— Так зачем же было уезжать из Беспальтополя? — спрашивает Крошкина один из ребят. — Плохой город, что ли?

— Нет. Городишко что надо, — отвечает Крошкин, надкусывая помидор.

А в т о р. Наш герой, безусловно, не покинул бы свой родной теплый город. Но все дело в том, что его неудержимо манят вдаль высокие идеалы…

— Рыба ищет, где глубже, — продолжает Крошкин, — а человек — где лучше платят.

— На готовое хочешь прийти?.. Тебе дай квартирку, проложи шоссе, подай утром автобус… тогда ты, так и быть, съездишь на работу, — говорит юноша в очках.

— И чтобы дорога была не пыльная! — смеется другой.

— А работа тем более! — добавляет девушка.

— А что за радость переться в болото, мерзнуть в палатках, валить деревья, пни корчевать… А публика там — одни комары.

— А тебе сразу и дворец культуры подай?!

— Не в этом главное, — парирует Крошкин. — Я тоже не гулять еду. Могу, если надо, и поишачить… Но уж мне мое отдай: чтобы подъемные были, зарплата приличная плюс за дальность надбавочка, отпуск месяца два… Ну, и конечно, жильем обеспечьте… А вы за славой едете!.. Стыдно мне за вас!

А в т о р. Это продолжается давний спор, ведь наши спутники едут вместе как-никак уже третьи сутки.

— Да ты пойми, — горячо возражает один из парней, — чтоб ты мог получить свою квартиру в новом городе, кто-то должен был до тебя прийти…

— Свалить первое дерево, — подхватывает девушка, — и выкорчевать первый пень…

— Значит, кто-то должен быть первым, — подытоживает юноша в очках.

А в т о р. Боюсь, что эти хорошие ребята напрасно стараются переубедить своего собеседника.

— Бросьте громкие слова, — огрызается Крошкин. — Вы еще забыли сказать, что таких, как я, в коммунизм не пустят.

— Зачем говорить — это и так ясно, — спокойно отвечает девушка.

— Что ясно? Что тебе ясно?! — свирепеет Крошкин. — Я для коммунизма вполне созрел: жить буду, как полагается, — по потребности, и работать, как полагается, — по способностям.

— А ты, оказывается, сознательный! — насмешливо говорит юноша в очках.

— Только способности у меня маленькие, — продолжает Крошкин, хихикая, — так что работать я буду мало, а у тебя большие — вот ты и будешь вкалывать!

А в т о р. Слыхали, какая философия!.. А что, если мы вмешаемся в этот спор?!

Бурные потоки воды затопляют сушу. Вода атакует насыпь и размывает железнодорожное полотно. Стремительно несется поезд.

А в т о р. Крушения поезда не произойдет. Стихия не застала людей врасплох…

Путевой обходчик накручивает рукоятку телефона и кричит в трубку…

Несется поезд.

В микрофон селектора отдает распоряжение начальник дистанции…

На месте разлива клокочет вода…

В башне диспетчерского поста на пульте управления один за другим гаснут зеленые огоньки индикаторов и вспыхивают красные…

Несется поезд…

Машинист тепловоза внимательно вглядывается в даль…

Справа от железнодорожного полотна вспыхивает красный свет на щите автоблокировки…

Щелкает стрелка…

Поезд уходит вправо на боковую ветку.

Вагон сильно качнуло. Крошкин вместе с чемоданом валится с лесенки. На пол посыпались помидоры, огурцы, яйца.

— Как будто не людей, а дрова везут! И о чем они там думают?! — возмущается Крошкин.

— Внимание! — раздается из репродуктора. — Граждане пассажиры, впереди по движению поезда между станциями Сухая и Безводная разливом рек размыло железнодорожное полотно. Наш поезд пойдет по обходной ветке и прибудет к месту назначения с опозданием на семь часов… Повторяю: ввиду размыва пути наш поезд пойдет по обходной ветке и опоздает к месту назначения на семь часов.

— Хорошенькое дело! — восклицает один из пассажиров. — Я же опоздаю на свадьбу единственного сына!

— Он и без вас управится, — отвечает другой. — А я на пароход опоздаю.

— Пароход тоже сумеет без вас отчалить…

Сокрушается и полная мама, разложившая на приоконном столике обильный ужин для троих своих упитанных ребят.

