— Каким даром ты владеешь?
— Я снайпер, в Улье уже пять лет.
— Хорошо стреляешь?
— Хорошо, ха! Это же дар. Превосходно я стреляю. А ты?
— Клокстоппер.
— Ого! Поздравляю. Нечасто встретишь такого, — мне показалось в её голосе проскользнули нотки зависти. Неплохой дар, согласен.
— Я недавно попал в Улей, так что дар мой в начальной стадии.
— Всё равно круто. А знаешь какая у меня кличка? — она загадочно посмотрела на меня.
— Откуда. Охотница какая-нибудь? Или Диана богиня охоты, нет. Ты и так Лиана. Сейчас погоди… нет, сдаюсь.
— Виагра! — торжественно произнесла Лиана.
— Ты уж прости меня, но я попал сюда из прошлого. Из 1945 года. А что это такое виагра?
— Вообще-то лекарство для сердечников, но обнаружилась одна интересная особенность при его приёме образуется какой-то сумасшедший стояк.
— Ты об этом? — я скосил глаза ниже пояса, она кивнула.
— А ты каким боком к этому? А… чёрт, понял. Ты можешь завести любого мужика и за это получила свой позывной.
— Позывной. Смешной. Ты не против если я составлю тебе компанию?
— Нет. Я настолько плохо выгляжу, что ты решила утешить меня перед смертью и дать из жалости или?
— Или. Персефона направила меня сюда.
— Нельзя ослушаться, понимаю. Я не против, залезай скорее! — обрадовался я как юноша. Лиана скинула с себя плащ (здесь все ходили в плащах) и изящно сошла в бассейн по ступеням. Вот вам и сон в руку. Всё повторилось, как и с Виолеттой. Вот они себе имена выбирают точно, как в публичном доме, но если верить ей, то я был сейчас с француженкой. Из-под Рязани возможно. Я не настолько привередлив тем более Лиана и правда была на высоте. После чего она, не прощаясь быстро ушла, захватив с собой пустую тарелку. Вот это сервис! Но что-то мне говорило, что этот сервис в любую минуту может повернуться на сто восемьдесят градусов. И я, как всегда, оказался прав, стоило мне только выйти из бассейна как в зал вошла Персефона.
— Что ж… ты порадовал меня, Лесник. Всё бы ничего, но думать о побеге не надо, — я смутился. Она подглядывала, ну какой же я дурак! Лиана ведь сказала, что её послали ко мне специально. Сказала, но в самом конце, могла и пораньше предупредить.
— Я шутил.
— Я поверила. Понравилась девочка? — я кивнул.
— Ну так вот, сбежишь и она умрёт в тот же день страшной смертью. Хочешь посмотреть как? Идём! — мои ноги сами пошли за ней. Сука старая. — Заодно и познакомишься.
Мы вышли из дверей и оказались в просторном тоннеле, уходящем вниз. Сверху свисали сталактиты и это было совершенно не похоже на рукотворные ходы каменоломен.
— Мне говорили, что здесь всё велись выработки, но мы находимся не в искусственной шахте.
— Каменоломни наверху, сюда ход обычным смертным запрещён. Только после смерти. Ах, да ты совершенно не знаешь эту историю. Тебя зовут Агасфер, запомни. Ты охранял мои золотые рощи. Одна веточка оттуда в руках смертного даёт возможность посетить мир мёртвых. Ты знаешь сколько желающих узнать, что их ждёт за последней чертой? Ты удивишься количеству любознательных. Если бы рощу не охранял Цербер, то её бы растащили до последней ветки. Если спросят откуда ты говори смело. У меня там целый легион охранников. Накинь капюшон и старайся не показывать своё лицо.
— А как я появился здесь?
— У «детей Стикса» свои пути. Как тебе знать не надо. Просто появился и всё другие поймут. Они даже не спросят. Мы сейчас спускаемся в закрытые от живых места. Сюда они попадают только в качестве душ и назад уже не возвращаются, — вот ты и прокололась, отпускать ты меня не планируешь. Отлично, всё встало на свои места. Надо думать, как свалить отсюда! Мы спускались всё ниже по спирали, темнота всё сгущалась и только факелы в руках проводников освещал каменистый спуск. Персефону это ничуть не смущало, оно и понятно она ведь владычица преисподней. Так мы туда идём что ли? Мама дорогая! В подтверждение моих слов стены расступились, явив нам огромную пещеру с протекающей посередине рекой магмы. Пещера была настолько велика, что противоположной стены видны не было, она терялась в красноватой дымке и ядовитых испарениях. Мало того здесь ещё всюду были расставлены клетки, в которых сидели люди.
