задремал. Но потом он открыл тяжелые веки, посмотрел на нее расфокусированным взглядом и неожиданно сообщил:

– Я умираю.

Хульда испуганно вздрогнула.

– Умираешь?

– У меня сифилис. Болезнь неизлечима, и врачи говорят, скоро она перейдет в последнюю стадию. – Педро запинался, голос его звучал невнятно и дрожал. – Начнутся судороги, я забуду, кто я. Мозги превратятся в кашу. Потом я умру. Наверное, к тому времени смерть станет избавлением.

По лицу Педро скатилась слезинка и исчезла в усах. Хульда с изумлением уставилась на него. Неужели перед ней тот самый безжалостный сутенер, который убивает своих «девочек», когда те начинают доставлять неудобства?

Она не смела дышать и просто ждала продолжения, потому что поняла: Педро достиг того состояния, когда смесь наркотиков, алкоголя и жалости к себе окончательно развязывает язык.

– Я лежал в Далльдорфе, в лечебнице для душевнобольных. Было это в тысяча девятьсот пятнадцатом… До этого меня держали в тюрьме, но потом врачи решили мне помочь. Точнее – использовать меня для своих экспериментов. Они говорили, что когда болезнь перейдет в последнюю стадию, меня заразят малярией, чтобы остановить па… паралич. – Педро запнулся на непривычном слове. – Но я не позволю этому случиться! Когда время придет, я хочу умереть достойно, не как зверь. – Его голос сорвался, и он замолчал.

– А Рита? – спросила Хульда.

– Рита, она была лучиком света, самой дружелюбной медсестрой… Через некоторое время меня сочли неизлечимо больным и выпустили из лечебницы. Сказали, на развитие болезни могут уйти годы… Я занялся делом – нужно же как-то жить. Когда Риту выгнали из Далльдорфа, она пришла ко мне сюда, в Бюловник. Умоляла взять ее на работу. Я согласился. Но потом она пригрозила раскрыть мою тайну… Никто не шантажирует Педро!

Он нетвердо поднялся на ноги. Хульда тоже встала. Она была высокой, но ниже Педро, поэтому смотрела на него снизу вверх.

– Почему я все это тебе рассказываю? – с угрозой спросил он. – Не смей об этом болтать, слышишь? – Внезапно голос мужчины стал ледяным. Он схватил Хульду за запястье и сжал с такой силой, что перстень с печаткой больно впился ей в кожу.

– Это ты ее убил? – спросила Хульда. Она понимала: пора остановиться, бежать отсюда со всех ног… Но ей надо было узнать правду.

Некоторое время Педро буравил Хульду взглядом, потом резко отпустил, словно она вдруг стала ему противна.

– Нет.

Хульда чувствовала, что он говорит правду.

– Ее – не убивал, – отозвался он.

Хульда ни на секунду не засомневалась в его словах. Она вздрогнула и опустила глаза, но Педро крепко схватил ее за подбородок, сжал и заставил посмотреть на него.

– Кто ты такая? – захотел знать он – видимо, понял, насколько глупо было все это рассказывать. – Что ты тут вынюхиваешь? Ты работаешь на полицию?

– Нет, – пробормотала Хульда, но даже она сама слышала в своем голосе отголоски лжи. – Я никто, поверь. Мне просто нужны деньги.

– Ты лжешь.

Хульда смело встретила его взгляд и медленно кивнула.

– Рита была моей подругой. – Она решилась на ложь, которая была ближе всего к истине. – Я пытаюсь выяснить, что произошло. Но теперь я знаю, что не ты ее убил.

Педро сжал ее подбородок сильнее.

– Ты причиняешь мне боль, – выдавила Хульда сквозь зубы.

– Я и хочу причинить тебе боль, дорогуша, – отозвался Педро. Он больше не бормотал, как несколько минут назад, теперь его голос звучал как холодная сталь. Хульда вздрогнула. Внезапно она поняла, что на сей раз заплатит за свое любопытство. На ум снова пришел Карл Норт и его предостерегающие слова. Какую же глупость она совершила, придя сюда одна! Хульда попыталась вырваться, но Педро не позволил и всей тяжестью тела толкнул ее к дивану.

