Единственное, что смогло вызвать у Алексы первую и последнюю в этот день улыбку, так это Мария. Подкравшись и отворив дверь маминой спальни, она буквально обомлела от её совершенно новой, ещё более завораживающей красоты. Не смея оторвать своих изумлённых глаз, она следила за каждым её движением. Мама стояла в изысканном свадебном платье из атласного белого корсета и льющегося от тонкой талии подола и, занеся белый высокий каблук плетёных туфелек на край постели, подтягивала на ножке гипюровый полупрозрачный чулок. Всё в ней – жемчужное ожерелье, длинные конусные серьги, атласная шляпка с тонкой сеточкой прозрачной вуали, скрывающая яркие зелёные глаза, и даже бантик на линии копчика – смотрелось безупречно и неотразимо. Её гранатовые гладкие губы, ровные и сдержанные, переливались от комнатного света, а сливочно-шоколадного оттенка руки, облачённые в длинные белые перчатки, ловко, словно руки фокусницы, подкручивали два завитка на забранных кверху волосах и укладывали длинный густой хвост на линию плеча. По тому, как она теребила серьги, крутила шляпку то направо, то наискосок, и пощипывала пышную юбку, чувствовалось волнение. В эти самые минуты мама походила на женщину из другой эпохи. Ослепительная. Молодая. Грациозная. Удастся ли ей самой когда-нибудь стать такой же? Алекса мечтала быть похожей на неё, но сама с трудом в это верила. Ей казалось, что такие, как она, чрезмерно худые девочки с серыми, тусклыми волосами, никогда не обретут такого лоска и шарма. Разыгравшееся воображение Алексы в эту минуту видело перед собой настоящую леди, сошедшую со страниц французского романа! Не хватало рядом лишь арабского чистокровного скакуна с огненно-рыжим хвостом и гривой. Такого, на запряжённое кожаное седло которого, эта наездница могла бы мастерски запрыгнуть, укрыв поджарые бока животного белыми складками юбки и, взяв в свою миниатюрную перчатку кожаный хлыст, помчаться куда-нибудь на ранчо, давая ветру вволю наиграться длинными прядями волос. Но это было всего лишь детское представление своей мамы в образе наездницы 19-го века и, к её великому сожалению, вместо породистого скакуна ей полагался типок приблатнённого вида.

– Доченька, ты почему ещё не одета? – заметив у двери Алексу, озадаченно спросила Мария и жестом поманила её к себе. – Как тебе твоё новое платье… Нравится?

– Угу… – кивнула она, чувствуя, как внутри всё заклокотало.

– Ты в нём ещё красивее, моя куколка. Выглядишь, как настоящая принцесса.

Мария внимательно посмотрела на дочь, и её ласковый взгляд вдруг стал обеспокоенным.

– Не понимаю, почему ты до сих пор не одета. Ты точно довольна выбором?

– Точно.

– Ты что-то очень бледная, – она прикоснулась ладошкой к её лбу и на мгновение застыла, будто прислушиваясь к ощущениям. – Лоб не горячий. Доченька, как ты себя чувствуешь?

– Нормально… – пробурчала Алекса.

Мария присела на край кровати, притянула её к себе и с присущей ей нежностью обняла.

– Ты что у меня такая хмурая? Ночью хорошо спала? Выспалась?

Поглаживая её по голове и проводя пальцами по хвостику, она молча прижимала её к пышной груди, туго захваченной корсетом, и улыбалась.

– Давай сегодня распустим волосы и заколем сзади, чтобы чёлка не лезла на глаза…

– Нет… – категорически сказала Алекса, съёжившись от напоминания безрадостного для неё предстоящего события, – я буду с простым хвостом.

– Ну, как хочешь, – не возражала она, – тогда обратись к сестре. Она тебе сделает аккуратный и высокий хвост. Договорились?

– Угу…

– Эй… – пальчиком подняв её подбородок, она посмотрела прямо в глаза. – Я тебя очень сильно люблю. Больше всех на свете.

– И я тебя… – с трудом выдавила Алекса, чувствуя ком в горле.

– Сейчас с минуты на минуту у нас будут гости, и я хочу, чтобы ты переоделась и вышла их встречать во всей красе. Обещаешь?

