Разлепив глаза, сквозь мутную призму невысохших слёз, я различила на уровне рта глиняную пиалу. Сопротивляться сил не было. Да и зачем? Этот ребёнок зла мне точно не желает. А пить и в самом деле очень сильно хочется.

Однако, как только я сделала первый маленький глоток, желудок снова скрутило спазмом.

– Это ничего. Это потерпите, сейчас станет легче. – приговаривала она, утешающе поглаживая по руке,

Надо сказать, что почти сразу боль и в самом деле стала потихоньку отпускать. Моя спасительница дозволила сделать ещё два глотка густой, вязкой жидкости и убрала чашку, ссылаясь на то, что больше нельзя за раз – доктор не велел.

– А просто воды можно? – вслушиваясь в звуки своего нового голоса, осторожно спросила я.

– Надо подождать. Совсем немножко. Сейчас позову старика Эльронда, и он сам подаст, когда зелье войдёт в силу. – с этими словами она, тряхнув косичками, убежала за подмогой.

Такое простое действие окончательно развеяло все сомнения насчёт моего нынешнего положения. Отчего паника только усилилась. Ничем приятным моим героиням попаданство, как правило, не оборачивалось. По крайней мере на первых порах. А чтобы добраться в эти другие – счастливые поры, требовалось не один пуд соли проглотить. Думать о том, что книги с плохим концом никто обычно писать не берётся, однако нигде не сказано, что их не бывает, вообще не хотелось.

Я снова, уже с совершенно другими целями, мыслями и эмоциями оглядела комнату, убеждаясь в том, что выживать нынче придётся в самых, что ни на есть, спартанских условиях натурального средневековья. Отрезвление вышло жестоким. Но, хочу я здесь находиться, а также верить в происходящее, или не хочу – никого уже не интересует.

Самую малость успокаивало то, что большим бонусом из прошлой теперь уже жизни я прихватила знания, пусть даже только теоретические, о том, как себя вести.

И первой вопросом вставала необходимость как можно больше разузнать, кто та самая девица, в тело которой меня вселили, почему в таком плачевном состоянии находится, и что вокруг вообще происходит. То есть, оценить исходные условия свалившейся задачи, принять их и не спалиться, чтобы не угодить в местный приют для слабоумных.

Только я немного пришла в себя, смогла погасить приступы паники и самостоятельно устойчиво сесть в кровати, как в комнату нагрянули гости.

Кроме девочки и ожидаемого доктора, в двери величаво вплыла взрослая женщина лет за сорок и девушка примерно моего же нынешнего возраста или чуть младше, с откровенным любопытством выглядывавшая из-за её спины. Обе мне сразу не понравились.

Дама, одетая в довольно приличное бордовое платье явно аристократического фасона, смотрела на меня свысока, даже с раздражением.

– Это был совершенно безрассудный поступок, Тиннариэль. – презрительно поджимая ярко очерченные губы, заявила она, – Не сложись всё так благополучно, что бы о нашем доме подумали соседи и твой, да простит меня Асфита, жених (на этих словах тётка, закатив глаза, многозначительно вздохнула), если он когда-нибудь всё-таки снизойдёт до того, чтобы исполнить данное его отцом слово. Стыд-то какой.

На этом проповедь закончилась, дама, видимо, исчерпала своё желание со мной общаться, и не сказав на прощание больше ни слова, удалилась из моего поля зрения. Зато сопровождавшая её девушка нашла, что добавить.

– Ну ты, Тинка, и ду-у-ра. – сделав круглые глаза, протянула она и подалась вслед за предыдущей ораторшей.

Я молча, как того требовала ситуация, прослушала выступления, сделав вывод, что из сказанного понятно только то, что вот эти двое меня не любят, всё, как подспудно и ожидалось, вовсе не хорошо, моя предшественница со сложно выговариваемым именем Тиннариэль наворотила что-то непотребное, но в целом большой ясности не наступило. А! Мелькнуло упоминание о каком-то женихе сомнительного поведения, что тоже в общую картину радужных красок не добавляло.

Впрочем, пробелы в информации, сами того не ведая, тут же взялись восполнять оставшиеся со мной доктор и девочка.