– Тебе меня не провести, слышишь?! – взревел он, наклоняясь над ней и грубо хватая за грудь. – Давай проверим, настолько ли ты хороша, как говоришь. Если нет, то после того, как я с тобой закончу, ты даже уличной шлюхой работать не сможешь!

С этими словами Педро одним движением разорвал на ней платье.

– Пусти!

Он ударил Хульду по лицу тыльной стороной ладони, да так, что ее голова отлетела в сторону, а перед глазами на миг вспыхнули звездочки. На губах появился привкус крови. Следующий удар отбросил ее на диван.

Хульда, охваченная страхом, попыталась ускользнуть, но Педро набросился на нее, одну руку просунул ей под платье, а другой обездвижил. Хульда почти обезумела от ужаса.

«Так вот каково это – быть беспомощной и одинокой, находиться в чужой власти, как попавший в ловушку зверь», – с отстраненной ясностью подумала она. Никогда прежде с ней не случалось подобного. И она сама была во всем виновата.

Внезапно раздался стук.

– Педро? – Из-за закрытой двери донесся голос Галины.

Педро заколебался – всего на мгновение, но этого Хульде хватило, чтобы поднырнуть под него и вскочить. Щека горела, будто ее огнем обожгли, губа ныла от боли. Дверь распахнулась, и в комнату заглянула светловолосая привратница.

Переведя взгляд с Хульды на Педро и обратно, она почти незаметно нахмурилась и сказала:

– У нас соглашение. Не забывай об этом.

Хульда с удивлением увидела на ее невозмутимом лице отголоски сдерживаемого гнева.

– Эта маленькая потаскушка допрашивала меня, – произнес Педро почти извиняющимся тоном.

– Отпусти ее, – велела Галина и исчезла так же быстро, как появилась. Похоже, она не сомневалась, что ее приказ будет исполнен.

Педро зарычал и со стоном встал. Его лицо снова стало спокойным, но выражение глаз заставило Хульду испугаться еще больше.

– Ты ее слышала, – процедил он, указывая на дверь. – Признаю, что у тебя есть дар, с которым я мог бы озолотиться… Но ты слишком опасна, поэтому уходи и не возвращайся. – Он сплюнул в ее сторону. – Сегодня тебе повезло. Но в следующий раз…

Хульда отреагировала мгновенно. Собрав остатки своего самообладания, она как можно спокойнее прошествовала к двери и, не прощаясь, вышла в коридор. Там осторожно коснулась опухшей губы и запахнула на груди разорванное платье.

Одна из многочисленных дверей была приоткрыта, сквозь щель пробивалось красноватое свечение, доносились приглушенные стоны.

Хульда со всех ног бросилась в переднюю и чуть не налетела на Галину. Русская смотрела на нее так бесстрастно, словно ничего не произошло, но когда Хульда попыталась молча проскользнуть мимо, она схватила ее за руку. Для такой хрупкой женщины она оказалась на удивление сильной.

– У вас есть ангел-хранитель, госпожа Гольд, – заметила она так дружелюбно, словно продолжала прерванный разговор. – Но даже ангел может устать и допустить промах. Выкладывайте: если вы не продажная женщина, то кто вы?

Хульда колебалась. Ногти Галины глубже впились в ее руку.

– Я… акушерка с Винтерфельдплац.

Галина отпустила ее, словно обжегшись. Она выглядела удивленной, почти напуганной. Светлые ресницы дрогнули, но через мгновение лицо снова превратилось в холодную непроницаемую маску.

– Ступайте, – приказала Галина едва слышно.

Хульде не нужно было повторять дважды. Она распахнула дверь и вылетела наружу.

Улица была безлюдна – все полуночные гуляки либо забились в какой-нибудь кабак, либо вернулись дома, и больше всего на свете Хульда хотела последовать примеру последних.

Она бежала по улице, как ребенок, боящийся теней, которые тянут к нему свои призрачные ручонки.

Было душно, когда ранним вечером следующего дня Хульда, толкая велосипед, вошла во двор на Бюловштрассе.