В самой первой я увидел Лиану. Она сидела, обхватив руками голову и стонала от боли. Что у неё болело я не понял, но понять, что она страдает было несложно. Клетка была железная с большим замком на двери. Когда мы поравнялись с ней она подняла голову и взглянула на меня. Моё лицо она видеть никак не могла скорее всего просто среагировала на движение. Увидев Персефону, она быстро опустила глаза, одета Лиана была в какое-то немыслимое тряпьё красного цвета. В следующей клетки сидел небритый мужик уже в жёлтом и скалился на всех, кто проходил мимо. Жрица остановилась и указала своим провожатым на него. Один из них подошёл к клетке и поднёс печать, висевшую у него на поясе к замку. Он щёлкнул и раскрылся, дверь пошла в сторону. Второй накинул на шею небритому петлю на палке и затянув её вытащил его наружу.
— Он будет сегодня жертвой Аиду, — мужик засмеялся. Вероятно, он уже давно сошёл с ума сидя здесь и его безумный взгляд блуждал по сторонам, не фокусируясь ни на чём. Охранники потащили упирающегося мужика дальше, я оглянулся и увидел Лиану. Она уже стояла в своей клетке вцепившись в прутья и смотрела в нашу сторону. Лицо её всё было в слезах. Мы шли дальше, в следующей клетке сидел мужчина в белом скафандре, но без шлема. Он ничем не отличался от человека, я ещё подумал, где они космонавтов наловили? Именно такими Гном обрисовал космонавтов в двадцать первом веке.
— Твои соплеменники называют их внешниками. Они попадают сюда через пробои в пространстве, именуемый в простонародье чёрными дырами. Их возможности намного превышают ваши, но они тоже смертны. В Улье они пытаются найти секрет вечной жизни. Вот конкретно этот экземпляр скоро узнает секрет вечной смерти.
— Вы не дружите с ними? — ляпнул я.
— А зачем? Нам хватает своего общества. И потом они такие же люди, как и все, а мы проекции богов. Улавливаешь разницу?
— Проекции смертны?
— Вот ты куда клонишь. Хорошо я открою тебе секрет. Да, смертны. Но почему ты спрашиваешь?
— Как же почему, Персефона. Харон и Гермес хотят убить тебя, вот мне и интересно смертны ли проекции богов. Сами боги то понятны не подвластны ничему.
— А… с это стороны. Да, они пытаются уже давно. У нас здесь непрекращающаяся борьба.
— Ну и как их убить? Ты же не собираешься с ними политинформацию проводить?
— Чего? Я собираюсь их прикончить или кого-то одного, как только будут доказательства, но сама собрать я их не могу. Убить нас можно, как и обычных людей, но мы гораздо сильнее и убьём вперёд.
— Чем же я тогда?
— Ничем, я ещё не сошла с ума давать оружие в руки смертного. Ты мне найди доказательства, дальше, как договаривались, — ага я понял. Дальше ты меня просто кинешь в клетку.
— Я понял.
— Вот и славно. Я буду называть их по именам чтобы ты запомнил кто есть кто. Обычно я не снисхожу до этого. Много чести всякую шелупонь по имени называть, — я улыбнулся под капюшоном. Похоже для Персефоны все кроме неё шелупонь. Наш длинный путь по полю магмы закончился, и мы свернули в узкий проход в стене. Пока мы шли я старательно замечал ориентиры и теперь надеялся, что найду дорогу назад один. Времени у меня было мало, можно сказать вообще не было. Несколько дней после чего если я не справлюсь меня пустят на тушёнку. Я лихорадочно крутил головой стараясь найти выход. Силовой вариант я отмёл сразу, мне просто не одолеть даже её охранников, не говоря об остальных. Перехитрить тоже вряд ли, я даже не знаю, как подступится. Тупо сбежать? А куда? Лиана могла бы знать куда, она здесь гостит уже три недели, но, чтобы открыть клетку нужна печать. Куда не кинь везде клин. Может быть «вечеринка» подскажет что-то. За мыслями я не заметил, как мы оказались ещё в одном большом зале. Вообще вся эта подземная архитектура состояла из перемежающихся узких коридоров и обширных залов кое-где с колоннами. В центре зала стоял алтарь, Лиана была здесь это точно раз говорила о нём. Алтарь представлял из себя круглую платформу по периметру которой высились небольшие постаменты с половинками перламутровых раковин. Около алтаря нас уже ждал ещё один пассажир в чёрном плаще. Он снял капюшон и под ним оказалось странное лицо наполовину человеческое и наполовину птичье. Его нос и рот сливались в один большой острый клюв, и именно он шёл тогда с Персефоной. Я узнал его, как только он заговорил. Во всём остальном он был человеком и держал в руках чёрный бархатный мешочек.
