О в е р м э н. Тридцать два года в тюрьме?!

Б р е ш к о в с к а я. Да, в тюрьме, в ссылке и на каторжных работах. Всего я пробыла в тисках царского деспотизма около тридцати двух лет. Вот и все.

О в е р м э н. Сколько же вам теперь лет?

Б р е ш к о в с к а я. Семьдесят пять.

У о л к о т. За что вы были посажены в тюрьму?

Б р е ш к о в с к а я. За социалистическую пропаганду среди нашего народа. Наши монархи были ужасными деспотами…

Н е л ь с о н. Хуже ли власть Ленина для русского народа, чем даже дурная власть царя?

Б р е ш к о в с к а я. Что за вопрос, сэр?! Я, например, готова страдать еще двадцать лет, только бы не иметь царя. Но простой народ, трудящийся ради куска хлеба, несомненно предпочтет царя Ленину.

Ю м с. Когда вы покинули Россию?

Б р е ш к о в с к а я. Я уехала из России два месяца тому назад. У нас не было ни школ, ни учителей, ни карандашей, ни чернил. Даже в Москве мы месяцами не могли раздобыть чернил… Когда это удавалось, они оказывались очень скверными… Словом, у нас нет ни школ, ни гимназий, ни университетов, ни фабрик, ни заводов, ни чего-либо другого. Учителя просили меня отправиться в Америку и горячо умолять вас доставить несколько миллионов карандашей нашим крестьянским детям, ибо у нас нет карандашей. Мы просим вас обо всем. Мы просим вас дать нам бумагу, дать нам ножницы, дать нам спички, дать нам одежду, дать нам кожу для сапог, чтобы мы могли прясть, и вязать, и тачать сапоги, ибо мы голы. Мне стыдно сказать, что мы подобны нищим, ибо нам приходится просить всякую мелочь.

Н е л ь с о н. Каковы чувства крестьян по отношению к большевистскому правительству?

Б р е ш к о в с к а я. Крестьяне только и молят: «Ах, если бы пришли какие-нибудь добрые люди и освободили нас!»

О в е р м э н. Nota bene!

Б р е ш к о в с к а я. Неоднократно мне приходилось говорить им: «Как не стыдно вам просить помощи у посторонних людей, у американцев? Почему вы не можете помочь себе сами?» На это был один ответ: «Ах, мы так устали, и притом мы разоружены». И вот я здесь. Я писала вашему посольству в России: если бы вы оказали нам поддержку в виде пятидесяти тысяч хороших солдат вашей армии — большевики были бы свергнуты. Я не получила ответа. Я еще жду его! Вот все, что я могу сказать! (Закрывает лицо руками и вдруг начинает рыдать.)

В е д у щ и й. Пожалуй, к этому нечего добавить.

О в е р м э н. Благодарю вас. Мы вам очень обязаны.

Эсеры уносят Брешковскую. Сенаторы снова почтительно встают.

В тишине раздается голос Луизы Брайент.

Б р а й е н т. После двадцати лет пребывания в Сибири я бы тоже свихнулась.

О в е р м э н (шерифу). Что такое? В чем дело?

Ш е р и ф. Это та самая леди, сэр, которая подала на ваше имя заявление. Она желает быть допрошенной в комиссии. Ее зовут Луиза Брайент.

О в е р м э н. Вы не очень-то уважаете старого человека, миссис Брайент!.. Допросу подлежит посол Соединенных Штатов в России мистер Дэвид Фрэнсис.

Ф р э н с и с. Это я, сэр.

О в е р м э н. Принесите присягу, мистер Фрэнсис.

Ф р э н с и с. Клянусь говорить правду, всю правду, ничего, кроме правды…

О в е р м э н. Вы — посол нашей страны в России?

Ф р э н с и с. Да, я посол Соединенных Штатов в России с девятого марта тысяча девятьсот шестнадцатого года.

К и н г. Когда образовалось в России так называемое Временное правительство?

Ф р э н с и с. В четверг пятнадцатого марта, по нашему стилю, император отрекся от престола.

С т е р л и н г. Каковы были ваши действия в связи с этим?

