Тем более ты не медли придти к нему; он страдает двумя болезнями: гордостью и гневом. Сам ты высказал причину, почему ты первый должен придти к нему; ты здрав, ты можешь видеть, а он во тьме; ибо таковы – гнев и гордость. Ты свободен от них и здрав; приди же к нему, как врач к больному. Говорит ли кто-нибудь из врачей: такой-то болен, поэтому я не пойду к нему? Напротив, тогда врачи и идут к больному, когда видят, что он сам не может к ним придти; о тех, которые могут придти сами, они менее заботятся, как о больных неопасно, о лежащих же напротив.

А не тяжелее ли всякой болезни гордость и гнев? Не подобны ли этот сильной горячке, а та развившейся опухоли? Представь, каково страдать горячкой и опухолью. Иди же, угаси его огонь; ты можешь сделать это при помощи Божией; останови его опухоль, как бы примочкой. Но что, скажешь, если от того самого он еще более возгордится? Тебе нет до этого нужды; ты сделаешь свое дело, а он пусть отвечает сам за себя: только бы нас не упрекала совесть, что это произошло от опущения с нашей стороны чего-нибудь должного. Ухлеби, говорит Апостол, врага твоего: сие бо творя углие огненно собираеши на главу его (Рим. 12, 20). Впрочем, и при этом он повелевает идти, примириться и благотворить врагу, не с тем, чтобы собрать на него горящие уголья, но чтобы он, зная это исправился, чтобы трепетал и боялся этих благодеяний больше, чем вражды, и этих знаков любви больше, чем обид. Ибо для враждующего не столько опасен враг, причиняющий ему зло, сколько благодетель, делающий ему добро: потому, что первый вредит хотя немного и себе и ему, а последний собирает углие огненное на главу его. Поэтому, скажешь, и не должно делать ему добра, чтобы не собрать на него угольев. Но разве ты хочешь собрать их на собственную голову? Это и происходит от памятозлобия.

А что если я еще более усилю вражду? Нет; в этом виновен будешь не ты, а он, если он подобен зверю; если и тогда, как ты благодетельствуешь, оказываешь ему честь и желание примириться, он упорно будет продолжать вражду; то он сам на себя собирает огонь, сам сожигает свою голову; а ты нисколько не виновен. Не представляй себя человеколюбивее Бога; иначе испытаешь множество зол; или лучше, хотя бы ты и захотел, ты не можешь достигнуть этого нисколько.

Якоже отстоит небо от земли, говорит Господь, тако отстоят помышления ваша от мысли моея (Ис. 55, 9); и еще: аще вы лукави суще умеете даяние блага даяти чадом вашим, кольми паче Отец ваш небесный даст вам (Мф. 7, 11). Нет, это отговорка и предлог. Не будем же перетолковывать заповедей Божиих. А как, скажешь, мы перетолковываем их? Он сказал: сие творя, углие огненно собираешь на главу его; а ты говоришь: боюсь за врага, который жестоко оскорбил меня. Не так ли говоришь ты? Но для чего ты приобрел себе врага? Почему ты за оскорбителя боишься, а за себя не боишься? О, если бы ты заботился о самом себе! Не делай добра врагу с этой целью; или лучше делай, хотя с этой целью. Но ты не делаешь.

Скажу тебе не только, что соберешь на него горящие уголья, но и нечто другое большее; только делай. Павел говорит все это для того, чтобы побудить тебя прекратить вражду, хотя надеждой на наказание врага. Мы столь жестоки, что не иначе хотели бы примириться с врагом, как в надежде навлечь на него какое-нибудь наказание; почему он и дает нам, как бы какому зверю, эту приманку. Но Апостолам Господь не сказал этого, а что? Да будете подобны Отцу вашему, иже есть на небесех (Мф. 5, 45). С другой стороны и невозможно, чтобы благодетельствующий и получающий благодеяния остались врагами, потому Апостол и дал такую заповедь. Для чего ты, любомудрствуя на словах, не соблюдаешь должного на деле?

Хорошо, положим, что ты не насыщаешь врага для того, чтобы не собрать на него горящих угольев; следовательно, ты щадишь его? Любишь его? Благодетельствуешь с этой целью? Бог знает, точно ли с этой целью, как говоришь ты; может быть, ты хитришь пред нами и играешь словами. Ты заботишься о враге? Боишься, чтобы он не подвергся наказанию? Следовательно, ты погасил свой гнев; ибо кто питает такую любовь, что презирает собственную пользу для блага другого, тот не имеет вражды. Так мог бы ты сказать. Но доколе мы будем шутить в предметах не шуточных и непростительных? Посему увещеваю вас, братие, возлюбленные Господом Богом и Спасителем нашим Иисусом Христом, прошу и умоляю, оставив эти предлоги, не будем невнимательны к законам Божиим и непослушными Его заповедям, дабы нам благоугодно Господу провести настоящую жизнь и сподобиться обетованных благ, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу, вместе со святым Духом, слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков! Аминь.

О том, что христианин должен иметь все признаки верного[41]

Вижу, что многие после крещения живут небрежнее не крестившихся, и даже не имеют никакого признака христианской жизни. Посему ни на торжище, ни в церкви, не скоро различишь, кто верующий, и кто не верующий; разве только при совершении таинств можешь увидеть, что одни бывают высылаемы, а другие остаются в храме. Но надлежало бы отличаться не по месту, а по нраву. Ибо достоинства внешние обыкновенно познаются по внешним признакам: а наши достоинства надобно распознавать по душе. Верующий должен быть виден не только по дару, но и по новой жизни. Верующий должен быть светильником для мира и солью. А ежели ты самому себе не светишь, не предотвращаешь собственной гнилости: то по чему нам узнать тебя? По тому ли, что ты погружался в священные воды? Но это может довести тебя до наказания. Величие почести для не желающих жить сообразно оной увеличивает казнь. Верующий должен блистать не тем одним, что получил от Бога, но и тем, что ему собственно принадлежит; надобно, чтобы он по всему был виден, и по поступи, и по взору, и по виду, и по голосу. Сказал же я о сем для того, чтобы нам соблюдать благоприличие не для показа, а для пользы тех, кто смотрит на нас. А теперь с которой стороны ни стараюсь распознать тебя, везде нахожу тебя в противоположном состоянии. Хочу ли заключить о тебе по месту, вижу тебя на конских ристалищах, на зрелищах; вижу, что ты проводишь дни в беззакониях, в худых сходбищах, на рынке, в сообществе с людьми развратными. Хочу заключать о тебе по виду твоего лица; вижу, что ты непрестанно смеешься и рассеян, подобно развратной блуднице, у которой никогда не закрывается рот. Стану ли судить о тебе по одежде; вижу, что ты наряжен ничем не лучше комедианта. Стану ли судить о тебе по спутникам твоим; вижу, что ты водишь за собой тунеядцев и льстецов. Стану ли судить о тебе по словам; слышу, что ты не произносишь ничего здравого, дельного, полезного к нашей жизни. Буду ли судить о тебе по твоему столу; здесь открывается еще более причин к осуждению.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.