– Остановись-ка на секундочку! – крикнула одна из них. – Нехорошо вот так разворачиваться и уходить, когда с тобой разговаривают старшие!

Это фривольное «ка» было первым пинком, за которым должны были последовать следующие.

– Мне бы не хотелось опаздывать на урок.

– Слыхали?! – прыснула высокая худощавая девица, показав оскал. – Мы тут все к ней подошли, а ей, видите ли, пора…

– Мне и правда уже пора.

– Тебе пора не на занятия… а побеседовать с нами!

Преградив ей дорогу, они вызывающе оглядели Алексу сверху вниз. Видимо, импортные вещи, а именно коротенькая синяя дублёнка с белым воротником, зауженные брючки и замшевые ботинки ещё больше их раззадорили. Та, что мешала ей пройти, находилась от Алексы на расстоянии вытянутой ноги. Можно было отпихнуть её и сигануть в здание школы, но ноги будто приросли к земле. «Неужели я такая трусливая? Почему я не могу управлять и командовать своим телом?». Алекса заметила, что крыльцо опустело. Видимо, все, кто там находился, уже зашли внутрь.

– Я бы с радостью побеседовала с вами, но, боюсь, у нас слишком разные интересы, – немного рассеянно, но всё же с апломбом заявила Алекса.

– Девки, вы только посмотрите сюда! – веселились они, извергая нечто похожее на смех.

Все трое разом уставились на её новый ранец, недавно привезённый ей в подарок из Доминиканской Республики. Салатово-розовый, квадратный, с полосками светоотражателей, яркими вставками, встроенным пеналом и множеством отсеков, с переливающимися застёжками и маленьким значком-лейблом посередине. Мария часто летала в командировки, посещая зарубежные семинары и всякого рода предпринимательские выставки, и непременно привозила дочерям модные европейские шмотки. В этот раз, помимо огромной сумки, набитой всякой всячиной, она привезла ей фирменный портфель, похожий, скорее, на гламурный чемодан на лямках.

– Зырьте! Какой у нас чемодан на хребте! И что это тут за буква написана? «S»?

– Что в переводе с английского означает «Сука»! – противно захихикала та, что с ярко подведёнными глазами.

– Реально! А чё ты так долго скрывала свою кличку? Или это твоё второе имя? Теперь хоть будем знать, как к тебе обращаться.

К горлу Алексы подкатил ком, и она взмолилась, чтобы не расплакаться. Теперь эта троица обязательно пустит о ней слушок и сделает её посмешищем, распространив так называемое «прозвище» по всей школе.

– А можно посмотреть твой чемодан? – потянула к ней руки третья, которая до этого не участвовала в словесной перепалке и жадно курила. – Может, я себе такой же прикуплю…

– Это не чемодан! – огрызнулась Алекса, чувствуя, как по затылку пробежал холодок.

– Где ты вообще взяла это убожество? А, маленькая сучка?

Видимо, это словосочетание показалось им жутко смешным, и они тут же разразились гоготом.

– Это не вашего ума дело!

– А соплячка ещё и огрызается! – довольные происходящим, они испытывали её терпение. – А тебя не учили, что со старшими нельзя в таком тоне разговаривать?

Алекса даже не успела среагировать, когда одним резким движением с неё сорвали ранец и подбросили вверх.

– Надо бы преподать ей урок! – торжествующе объявила самая крупная из них.

– Отдай сейчас же! – крикнула Алекса, волнуясь за подаренную мамой вещь.

– Что именно? – шмыгающая от холода пацанка держала ранец за ручку и бешено стреляла глазами. – Тебе нужен твой чемодан? Так сразу бы и сказала. Я ведь не знала, что ты шуток совсем не понимаешь и так расстроишься! Ладно, забирай свою бандуру! Ну, что стоишь, как вкопанная! Бери!

Не мешкая, Алекса тут же подскочила к ней, но ранец уже успел подлететь вверх.

– Ловите, девчат!

Двое бросились на задание и тут же поймали его.

– Отдайте! – нервничая всё больше, просила Алекса.

– Ой, как страшно ты рычишь! – издевались они. – Отдайте! Подойди и забери! Или тебе не нужен твой чемодан?

В попытке приблизиться к той, в чьих руках была её вещь, она лишь разжигала в них безумие.

– Дайте мне пас!

– И мне пасуйте!

Разбегаясь в разные стороны, они ликовали, тогда как сама Алекса была сильно растеряна и совершенно не понимала, что ей делать дальше, чтобы вернуть то, что у неё отобрали. В надежде выхватить вещь из рук, она металась от одной девицы к другой, как загнанный в клетку зверек, и видела перед собой лишь их безобразные улыбки. Горланя и запугивая, они с наслаждением наблюдали за тем, как в тщетных попытках Алекса старается перехватить портфель.