– Не слушайте их, ри Тина, – досадливо забубнила маленькая защитница, как только за парочкой закрылась дверь, – С таким отношением кто угодно бы решился наесться упокой-травы.

– Молчи, Кора, грех это. Даже думать грех. – одёрнул девчонку дед, тут же, впрочем, обратив на меня сострадательное внимание, – Тяжело вам, знаю, ри, но что было бы, не окажись я рядом? Как бы встретились на той стороне с отцом? Какими бы глазами в его посмотрели? – мне, наконец, подали воды.

Из тихого спора старого и малого, что сейчас искренне заботились обо мне, в общих чертах удалось понять следующее.

Отца Тины в живых нет. Замком ( а это было именно так) нынче управляет его вторая жена, которой я – поперёк горла. В общем, банальнейшая вариация на тему Золушки. С той разницей, что у местной злобной мачехи в наличии имеются не две такие же зловредные дочери, а одна, которую я уже имела счастье видеть, и сын, коего в силу малого возраста не притащили поглазеть на очухавшуюся незадачливую самоубийцу.

– Кошмар полный. – подбивая итоги, думала я, - Чем же девчонку довели до той степени, что она отчаялась на жуткий шаг?

Волосы на загривке стояли дыбом от понимания – это теперь моя судьба. За какие грехи меня наградили подобным перерождением – не знаю. Есть какой-то скрытый смысл в моём попаданстве, или в порядке компенсации за непрожитые годы запихали в то, что под руку подвернулось?

Одни вопросы в довесок к самым неутешительным прогнозам.

Продолжать паниковать смысла не имело никакого. Конечно, говорить подобные прописные истины гораздо легче, чем действительно вот так вот враз взять и принять данность, которая никак не лезет в рамки разумного. Тем не менее, раз сто повторив себе, что я справлюсь, и всё будет хорошо, я постаралась хотя бы притвориться, что верю сама себе, в надежде, что рано или поздно разум перестанет сопротивляться и освоится с переменами.

Самым логичным и правильным теперь было дать новому телу потихоньку отболеть то, что с ним сотворила предшественница, осмотреться на местности и там уже принимать решения, как действовать дальше.

Но в первую очередь нужно, простите, помыться. Прям очень. И вот тут не понятно, почему в поле зрения до сих пор не появилась какая-нибудь серьёзная служанка. Она ведь точно должна иметься. Судя по приставке, которую употребляют с моим новым именем, а также другим признакам, как то: проживание в замке, одежды мачехи и её дочери, семейный, так сказать, доктор – я нынче, таки, не как-нибудь, а особа титулованная. Хоть, судя по всему, и несколько бесправная.

И тем не менее, почему мне прислуживает ребёнок? Нет, не подумайте, что я сию же секунду враз "переобулась" в герцогиню. (Это условно говоря. Ещё разобраться, кто по нашим мирским меркам эти самые "ри") И тут же возжелала поиграть в барыньку. Просто срочно требовался человек, который сможет помочь разобраться с самыми банальными бытовыми необходимостями. Ну не просить же девчонку тащить мне воду – пуп ведь надорвёт, а сама я пока вряд ли далеко уйду.

В общем, дождавшись, когда девочка снова ко мне заглянет, я решилась огласить насущный вопрос о помывке.

Кора на секунду растерянно вцепилась в жёсткие складки юбки, но тут же решительно заявила, что и без мамы сама всё сумеет организовать. На осторожный вопрос о том, где у нас, собственно, мама, она сообразила, что я, в связи с временным беспамятством, действительно не могу обладать этой информацией, взрослым жестом всплеснула руками и сообщила следующее.

Мама (я так понимаю, та самая нелогично отсутствующая служанка), узнав, что Тина наелась какой-то гадкой травы, чтобы… ну вы поняли, по просьбе доктора побежала на озеро нащипать другой травы, которая, вроде как антидот, но при этом обязательно должна быть свежей. Провалилась попутно в холодную воду и теперь лежит с простудой. А вместо неё и за мной, и за ней теперь ухаживает Кора.