Э, нет, вздохнула Алиса. Лес на бумагу переводить — это не наш путь. Наш путь — спасать природу от людей…

Когда Алисе было года четыре, они с мамой и тётей гуляли по лесопарку. Уже тогда у города появился мэр, и уже тогда у мэра появился особняк. Но тогда ещё этот особняк не вырвал себе из общего лесопарка кусок муниципальной земли. Это потом до мэра стало совсем не добраться и лесопарк заметно уменьшился. А тогда люди всё ещё продолжали свободно гулять вокруг особняка, защищённого лишь оградой.

И двумя волкодавами.

Это было разумное решение. Дети всегда и везде бесшабашны, лазают во все дыры, и красивый садик вокруг дома мэра явно стал бы для них приманкой. А уж воры бы наверняка позарились на богатства, которыми стремительно наполнялся дом народного труженика. Но сейчас и дети, и воры знали — «во дворе злые собаки». Все оставались за оградой.

Пока не появилась Алиса.

Проходя мимо решетчатых ворот, девочка увидела сквозь решетку здоровенную чёрную псину. Та лениво, но оглушительно гавкнула.

— Ой, собащка! — радостно воскликнула Алиса.

Мама лишь вздохнула. Дикая страсть дочери к животным иногда её пугала, иногда умиляла. Но заводить собаку — это слишком накладно в домашней квартире. Да и собаке в квартире нелегко. Вот если бы у них был дом…

— Алиса, держись рядом! — мать дёрнула Алису за руку.

— Холошо, мам, — послушно ответила та, и крепко взялась за руку.

Отвернувшись к своей подруге, мать продолжила разговор о том, что людям работы нету, зато мэр себе особняк построил. Её чуткое материнское ухо продолжало отслеживать лопотание дочки, которая до этого постоянно лезла ко всем собачкам играться.

В какой-то момент мама осознала, что Алисино лопотание продолжается, но:

1) собачка уже не гавкает, а порыкивает.

2) за руку больше никто не держит.

Резко оглядевшись, мама оцепенела.

Алиса уже была за решёткой.

Рядом с собакой-убийцей.

И топала прямо к собаке, радостно распахнув объятия.

— Собащка, пливет! — радостно воскликнула Алиса.

Собачка крутила башкой, вначале порыкивая, а теперь уже повизгивая. Она никак не могла сориентироваться в ситуации. Она должна была атаковать, это было заложено в её природе и закреплено дрессировкой. Даже ребенка собака должна была как минимум сбить с ног и держать до прихода хозяина. Но в этот раз собаку наполняли противоречивые ощущения:

1) перед ней чужой.

2) но это Большая Любовь.

3) но это Всеобщий Щенок.

Миг — и Алиса уже лезет на шею собаке, а та сдаётся и начинает вылизывать её лицо. Почти отсутствующий хвост начал бултыхать мускулистые ягодицы дога туда-сюда.

— Алиса! — наконец смогла вымолвить мать звенящим голосом. — Иди сюда!

— Мам, мы иглаем! — обернулась Алиса. — Мы тепель длузья!

Осознав, что прямой опасности нету, мать чуть расслабилась, но собачка начала улыбаться, и вид огромных клыков снова привёл женщину в ужас:

— Алиса, собачка чужая! Нельзя с ней играть!

— Она не плотив! Её нлавится!

Один-один. Маму разобрал нервный смех. Собачке и правда, похоже, нравилось. Может, сейчас они наиграются и Алиса просто вылезет обратно, и они пойдут… Побегут домой?

Но ситуация вдруг усложнилась появлением ещё одного участника.

Из-за дома вышел скучающий толстый мальчишка — сверстник Алисы. Он осклабился, увидев у решётки незнакомую женщину и решил её хорошенько напугать:

— Тирекс, голос!

Волкодав, которому прямо сейчас Алиса чесала за ушами, лишь блаженно повизгивал, зажмурившись. Мальчишка нахмурился и подошёл ближе. Тут он, наконец, увидел, что за волкодавом прячется чужая девочка и обрадовался:

— Ага! Хулиганы! Быдло! — у мальчика явно был специфичный учитель. — Тирекс, фас!

Собака виновато заскулила, но не атаковала. Мальчик подошёл ещё ближе и закричал громче:

— Фас, я говорю! Я кому сказал! Куси их!