– Ну что, ещё побегаешь, собачка? Кстати! Точно! Буква «S» даёт ещё одно прозвище. Так что выбирай. Сука или собака?

На мгновение гонка прекратилась, и самая наглая проткнула Алексу убийственным взглядом.

– Ну что! Поиграли и хватит! Теперь забирай свою дрянь и пошла вон отсюда!

Запыхавшаяся Алекса с недоверием посмотрела на девицу, но всё же подошла.

– Хотя нет! Я передумала! Последний пас!

Она подмигнула своим подружкам и как можно выше подбросила ранец. Одна из них метнулась, сделала вид, что сейчас поймает, но в последний момент опустила руки и отошла. Сердце Алексы пустило кровь, когда он тяжело упал на ледяную землю, ударился и протащился немного в сторону.

– Упс! Сори! Ты чего такая криворукая? – крикнула одна девица другой, строя гримасы. – Что, поймать не можешь? Давай-ка покажу, как надо! Бросай мне!

Та тут же подняла с земли ранец и замахнулась в её сторону. Но никто не собирался его ловить, и он вновь с грохотом ударился о землю. Видимо, игра быстро обрела новые правила и теперь, отталкивая Алексу, они швыряли его в разные стороны, будто ненужную, выброшенную вещь.

– Не надо бросать! – умоляла Алекса. – Не надо бросать! Пожалуйста, не надо!

Наконец, приостановив свою игру и с силой пнув несколько раз по портфелю ногой, разукрашенная тенями нахалка повернулась к ней.

– Девчата, вы только посмотрите на неё! – с презрением фыркнула та. – И в кого она такая?

– В кого, в кого… В мать свою! – ляпнула её подружка.

– Точно! – противно хрюкнула тощая. – Кстати, я тут пару дней назад видела её мамашу. Приходила к нам в школу. Прикиньте, нарядилась как! В красной лакированной куртёнке, юбчонка вот по сюда! И в ботфортах на каблучищах! Зрелище не для слабонервных!

– Да ладно!? И зачем приходила эта красота в нашу забытую богом школу?

– Приносила директору очередную взятку за доченьку.

– И что на этот раз? – глаза девушек сверкали недобрым огоньком.

– Музыкальный центр! – почти изрыгнула девица. – Кстати, малявка, а ты случайно не знаешь, сколько обычно берут проститутки, наверное, нехило, раз им хватает на центр?

Маленький, но острый молоточек ударил Алексе куда-то в поджелудочную. Её испуганные, бегающие глаза самопроизвольно сузились, будто от сильного давления.

– Что… ты… сейчас… сказала про мою маму? – неожиданно севший голос перешёл на хрипоту.

– А, так ты ко всем своим недостаткам ещё и глухая? Тогда я повторю! Как мы все уже поняли, семейка у вас что надо! Дочурка – маленькая сука, а мамаша – городская проститутка.

В следующую секунду Алекса с криком налетела на обидчицу и вцепилась ей в лицо. Та, не удержавшись на ногах, упала на спину и ошарашенно заверещала матом. Не дожидаясь, пока враг придёт в себя, рассвирепевшая Алекса упала на неё сверху и, вцепившись в куртку, отвесила ей несколько звонких пощёчин.

– Повтори, что ты сказала про мою маму?.. Я тебя спрашиваю… Что ты сказала?.. – сжав зубы, надрывалась Алекса.

– Ах ты сука! Слезь с неё, тварь! Слезь к чёртовой матери… – вопили девки, пытаясь оттащить её за волосы.

Чувствуя, как её тянут со всех сторон, Алекса сопротивлялась ещё больше. Дублёнка смягчала удары, а гнев, охвативший всё её существо, притуплял боль. Руки уверенно тянулись к сморщенному размалёванному лицу, на котором находился грязный рот. Рот, который она готова была разорвать. Алекса больше не чувствовала страха. Одно желание – найти в себе силы, чтобы наказать эту дрянь за то, что она сказала. В этот момент в ней не было ничего святого, будто произошла какая-то пугающая перемена, рычаг сорвало, и механизмы запустили дремлющую машину. Перекошенное лицо, бешеный взгляд, руки, которые лихорадочно колотили обидчицу, и чёткое понимание необходимости во что бы то ни стало наказать виновника. Она продолжала беспощадно лупить старшеклассницу, не обращая внимания на то, что лупят её. Сердце внутри будто подожгли, оно горело от услышанного. Никто не смел говорить о её семье плохо! Как только она чувствовала, что начинает слабеть и сдаваться, эта мысль удивительным образом придавала ей силы, она вновь включалась в происходящее и бросалась на старшеклассниц, у которых в ход пошли ноги. Видимо, в какой-то момент Алекса что-то упустила и теперь лежала спиной на снегу и корчилась под навалившимися на неё телами, вопящими страшные угрозы.