Намотавшись за день, я изрядно устал
И, стремясь осадить назревающий стресс,
Я поплелся лениво с собакою в лес,
Чтобы тот мне осенний мотив нашептал.
Как же сказочен он этой странной порой,
Как контрастно и неповторимо красив,
И, гармонией красок тебя поразив,
Заполняет твой разум волшебной игрой.
Запах пряной листвы проникает в дома,
Небо солнцем мелькнет и печалится вновь,
В эту пору осмыслишь большую любовь.
И обильную пищу найдешь для ума.
Осень, понял я, ты исцеляешь людей
От прокуренных дымом больших городов,
От их серых вокзалов и тесных портов,
И философам импульс даешь для идей.
Сброшу тяжесть с себя, как деревья листву.
Я от тяжести этой изрядно устал.
Я в берлогу залег и весь год не писал,
Но сегодня пишу, но сегодня живу.
Я, как губка, в себя все способен впитать,
Все, что может мне дать с информацией мир,
Все, что смыслом твоим наполняет эфир,
Заставляя любить, заставляя мечтать.
Я ожил, позабыв про наивность и лень,
И, взирая на пик социальных высот,
Я созрел, чтоб начать к ним крестовый поход,
Взяв за точку отсчета сегодняшний день.
Осень – мудрость Земли и стабильность Земли,
Ее потенциал для дальнейших побед,
Пессимистам бесчисленным твердый ответ,
Чтобы верить, любить и работать могли.
Здесь не тления пропасть, а фонд семенной,
Обреченный взойти из-под самых снегов,
К солнцу вперив макушки ржаных колосков,
И отметить рождение ранней весной.
И набрел я так с псом не на кучу листвы,
Не на ветер, играющий над головой,
А на шифр, открывший вопрос ключевой,
Поминутно звучащий в рассудках живых.
Даже зверь мой прозрел и, виляя хвостом,
Разогнавшись, в листву, словно в воду, залез.
Не печалься без нас, удивительный лес.
Для писателей – друг, для философов – дом.
14–16.12.1994 г.
Я стойко перенес судьбы каприз,
Исследуя закономерность жизни:
То синусоида уходит вниз,
То вдруг взлетает, на верху зависнет,
И рушится сквозь нулевой порог,
Стремительно меняя плюс на минус,
Взрывая ось ухоженных дорог
И погружаясь гибельно в трясину.
Из перекрестка жизненных путей,
Пространство уносящих в бесконечность,
От самого рождения детей
Она дрейфует, подпирая вечность.
Но смертны мы, и с тем обречена
Считаться, зародившись лишь, кривая,
О том заботясь, где теперь она
Возникнет вновь, однажды затухая.
Чтоб дальше плыть в эфире бытия,
Рождая новый импульс в мире новом,
О том и грежу, и беснуюсь я,
В суть углубляясь жизненным основам.
Листаю их, не отметая тех:
Ничтожных, мелких. Суть и в них найдется.
Наш график – это накопленье вех,
Через которые кривая вьется.
Родители твои, друзья, твой дом,
И далее – семья, работа, дети,
Всего, чего достиг своим трудом,
Суммируются в колебанья эти.
Кем был любим и сам кого любил?
Кому солгал, но не был кем оболган?
На что не пожалел потратить сил?
Что превзошёл и в чём погряз надолго?
Что в кошельке твоем, а что в душе?
Богатства эти ли соизмеримы?
И так в тебе ль нуждаются уже
Все те, тобой которые любимы?
Кто за тобой прейдет с твоим мечем,
В кого вдохнул ты по крупицам душу,
Нес мир или являлся палачом?
Что создал ты на свет и что разрушил?
И мечется кривая через ось,
Не встретив в пике доброго начала.
Стремится в минус вылить желчь и злость
И вверх взмывает в поисках причала.
И я мечусь, пытаясь рассмотреть,
Где мой конец, как скоро затуханье?
Она прошла, как минимум, на треть,
Мне в нижнем пике перебив дыханье.
Приоткрывая истину: К чему
Скитаться нищим по земельной тверди?
Вся жизнь людская сведена к тому,
Чтобы успеть создать задел для смерти.
Да только, видно, залегла на дне,
Застряла судьбоносная кривая.
В огромной беспорядочной стране
Хватаю воздух ртом и не вдыхаю.
К тебе я, смерть, сегодня не готов.
А часто ль к ней бываем мы готовы?
Довольно среди нас голодных ртов,
Поникших духом и лишённых крова.
Кто не имеет матери с отцом,
Детей иметь не может и не смеет,
Кто потерял давно свое лицо,
Уже не в силах обрести новее.
Но беспощадно подгоняя смерть,
Я рвусь к вершинам этого движенья,
С ней в споре, затевая круговерть,
Достойное в ней вижу завершенье.
Святая гибель, это для тебя
Держусь за жизнь когтями и клыками,
Деяньями своими укрепя
На будущее свой могильный камень.
Останется в истории девиз
Считать кончины наши роковыми.
Не правда, смерть не стягивает вниз,
Она увековечивает имя!
Да, стоит жить, чтоб с честью умереть,
За каждый день борясь, как за последний,
Чтоб не стыдились на тебя смотреть
Ни современник твой, ни твой наследник.
Минуту за минутой торопя,
Я крою некролог козырной картой,
В бессмертие забег себе трубя,
В котором смерть являться будет стартом.
07–08.05.1996 г.