Собака снова заскулила, виновато опустила морду… И спрятала её в подмышке у Алисы. «Я в домике, делайте что хотите!»

А мать схватилась руками за прутья решётки и в волнении закричала:

— Алиса, брось собачку! Ей надо домой!

Алиса выпрямилась и нахмурилась, глядя на толстого мальчика. Она держала руку на холке у волкодава. Мальчик же подскочил к собаке — и пнул ту в каменно-мускулистую ляжку. Собака лишь чуть дрогнула, зато Алиса обиделась:

— Ты плохой! Уходи! Она тепель моя!

— Это ты уходи! Она наша! Ты вор! Тирекс, фас!

Мальчик схватился за ошейник собаки и потянул её к себе. Алиса потянула собаку за шею к себе. Мощная собака стоически держалась на месте, лишь виновато поскуливая, но втайне наслаждаясь новой игрой. Мать опустила руки, без сил наблюдая за этой фантасмагорией. Её снова разобрал нервный смех.

Из-за дома раздался громкий лай. Мать снова дёрнулась к решетке. Ещё одна собака?!

— Алиса, иди сюда, быстро! Можешь взять её с собой!

— Холошо, мама, — ответила девочка, которая отлично научилась создавать условия, в которых она будет послушной дочкой.

— И потянула собаку к решетке. Мальчик же вцепился в мускулистые ляжки, потянул обратно и засопел от натуги. Собака захихикала от щекотки, снова обнажив клыки. Отличная игра!

Лай раздался совсем близко. Мама побледнела и схватилась за сердце.

Из-за дома выскочила вторая собака и замерла, словно перед прыжком. Мама застыла.

За собакой выскочила очень милая молодая женщина, держащая в руках поводок.

— Моби, стоять! Да стой ты! Куда ты бежишь? — устало воскликнула она и разглядела ситуацию. — Паша, ты что тут устроил?

Её голос был укоризненным. Моби оглушительно гавкнул и зарычал. Но женщина лишь натянула поводок, прибирая его к рукам. Она окинула взглядом всю сцену и уже поняла — опасности нету, и ловить тут некого.

— Тут воры! Они к нам залезли! — насупился Паша.

— Вы не могли бы Тирекса забрать? — слабым голосом попросила мама Алисы. — А я бы дочку забрала.

— Да, конечно, — спохватилась женщина. — Её Паша позвал, да? Любит он всех собаками пугать…

Мама не стала спорить, лишь протянула руку к Алисе.

— Моби, сидеть! Место! — скомандовала мать Паши. — Молчать!

Собака послушно присела около угла дома, перестав гавкать — лишь порыкивала в готовности броситься на врагов. Мать Паша пошла вперед, взялась за ошейник Тирекса, потянула его назад:

— Ну всё, за мной. Пошли в дом!

— Не отдам! Это моя собащка! — заявила насупленная Алиса. — Она меня любит!

— Моя! — закричал Паша. — Ты вор, ты быдло!

— Алиса, отдай собаку, она чужая! У ней там детки и жена! — воскликнула мама.

— Какая милая девочка! — улыбнулась мать Паши и потрепала её по голове. — А теперь пусти Тирекса, ему надо идти кушать и какать. Ты же не пойдёшь с ним кушать и какать?

— Нет, — ещё больше насупилась Алиса и отпустила Тирекса. — Не пойду.

Тот лишь кинул виноватый взгляд, заскулил — и ушёл вслед за Лисюковой. Паша показал Алисе язык и пошёл в дом. А Лисюкова подтолкнула Алису к маме:

— Ну всё, иди к маме. Можешь потом прийти к нам поиграть. Иди, иди!

Сделав пару шагов назад, Алиса огляделась, увидела вторую бесхозную собачку и нацелилась на неё. Глаза Моби расширились, он ощутил, как его внутренний мир кружится и превращается в хаос.

Но тут мать наконец дотянулась сквозь решетку и ухватила Алису за воротник:

— Ага — торжествующе закричала она. — А ну-ка домой! Сюда! Место! Фу!

И вытащила упирающуюся Алису сквозь решетку. Перехватила её покрепче, оттащила назад. Мать Лисюкова улыбалась, глядя на них. Тирекс прощально повизгивал.