Для подобных мыслей не было никаких причин. Бойс смутно подозревал, что такой исход предрешен, – иначе почему он один бодрствует в Кераке, когда явился враг? Но думать об этом сейчас не следовало. Ни к чему гадать, почему хозяин Керака вернулся в Керак, чтобы его уничтожить. Сейчас не до рассуждений. Бойса переполняют ненависть и боевой дух.

Шаги, напоминавшие поступь великана, сотрясали лестницу уже совсем рядом. По замку раскатывалось эхо этих чудовищных шагов. Бойс смутно вспомнил, как движущиеся тени касались его одежды, но на размышления времени не оставалось.

Поперек стола рядом с вытянутой рукой Танкреда лежал меч. Бойс схватил его, выдернул из ножен, прикинул вес. В то же мгновение по его руке словно пробежал электрический разряд, и лежавший грудью на столе Танкред пошевелился и вздохнул. Меч сам описал дугу в пахнущем цветами воздухе и занял нужное положение в руке Бойса.

И тот понял, что это магическое оружие.

За дверью раздался смех – дикий и басовитый, не вполне похожий на смех Гийома, полный коварства и злобы. И впервые с тех пор, как на замок опустились чары, Бойс вспомнил о Хью де Мандуа и о том, как чудовищно он изменился по возвращении к крестоносцам.

Обитая звездами дверь распахнулась с грохотом, отдавшимся многократным эхом в стенах комнаты Танкреда. Взвихрился розовый дым, и дверной проем заполнила массивная фигура Гийома. Он раскатисто хохотал, и Бойсу почудилось, будто от этого хохота содрогается сама магия, заполнившая Керак.

В полутьме сверкнул огромный меч, чью рукоять сжимал покрытый шрамами кулак. На лице Гийома не было ни малейшего веселья, – казалось, смеется только рот. Глаза были затянуты такой же поволокой, как и у Танкреда. Это надменное, упрямое лицо, окаменевшее в жестокой гримасе, внушало ужас.

– Танкред! – прорычал Гийом голосом, который мог бы разбудить в замке любого спящего. – Танкред, пришел час твоей смерти!

Гийом сделал вперед шаг, от которого сотряслась вся комната, и двуручный меч взлетел над головой мага.

Каким-то отдаленным закоулком разума Бойс вдруг со всей ясностью понял, что это не настоящий Гийом. Вражда между ними была кровной, подобной родственной связи, которую никто из них не в силах был разорвать сам.

Гийом, который ушел из Керака, обязательно заметил бы Бойса, стоявшего рядом с мечом в руке, вместо того чтобы выкрикивать угрозы спящему Танкреду. Нет, этот Гийом – не тот же самый человек, который покинул замок.

Меч Бойса взмыл, описав сверкающую дугу – и как раз вовремя. Клинок Гийома уже опускался, и в следующее мгновение голова мага покатилась бы по раскрашенному столу.

Раздался лязг, словно столкнулись в воздухе две молнии. От удара стали о сталь во все стороны полетели искры. Гийом проревел ругательство на языке, которого Бойс никогда прежде не слышал (может, на таком говорят в Городе Колдунов, мелькнула у того дикая мысль), и громадный меч вновь вознесся, рассекая клубы цветного дыма над головой Танкреда.

Это был странный бой. В эпоху крестоносцев жили железные люди. Мечи, которыми они сражались, были столь тяжелы, что современный человек с трудом мог бы поднять меч обеими руками. Лишь магия позволяла Бойсу парировать сокрушительные удары, которые обрушивал на него Гийом. Магия и быстрота меча, который сражался по собственной волшебной воле, – и тот факт, что Гийом ни разу по-настоящему не обратил свой гнев против самого Бойса.

Гийом, чьи черты лица были полускрыты тенью, пришел в Керак с одной-единственной целью. Он пришел убить мага Танкреда. Все удары его меча были нацелены на спящего. Задачей же Бойса было держать с помощью магического клинка стальной заслон между Гийомом и магом. Ему не нужно было защищать себя, но защита Танкреда давалась исключительно тяжко.

В комнате вспыхивала молния каждый раз, когда сталь ударялась о сталь. Гийом не был человеком – он был порождением колдовства, и ему подчинялись громы и молнии. Но он сражался так же, как и шел, – вслепую, и это надменное затененное лицо принадлежало не Гийому.

