Из-за ёрзающих на ней девиц и чьих-то мокрых волос, попавших Алексе в рот, она стала задыхаться. Силы были исчерпаны, перед глазами всё поплыло.

– Ах вы потаскушки! – услышала Алекса до боли знакомый голос.

В следующую секунду какая-то неведомая сила буквально отбросила школьниц от Алексы, и она, наконец-то, увидела над собой белое, слепящее небо. Перекатившись на бок, чтобы как следует сделать вдох после удушающих приемов, она уставилась на Червонца. Откуда он взялся? Что он здесь делает? Пока Алекса осознавала происходящее, тот готовился к проведению экзекуции. Растрёпанные девки, сдерживаемые им, словно щенки за загривок, во все глаза смотрели на незнакомое перекошенное от злости лицо. Алекса съёжилась. Вот она – живая машина-убийца. Она поднялась с земли, всё ещё ощущая во рту дефицит слюны.

– Теперь слушай сюда… – выступила вперёд его массивная нижняя челюсть, и девицы побледнели прямо на глазах. – Если ещё раз хоть одна овца приблизится к моей дочке ближе, чем на метр, я выкручу вам руки и оставлю себе на память пару ваших пальчиков с дешёвым маникюром.

Третья девушка, отброшенная в сторону и валявшаяся на снегу, сначала попятилась назад, но как только голова Чирика рывком повернулась к ней, застыла на месте, будто пристреленная. Сейчас он был похож на настоящего психа, от которого можно было ожидать чего угодно. А как она выглядела всего несколько минут назад, когда вслепую наносила удар за ударом, плохо осознавая, чем это может закончиться?..

– Ты в порядке? – коротко спросил он, и его беспокойство выдал продолжительный нервный тик.

– Думаю, да.

Получив положительный ответ, он грубо поставил на землю болтающихся в воздухе старшеклассниц.

От зашкаливающих эмоций и физического натиска руки Алексы било дрожью. Отряхнувшись от снега, она подняла свой ранец, осмотрела его и, не увидев на нем никаких повреждений, закинула на плечо.

– Иди в школу, – сказал он, – опоздаешь…

– А как же…?!

– Мне ещё надо кое-что сказать этим невоспитанным девочкам.

Алекса стояла в нерешительности, глядя на их изменившиеся лица.

– Лёш, а может, поговорите в другой раз? – неуверенно предложила она.

– А другого раза может и не быть, – зашевелил он губами. – Так что лучше сейчас. Это займёт не больше минуты…

Что-то не давало Алексе покоя, и она мялась, топчась на месте. А если об этом узнает мама? Было страшно даже представить в эту минуту её лицо. Сейчас ей меньше всего хотелось стать причиной нервного расстройства Марии, для которой уличная драка посреди белого дня стала бы поводом, чтобы развернуть третью мировую. Привыкшая держать всё под контролем, глубоко переживающая за дочерей и бьющая тревогу по любому малейшему поводу, она могла неправильно истолковать произошедшую сцену и, будучи в стрессовом состоянии, поднять скандал и перевернуть школу вверх дном, подключая к этому инциденту журналистов и адвокатов. О такой славе Алекса точно не помышляла.

– Я хотела… – не зная, как сказать, она умоляюще смотрела ему в глаза. – То, что произошло…

– Останется между нами, – пообещал он, удивляя её своей догадливостью. – Я – могила!

– А! Хорошо, – смущённо кивнула она.

– И не переживай за других, научись сначала о себе заботиться, – посоветовал он. – Я не собираюсь ломать им туловища, я просто дам им пару советов.

Алексе ничего не оставалось, как поверить ему и оставить их одних.

Ну и взгляд у него… Неподвижные, совсем прозрачные, мутноватые глаза. Что он делал у её школы? Следил за ней? Тогда бы он сразу вмешался в драку. Проходил мимо? Шёл по какому-то поручению мамы? Ей ещё никогда так не хотелось сократить учебный процесс и поскорее оказаться дома, чтобы поговорить с Лариным. И надо ли ей переживать, если он обещал не распространяться о случившемся. Можно ли верить его слову?