Ф р э н с и с. Я послал шифрованную каблограмму в двести слов нашему правительству с просьбой разрешить мне признать Временное правительство, поскольку оно основывалось на правильных демократических принципах.

Н е л ь с о н. И вы получили на это согласие?

Ф р э н с и с. Да, я немедленно установил тесные официальные и личные отношения с Временным правительством.

У о л к о т. Как строились ваши отношения с Советами?

Ф р э н с и с. Я не вступал ни в какие отношения с большевистским правительством.

О в е р м э н. Ваше мнение о Ленине?

Ф р э н с и с. Ленин — это мозг всего движения. Он — крупный интеллект. И, как мне кажется, искренне убежденный человек. Да, я думаю, что он искренний человек, с искренними убеждениями. Это, конечно, не значит, что он хоть отчасти прав! Ошибка Керенского была в том, что он не заключил Ленина в тюрьму и не судил его за государственную измену, что ему следовало бы сделать.

К и н г. Признал ли хоть один из министров или представителей иностранных держав большевистское правительство?

Ф р э н с и с. Ни один.

К и н г. А большевики признавали вас в качестве послов или представителей иностранных держав?

Ф р э н с и с. Они рады были бы так поступить, если бы мы позволили им это сделать.

К и н г. Вы относились к ним как к узурпаторам?

Ф р э н с и с. Мы обращались с ними как с узурпаторами.

Р о б и н с (с места). Признание не означает одобрения, это просто принятие факта.

О в е р м э н. Полковник Робинс, если вы захотите отвечать на вопросы тогда, когда их вам зададут, мы подвинемся гораздо быстрее.

Ф р э н с и с. Большевики не заслуживают признания! Не заслуживают даже деловых отношений! Они установили царство террора! Они убивают всякого, кто носит белый воротничок! Кто получил образование! Кто не большевик!

Н е л ь с о н. Нам хотелось бы услышать о ваших переживаниях в России и о том, какие действия большевистского правительства вы наблюдали начиная с седьмого ноября вплоть до вашего отъезда.

Ф р э н с и с. Ко времени моего отъезда можно было видеть длинные хлебные очереди у магазинов. В нашем распоряжении есть вполне достоверные отчеты, показывающие, что в Петрограде царил большой голод. А человек, который недавно был в Москве, рассказывал, что он видел, как из-под закрытых ворот лилась кровь! Там расстреливали людей, не разделявших большевистских убеждений.

Н е л ь с о н. Советы — это анархическое правление, не так ли?

Ф р э н с и с. Я сказал бы — да. Это хуже, чем анархистская власть, потому что анархисты, насколько я понимаю, проповедуют разрушение собственности, в то время как эти люди занимаются уничтожением человеческих жизней.

У о л к о т. Равно как и собственности!

Ф р э н с и с. Равно как и собственности. Один русский землевладелец рассказывал мне, что, когда крестьяне делили его стадо породистого скота, им попался племенной бык. Не будучи в состоянии решить, кому он должен достаться, они убили его, а тушу разделили… И наконец: большевики обыскивали дома. Они конфисковывали оружие! Они конфисковывали предметы искусства!

Ю м с. Вот как?!

У о л к о т. Однако их путь в рай ведет через ад!

Ф р э н с и с. Да, да! Они конфисковывали оружие. Они конфисковывали предметы искусства! Это позор для цивилизации! Это посрамление культуры!

О в е р м э н. Nota bene!

У о л к о т. Двуногие звери!

Н е л ь с о н. Громилы! Чернь!.. Советская власть в России — это хаос.

В е д у щ и й. Посмотрите, как взволновало сенаторов то, что восставший народ конфискует у «бывших» оружие и предметы искусства. Впрочем, это вполне понятно. Искусство ведь тоже оружие. А оружие, как убеждены сенаторы, не должно принадлежать народу. Искусство должно находиться в казарме, и командовать им должны генералы и чиновники. И каких только важных фигур не было в числе сановных любителей искусства! Пожалуй, похлеще, чем генерал Фрэнсис. Вот например. (Читает.)