Конец наступил внезапно. Бойс знал, что от него исход поединка никак не зависит. Он почувствовал, как меч в его руке подпрыгнул, будто вдруг исполнившись радости, метнулся вперед, проскользнул под мечом Гийома и со всей силы обрушился на жилистую шею крестоносца.

Столь меткий и сильный удар должен был наверняка снести Гийому голову с плеч. Но этого не произошло. Во все стороны полетели искры, словно клинок встретил на своем пути сталь, а не мышцы и плоть. Сверкнула вспышка, раздался звон, как будто грянул гигантский гонг, и Гийом воскликнул задыхающимся голосом: «Dieu le veut! Dieu…» – словно именно об этом ударе и молил бога.

Перед глазами Бойса все необъяснимым образом изменилось. Комнату, где только что гремел гром и сверкали молнии в битве волшебных клинков, внезапно заполнила тишина.

Гийом медленно падал. Двуручный меч вывалился из его руки и зазвенел на каменном полу. Колени подогнулись, и крестоносец, словно плывя вперед, ничком опустился на пол. Бойс услышал громкий вздох, и тело Гийома обмякло.

С Бойса тотчас спало оцепенение. И замок Керак ожил.

Лежавший на столе Танкред вздохнул и приподнял голову. По всему замку слышались удивленные голоса проснувшихся. Воздух больше не вздрагивал при каждом движении Гийома. Крестоносец снова стал обычным человеком, обладающим только человеческими возможностями. Взглянув на него, Бойс удивился, хотя и не слишком, заметив сломанный ошейник.

Тот был сделан из стекла.

Танкред поднялся на ноги. Бойс, повернувшись, увидел, что маг тяжело дышит, словно это он, а не Бойс сражался заколдованным мечом. На лбу над густыми бровями выступил пот, широкая грудь тяжело вздымалась.

– Это сделал ты, – тихо сказал Бойс, протягивая меч.

Танкред кивнул. Ему еще не хватало дыхания, чтобы говорить. Взяв оружие из руки Бойса, он провел пальцем вдоль клинка, и Бойс увидел, как нечто яркое, живое загорается вслед за пальцем и сразу меркнет, исчезает.

– Да, – сказал Танкред. – Но без тебя ничего бы не вышло. Благодарю, дю Бойс. – Он убрал меч в ножны и бросил его на стол. – Что же касается его, – кивнул он в сторону лежащего Гийома, – то мне очень интересно…

Опустившись на колено, он осторожно коснулся стеклянного ошейника, остановившего смертоносный удар. Стоило это сделать, как послышался звон, будто разбился бокал. Ошейник подпрыгнул, рассыпался сверкающей пылью и исчез.

Гийом пошевелился и застонал.

Танкред осторожно перевернул крестоносца на спину. У того голова откинулась назад, горло конвульсивно дернулось.

– Я… Это не я, Танкред… Они послали… – прошептал он.

– Я знаю, Гийом. Сейчас это не важно. Тебе ничто не угрожает.

Гийом нахмурился и с видимым усилием покачал головой.

– Нет… Годфри… Я должен вернуться…

Танкред закрыл рот крестоносца рукой в перстнях.

– Тихо, Гийом. Ты был во власти чужой магии. У тебя нет сил даже для того, чтобы рассказать нам о случившемся. Подожди.

Он устало поднялся. Бойс только теперь понял, сколь странно выглядит эта комната в башне. До сих пор он был слишком занят происходящим, чтобы обращать внимание на детали. Но теперь видел магические предметы.

Здесь действительно был бассейн, о котором сказала Бойсу женщина. Он находился в небольшой нише в дальнем конце комнаты, круглый, выложенный яркой плиткой, и из его центра медленно расходились кругами волны. И над бассейном висела магия – Бойс ощущал ее каким-то необъяснимым образом.

Вдоль стен тянулись стеллажи, заставленные предметами, для которых у Бойса не находилось названия. Он видел книги на многих языках, наверняка в том числе и неземных. На одной из стен висела арфа, струны подрагивали, словно их касались невидимые пальцы, извлекая едва слышную музыку. А в углу, в ящике с дырочками, он заметил движение, – наверное, внутри сидело маленькое существо.

Танкред взял с полки хрустальный кубок. Тот был пуст, но, пока маг поворачивался и склонялся над Гийомом, сосуд успел наполовину наполниться красной жидкостью с резким запахом.