— Лишних семь часов пути! Чем я буду кормить детей!

— Надо жалобу написать, — говорит Крошкин, — деньги плочены, чтобы по прямой ехать.

Высокий пассажир, все это время стоявший молча, оборачивается и оживленно говорит спутникам:

— Не переживайте, товарищи! Конечно, опаздывать неприятно. И все-таки нам с вами крупно повезло.

— Что живы остались? — замечает один из пассажиров.

— Я имею в виду другое. Знаете ли вы, где мы благодаря этому случаю проедем?

— Понятия не имею, — отвечает другой.

— Наш поезд свернул по той самой ветке, — продолжает высокий пассажир, — на которой расположен первый на земле коммунистический город, знаменитый Первопочи́нск!

Паузу удивления рвут голоса:

— Не может быть!

— Розыгрыш!

— Неужели правда?

— Первопочи́нск действительно где-то в этом районе!

— Я читал в газетах про этот удивительный город, — говорит папа ужинающих ребят, откладывая газету, — но я понял так, что это мечта, вымысел.

— В газетах вымыслы не печатают, — отвечает ему пассажир, игравший в шахматы.

— Это зависит от рубрики, — замечает его партнер.

— У нас в Беспальтополе была лекция за этот Первопочинск, — говорит Крошкин. — Я лично не ходил, но сосед говорит — липа!

— Первопочинск существует — это хорошо известно, и я сам был в этом городе, — решительно заявляет высокий пассажир.

— Неужели там уже такой порядок: каждый работает по способностям, а доходы в общий фонд? — спрашивает опаздывающий на свадьбу.

— И все бесплатно? Сколько хочешь, столько и бери? — допытывается Крошкин.

— Не бесплатно. Работать надо!

— Повезло нам, ребята! — радостно восклицает девушка. — Через несколько часов приедем в коммунизм!

Юноша с подъемом запевает:

— «Наш паровоз, вперед лети…»

В вагон входит буфетчица.

— Кому бутерброды, пирожки, пиво? Кому пиво, бутерброды, пирожки?

Пассажиры ее окружают и наперебой спрашивают:

— Когда будет Первопочинск?

— Первопочинск! Первопочинск! Во всех вагонах только и разговоров… А я говорю: берите мои пирожки, на Первопочинск не надейтесь.

— Там что же, проезжающих не кормят? — спрашивает Крошкин.

— Да уж какое там кормление, милок. Прибываем-то мы туда в четыре часа утра, и стоянка всего две минуты… так что берите мои пирожки…

— До чего же я невезучая, — со слезами в голосе говорит девушка.

— Ложись спать, ребята! — понуро предлагает юноша.

— А я все равно не лягу! Хоть две минуты, а посмотрю на этот город, — решительно говорит юноша в очках.

Пассажиры спят. На верхней полке Крошкин. Он беспокойно ворочается. Ему снится Первопочинск.

Весь город состоит из одних высотных домов. На башенках и в нишах скульптуры физкультурников, пионеров, летчиков, людей труда. Город иллюминирован.

Крошкин видит себя на улицах Первопочинска.

На одном из домов вспыхивает световая реклама: «Универмаг: Бери что хочешь». Крошкин метнулся туда. Вдруг сбоку вспыхнула надпись: «Гастроном. Цены снижены до нуля». Крошкин устремился туда, но, повернув голову, увидел мраморный дворец, на котором медными буквами, точно в метро, написано: «Бесплатная барахолка». Крошкин ринулся в дверь, в толпу нагруженных барахлом людей. Он проталкивается, работает локтями, крутится… И просыпается.

Его руки крепко прижимают к груди подушку.

В вагоне все спят. Крошкин смотрит на часы. Без десяти четыре. Он лихорадочно одевается… Никем не замеченный, крадется к выходу в тамбур.

Колеса стучат на стрелках. Поезд тормозит. В стекле двери мелькнула неоновая надпись: «Первопочинск».

Вагон остановился напротив привокзального сада.

Крошкин нажимает ручку двери. Не заперто. Он выглядывает на перрон. Ни души. С быстротой зайца пересекает Крошкин платформу, прячется за пакгауз и плотно прижимается к стенке.