– Да, мама, – отрезала она, больше не в силах сдерживать слёзы, проступающие под её взглядом, переполненным любовью и нежностью. Умчавшись к себе в комнату, чтобы переодеться, как того попросил её самый любимый и родной человек, она разрыдалась…

Уже на следующее утро после свадебного торжества к ним заехали люди Ларина. Получив приглашение войти, двое парней в костюмах и галстуках молча проследовали за Линой в кухню. Сам Алексей, слегка помятый после вчерашнего веселья, стоял у плиты и жарил вторую партию блинчиков.

– Чего это вы в такую рань, господа? – поинтересовался он, следя за шипящей сковородкой и переворачивая подрумянившееся лакомство.

– Ну, кто рано встаёт…

– Знаем. Знаем. А чё такие опухшие, пацаны? Накидались вчера как следует? – бегло оценив ранних визитёров и пискляво хихикнув, он тут же вернулся к своему занятию.

До этого Алекса, остужающая горячий какао, буквально испепеляла взглядом этих молодых статных парней, но как только Чирик захлюпал лёгкими и закашлялся, тут же переключила внимание на него.

– Я вас жду вечером, – отдышавшись, продолжал он, – подъезжайте в рестик при гостинице «Арктика» часам к восьми. Вся братва будет. Погудим как следует. Всё-таки, такое событие… моя жена… сама Мария Димченко!

Рука с лопаткой застыла в воздухе, и он похотливо посмотрел на Марию.

Всё ещё продолжая топтаться на месте, парни угрюмо кивнули.

– Ну, чё застыли? Садитесь за стол. Позавтракаете с нами.

– Спасибо, – мрачно ответил жгучий брюнет, – не голодны, брат.

– Может, хотя бы чай или кофе? – предложила Мария, уже с самого утра находясь во всеоружии, как полагается деловым женщинам. Брючный костюм оливкового цвета, свежий макияж и высокая причёска, как всегда, были безупречны.

– Женушка моя, свари, пожалуйста, паханам кофейку! – опередил их Алексей. – А то, похоже, они после вчерашнего ещё не оклемались!

– Я приготовлю, мам, сиди! – тут же встала из-за стола Лина и, достав турку, приступила к магии.

– Чирик, разговор есть…

– А когда их не было? – обернулся к ним Алексей, разведя в сторону руки. – Сами отказываетесь позавтракать и другим не даёте! И вообще, чё вы припёрлись в такую рань? У нас, между прочим, ещё официально брачное утро не закончилось!

– Лёх, ты же понимаешь… – вмешался второй, – было бы не срочно, не потревожили бы!

Выражения лиц этих двоих не предвещали ничего хорошего. Алексей напрягся, а на его лбу проступила складка. Откинув несколько раз шею в стороны и добившись хруста, он сморщился и вывалил блины на большое блюдо.

– Ладно, – протянул он, выжигая их взглядом и заметно напрягаясь, – пойдемте.

Алекса прекрасно знала, что вечером планировалось продолжение свадебного банкета, а также посиделки в доме у Алексея и его матери, куда были приглашены все гости. Но отчего-то эти двое приехали к ним в семь утра, нарушая идиллию первого семейного завтрака. Теперь этот гладиатор с голым торсом и в одних только брюках, выпекавший минуту назад румяные блинчики, с особым пристрастием взял Марию за руку и, приобняв покрепче, повёл с собой в гостиную, приглашая парней идти следом.

– Мам! Что с кофе-то? – окликнула её Лина.

– Доченька, принеси, пожалуйста, кофе в гостиную.

Запихнув сладкий блинчик в рот, Алекса встала из-за стола и, прислонившись к стене возле арки, навострила уши.

– Чирик… Малого больше нет в живых… – прозвучал тихий приговор.

Воцарилась зловещая пауза. Алексе стало не по себе. Затем послышалось покашливание и взволнованный шёпот Марии.

– Нам очень жаль, что так вышло… Соболезнуем, брат!

– Когда это произошло? – голос Алексея звучал так, будто его только что хорошенько огрели по голове.

– Сегодня ночью… Около двух часов.

– Б…я! Мрази! Тварины… – прохрипел Чирик. – Это что же получается? Братишку убили в день моей свадьбы? В самый, сука, счастливый день моей жизни?

Послышались три сдавленных смешка, содержащие оттенок безумства.

Воцарилась ещё одна тяжёлая пауза, и по рукам Алексы побежали мурашки. Лина продолжала молча варить кофе и сервировать поднос, всё чаще бросая на неё строгие взгляды.