Как только прозвенел последний звонок с уроков, Алекса, сама не своя, вскочила с места, смахнула учебники в портфель и, подмигнув Юльке на прощание, рванула из школы. Несмотря на то, что внутри неё всё клокотало, она зашла домой, как ни в чем не бывало. Спокойно переодевшись в домашний костюм, она принялась хозяйничать на кухне: старательно нарезала батон, сыр, свежие помидоры и копчёную колбасу. Затем собрала из этого сытные бутерброды, украсила сверху веточками укропа и поставила на разогрев в микроволновую печь. Уже через полминуты на кухне можно было услышать пикантный сладковатый аромат плавленого сыра и тёплого хлеба. Пока Алекса колдовала над закусками, Ларин сидел за столом и листал газету. Налив кофе, она села. Ларин отложил газету в сторону, закурил и, запрокинув голову вверх, выпустил ряд идеальных колец.

– А ты что, пьешь кофе? – скорее из любопытства, чем от удивления, спросил он.

– Ну да… – последовал ответ, ведь она довольно часто пила его тайком, обильно смешивая с горячим молоком. – Но этот кофе для тебя!

– Для меня?.. Не ожидал! Спасибо!

– Кстати, пахнет отвратительно! – пожаловалась Алекса и для закрепления эффекта скривила лицо.

– Виноват… – тут же всполошился он и затушил сигарету в металлической пепельнице. Ещё некоторое время Алекса ждала, когда в воздухе растворится последний клубок дыма, а когда он исчез совсем, она включила вытяжку и поставила перед ним дымящуюся тарелку с лакомством.

– Приятного аппетита, – пожелала она ему и села напротив, подперев руками подбородок.

– Ну шикардос! – довольная улыбка расплавилась на его лице, словно сыр в микроволновке. – Налетай со мной. Я один столько не съем!

– Съешь. Ещё как съешь!

Как только с бутербродами было покончено, он прислонился губами к салфетке и, отложив её, слегка озадаченно посмотрел на Алексу.

– И давно у тебя это происходит?

Ангельское, обрамленное русыми волосами, личико вытянулось, выразив полное недоумение.

– Ты о чём?!

– Я о том, что приключилось сегодня утром, – он поднёс к лицу свой рельефный кулак и как обычно с надрывом откашлялся. – У тебя неприятности в школе?

По лицу Алексы пробежала тень.

– Это не неприятности, а случайное недоразумение.

– Мне кажется, недоразумение – это когда стоишь на кассе и не можешь заплатить, потому что забыл кошелек. А это то…

«… что тебя не касается» – подумала Алекса, но, пересилив себя, изобразила снисходительную улыбку.

– Лёш, я думаю, больше нет повода для беспокойства.

– В этом-то я не сомневаюсь, – заявил он, видимо, уверенный в том, что после его разговора с девицами Алексу больше не тронут. – Просто хотел узнать немного больше.

Перед глазами снова всплыла утренняя сцена. Фрагменты подкидываемого в воздух фирменного ранца, всей своей тяжестью падающего на лёд, обидные и оскорбительные слова, коллективное проявление агрессии.

– Хорошо, если не хочешь рассказывать, больше не будем об этом, – он совсем по-детски захлопал глазами. – Ну что же, как говорится в пословице, сытый мужчина…

– Добрый мужчина?

– Нет… Лучше двух голодных, – бросив писклявый смешок, он взглянул на наручные часы. – Вроде бы на сегодня твоя мамка не сильно загрузила меня делами, поэтому я в полном твоём распоряжении. Так что, если хочешь, можем где-нибудь прогуляться.

– Что-то не хочется, – всё ещё вспоминая утреннюю драку, отказалась она.

– Тогда мы можем вернуться к нашим записям?

– Да! – радостно взвизгнула Алекса.

– Ну, тогда марш за тетрадью и ручкой! – скомандовал он и добавил. – И, кстати, твои бутерброды – просто пальчики оближешь!

– Это был аванс, – хитро подметила Алекса.

Уже через пару минут Алексей, удобно устроившись за столом и держа наготове ручку, смотрел на неё, как на маленькое чудо, впервые случившееся в его жизни.

Слухи о том, что у Алексы Димченко из шестого класса появился влиятельный отчим, распространились сразу же после случившейся потасовки, моментально закрепив за ней новую славу и неприкосновенность. Первое время остервенелые старшеклассницы то и дело обсуждали незнакомого типа, вмешавшегося в драку. Неугомонные девицы опрашивали всех подряд и проводили активную деятельность, чтобы собрать о семье Димченко хоть какую-то информацию. По школе судачили о том, что связываться с этой малолеткой чревато встречей с «безбашенным» типом, который одним своим видом внушал страх.